– Способы развязывания языка любые? – с невинным видом уточнил Ваха.

– Ты дурак или прикидываешься?! – рассердился я.

– Тогда, майор, все будет путем, – лучезарно улыбнулся Эмир. – Если любые – он расколется без вариантов. И самого «языка» вернем. Не сомневайся!

– Наконец-то дошло, – проворчал я. – Встречаемся в квартире на Смоленской. Адрес и номер телефона, надеюсь, помнишь?

– Да. – В Вахиных глазах вновь сверкнули волчьи огоньки.

– Ну и чудненько, – подытожил я. – В случае необходимости звони туда же. Шифровальной таблицей пользоваться не обязательно. Номер там «железный», прослушивание исключено…

Моя пожилая «девятка» катила по ночному, но так и не уснувшему городу. Из дверей многочисленных казино вываливались потные, злые игроки (надо полагать, ободранные до нитки). У круглосуточных магазинов, торгующих спиртным, нетвердо перемещались любители «зеленого змия». За характерно мерцающими окнами жилых домов пялились в экраны телеманьяки. Гаишники на постах бдительно вычисляли пьяных водителей. Меньшую часть – для плана. Большую – ради получения известной мзды. Кое-где вдоль обочины дороги «голосовали» проститутки в мини-юбках. За рулем машины сидел Костя и сквозь зубы насвистывал незатейливый мотивчик. А я терзался скверными подозрениями. Чудилось мне, будто Асланов как-то очень хитро меня объегорил. Недаром лыбился, сволочь! Но как?!! Допрос он проведет, однозначно. Все, что можно, из Муслима вытянет. Заныкать пленника не посмеет. И тем не менее я чувствовал себя обманутым. Почему? Не знаю!..

– Не парься, Дима, – словно прочитав мои мысли, сказал Сибирцев. – Не станет твой агент фортеля выкидывать. Ну куда он денется с подводной лодки?!

– Так-то оно так, – вздохнул я, – однако на душе не спокойно. Ладно, Костя, дай сигарету, а то свои кончились…

Конспиративная квартира находилась на пятом этаже добротной, хотя и малость облупившейся, сталинской высотки. Она состояла из трех комнат и кладовки, по совместительству выполняющей роль карцера. В него иногда запирали некоторых товарищей, дабы не путались под ногами. Кстати, год назад в карцере провел пару неприятных часов Ваха Асланов. Ведь именно на этой квартире происходила последняя, завершающая стадия его вербовки. Первая, основная, о которой не стоит знать правозащитникам, разворачивалась на одной из н-ских свалок…

Набрав код дверного замка, я повернул ключ. Бронированная дверь бесшумно отворилась. Изнутри пахнуло густым духом казенного, давно не проветриваемого помещения. Последний раз, если мне не изменяет память, квартиру использовали месяца три назад. Костя щелкнул выключателем. Вспыхнувшая под потолком лампа осветила небольшую прихожую с ковровой дорожкой, давно требующей пылесоса, и оброненной кем-то зажигалкой на полу. На стене, обильно покрытые пылью, висели оленьи рога.

– Н-да-а уж, уютное местечко, – иронически заметил Сибирцев и, не удержавшись, оглушительно чихнул.

Не разуваясь, мы прошли в ближайшую комнату с диваном, креслами и видеодвойкой. Той самой, по которой будущему Эмиру демонстрировали чудовищный компромат на него, созданный нашими титаническими усилиями (см. «Изнанка террора»).

– Кофе тут водится? – давя зевоту, поинтересовался Костя.

– Поищи на кухне, а я пошарю в баре. Там вроде неплохой коньяк оставался…

Спустя минут десять мы расположились в кожаных креслах около журнального столика (тщательно протерев все это от пыли) и принялись маленькими глотками потягивать растворимый кофе с коньяком. Стенные часы на батарейках равномерно отсчитывали секунды.

– Давай телик посмотрим?! – выдвинул предложение я и, дождавшись вялого кивка товарища, нажал кнопку «лентяйки». На экране появилось «Реалити-шоу «Большой Брат» Ночная жизнь». Губы у меня резко сжались, давя инстинктивный плевок.

– Разделяю, – сочувственно глянул на меня Сибирцев. – Зрелище для извращенцев, любящих подсматривать в дырочки пляжных кабинок, в чужие окна на первом этаже или в щели деревенских сортиров. Господа шоумены старательно пробуждают в молодежи самые низменные инстинкты.

– Да, но не только, – сглотнул слюну я. – Тут дело гораздо серьезнее. Помнишь электронных зомби лета прошлого года? (см. «Технология зла»).

– Эк тебя занесло! – удивился Костя.

– Не занесло. Просто ты не понимаешь сути, – нахмурился я. – Вот погляди – у ТЕХ были вживлены под кожу микрочипы с личными идентификационными номерами. Эти чипы, связанные через спутник с Управляющим компьютером, обеспечивают постоянный, тотальный контроль над человеком. Даже за его мыслями. Он живет в так называемом «полностью прозрачном обществе». Вернее существует. И ЭТИ. – Я ткнул пальцем в сторону экрана. – Тоже существуют. Они у всех на виду день и ночь, как пауки в банке. (Кстати, «выживет» из них лишь один паук, которому и достанется денежный приз.) Приказы, порой совершенно идиотские, им отдает нарочито неживой, металлический голос. Прообраз Управляющего компьютера. А комментирует сие безобразие кукольной внешности дамочка, с чудовищным иностранным акцентом. Она, полагаю, олицетворяет собой эмиссара, а скорее надсмотрщика, грядущего Мирового Правительства. Таким образом, достигаются минимум две цели:

1. Обывателей приучают к отсутствию тайны личной жизни и к существенному ограничению свободы воли. (Потом, после воцарения антихриста, свободу воли отнимут полностью.)

2. Тот, кто наблюдает за «пауками»… Нет, не телезрители, а закулисные организаторы… Так вот, они оценивают, прикидывают – способно ли уже новое поколение российской молодежи жить в полностью прозрачном, тоталитарном государстве антихриста. Заметь, Костя, подобные шоу неизменно повторяются на протяжении целого ряда последних лет. В разных вариациях, с разными названиями… Но смысл-то у них один!

– Да-а, – резко помрачнел Сибирцев. – Не дремлют гады, готовятся! В Н-ске, например, исподволь внедряют разнообразные пластиковые карточки с личными номерами граждан. А в каждом из таких номеров – три компьютерные шестерки, то есть число зверя. Позавчера захожу в супермаркет, набираю покупок, а мне кассирша эдак ласково: – «Вы карточкой будете расплачиваться?» – «Нет, – говорю, наличными». – «Жа-а-аль, – разочарованно тянет она. – Карточкой гораздо удобнее». Ползучее наступление, короче… Да переключи ты эту мерзость! – вдруг взорвался он. – Смотреть тошно!!!

Я послушно щелкнул пультом. На экране страстно замычала и захлюпала порнуха, в программах стыдливо именуемая «эротикой».

– Твою мать! – взбешенный Костя выхватил пистолет, но я успел вовремя выключить телевизор. Стрелять в темный, пустой экран было неинтересно, и Сибирцев, глухо рыча, сунул «ПСС», обратно за пояс.

– Надо контролировать нервишки, – попенял я. – Имущество-то казенное. Да и при чем тут оно?

– Извини, сорвался, – потупился майор. – С этой чертовой работой скоро натуральным психом стану.

– Слушай анекдот, – стремясь разрядить обстановку предложил я. – «Сынок, смотри какая вкусная кашка! Давай скушай ложечку за папу… ложечку за маму… ложечку за бабушку. Слушай, сын, давай закусывай по-нормальному! Мать придет – обоих попалишь!»

– Мне, пожалуйста, коньяк. Без кофе! – немедленно отреагировал Костя и протянул пустую чашку.

– Ну, если ты настаиваешь…

Бутылку мы «уговорили» минут за десять и немного расслабились в моральном плане. Взгляды прояснились, спали железные обручи, стягивающие головы. Руки больше не хватались за оружие по малейшему поводу. Окинув взглядом без прежней ненависти пустой экран, Сибирцев предложил посмотреть какую-нибудь интересную видеокассету. Поиски затянулись надолго, но в конце концов увенчались успехом. Среди груды всяческого барахла мы обнаружили «Бриллиантовую руку» Леонида Гайдая и весьма неплохо провели полтора часа. Затем Костя снова сделал кофе. Темнота за пуленепробиваемым окном сменилась зыбкими сероватыми сумерками. Луна в небе окончательно усохла, превратившись в жалкий сморщенный огрызок. Под потолком, причудливо сплетаясь, плавали клубы табачного дыма. На журнальном столике, в ярком свете люстры, сиротливо отблескивала пустая бутылка. А стрелки часов неумолимо показывали – Ваха опаздывает! Отведенные ему три часа давно истекли! В душе моей вновь зашевелились нехорошие подозрения, но на сей раз иного толка: «А может, те два башкира не столь глупы, как показалось на первый взгляд?! Может, они сумели догадаться, что после выполнения «ряда деликатных поручений внутри диаспоры» их никоим образом не оставят в живых?! Ведь они воевали вместе с чеченцами, ишачили у них в рабстве и должны по идее знать особенности национального характера нохчей! А если так, то не решат ли они первыми замочить Асланова или, что более вероятно, передать его в теплые объятия клана Салаутдиновых вместе с уликами (одной живой и тремя мертвыми). И сейчас, в таком случае, не Эмир допрашивает Муслима, а с него самого медленно, по кусочкам сдирают кожу. – Представив воочию данную картину, я невольно передернулся и продолжил свои пессимистические размышления: – Наш Ваха отнюдь не Зоя Космодемьянская и под пытками выложит все до последнего. Тогда Салаутдиновы узнают, КТО в действительности повесил Лечи Рашидова, Хамида Халилова и КТО умело спровоцировал длящуюся по сей день, жестокую резню между девятью могущественными тейпами мятежников. В итоге наша операция «Кровная месть» лопнет как мыльный пузырь! Ряд пикантных подробностей обязательно попадет в прессу, в Интернет, и тогда…»