– Почему ты ничего мне не сказал? – Я потянула его за галстук, приближая к себе. Его легкие пальцы поглаживали мои щеки.

– Я собирался. Еще в первую неделю. Но не хотел спешить. Думал, ты не станешь встречаться с парнем, который только что расстался со своей подружкой. Я решил, что лучше начать с дружбы.

– Та вечеринка… – выдохнула я.

– Да, та вечеринка. – По губам Гарретта скользнула невеселая усмешка. – Ты сказала, что у тебя нет парня, и мне показалось, у меня появился шанс. Но в тот вечер ты пришла с Заком. – Я сжала губы и отвела взгляд, но Гарретт взял меня за подбородок, заставляя поднять глаза. – Что произошло между вами, Энни?

– У нас ничего не получилось, – чуть слышно прошептала я.

– Почему?

– Ты знаешь почему, – я легонько толкнула его в плечо.

– И все равно скажи мне, – настоял он, поймав мою руку.

– Мне нравишься ты, – честно ответила я. – Очень.

Вначале он несмело улыбнулся уголками губ, а затем эта слабая улыбка стала шире и превратилась в знаменитую самодовольную ухмылку Гарретта Рида. И как я могла не любить ее раньше? А может, она мне и нравилась, просто я была слишком глупа и осторожна, чтобы в этом себе признаться.

Он наклонился ко мне не порывисто, а медленно, явно зная что делает… и я запрокинула голову, желая насладиться каждым мгновением. Не упустить ничего.

Я почувствовала, как прерывается мое дыхание, когда взгляд Гарретта опустился и замер на моих губах, а в следующий миг наши губы встретились.

Этот поцелуй – само совершенство. Мои пальцы впились в плечи Гарретта, комкая рубашку. Наши рты были жадно раскрыты, его язык поначалу робко, потом все увереннее сплетался с моим.

У меня нет слов, чтобы описать поцелуй с Гарреттом Ридом в белой мгле метели.

Не знаю, как долго мы стояли, привалившись к кирпичной стене, но, несмотря на холод, по моему телу растекся жидкий огонь, и с каждой минутой становилось все жарче. Но самое удивительное, у меня возникло странное чувство, что одежда, спасающая нас от полного обледенения, – всего лишь досадная помеха. Я хотела прижаться к Гарретту грудью, бедрами, животом, ощутить тепло его кожи.

Пальцы Гарретта блуждали по моей спине, скользили к животу, взмывали вверх и на миг сжимали груди, у нас обоих вырвался стон. Тихонько чертыхаясь про себя, Гарретт отвел руки на менее опасную территорию, ведь мы стоим посреди кампуса, нас могут заметить. Но слишком поздно. Все мое тело горело, требуя прикосновений его рук.

Мне хотелось узнать тело Гарретта так же хорошо, как мне был знаком его смех, забавное движение плечами и доброта, которую он старательно пытался скрыть за самонадеянной ухмылкой.

Я захотела быть с Гарреттом.

Я недовольно нахмурилась, когда он потянул меня назад в зал, в морозном ночном воздухе были видны облачка пара от нашего дыхания. На какую-то долю секунды я испугалась, оттого что, наверное, не умею целоваться, но Гарретт улыбнулся.

– Я с радостью простоял бы с тобой всю ночь, Энни, только… тут чертовски холодно.

Я хихикнула, нащупывая за спиной дверную ручку, потом приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать Гарретта в последний раз.

– Мы можем пойти к тебе и продолжить, – тихо прошептала я, касаясь губами его губ.

Он слегка куснул меня за губу.

– А я-то считал тебя примерной девочкой.

– Вообще-то так и есть, – произнесла я, немного задыхаясь, оттого что губы Гарретта щекотали мне горло. – Но почему бы скромнице не взять сегодня выходной?

– Энни. – Я открыла дверь, но он удержал меня, схватив за руку. – Значит, операция «Обзавестись парнем» благополучно завершилась?

У меня сладко замерло сердце.

– Как сказать. Ты претендуешь на эту должность?

– Да. А теперь предложи мне работу по всем правилам.

Я притворно вздохнула, прежде чем втащить Гарретта в теплый холл.

– Гарретт Рид, ты будешь моим парнем?

Он ухмыльнулся, и у меня ослабели колени.

– Да, черт возьми, Аннерс.

Если бы кому-нибудь вздумалось издать особый учебник, нечто вроде пособия для придурков «Как подцепить девчонку», я накропал бы и подготовил к печати толстенный том за наносекунду (не подумайте, что мне не дают покоя писательские лавры, я готов довольствоваться ролью литературного раба). Женщины ко мне так и липнут. Я знаю к ним подход. Уже к двенадцати годам я овладел этой премудростью, а в последующие годы, приобретя опыт, отшлифовал свое мастерство.

Черт побери, когда я умру, на надгробной плите высекут что-нибудь вроде: «Здесь покоится Оливер Райан. Этот баловень судьбы брал от жизни все и успел поразвлечься на славу».

Я никого не обделял своим вниманием и никому не оказывал предпочтения.

Я отдавал должное и тигрицам, и домашним кошечкам – черным и белым, да и всех промежуточных оттенков. Пышнотелым и тощим. Просто я любил женщин, а они меня.

Все, кроме одной.

Британи Симмон никогда не принадлежала к числу моих поклонниц. Она единственная не млела при виде меня, хотя остальные находили, что моя задница выглядит чертовски аппетитно, и более того – сногсшибательно. Я смог бы полностью оплатить свое обучение в медицинском колледже, если б мне давали доллар всякий раз, когда Британи выразительно закатывала глаза в ответ на мое предложение узнать друг друга поближе или уходила прочь, оборвав на полуфразе мою пламенную речь.

К примеру, о том, как бы мы потрясающе смотрелись вместе в моей постели. Вовсе не такого эффекта я ожидал.

Я заговорил с ней об этом однажды на вечеринке, а она смерила меня таким взглядом, словно примеривалась двинуть мне коленом между ног. Признаться, подобный сценарий меня совершенно не привлекал – эти части тела мне особенно дороги. Я предпочел ретироваться и весь вечер старался держаться подальше от Симмон.

Насколько мне помнится, я пришвартовался к хорошенькой брюнеточке, которая имела совершенно иные виды на означенные части моего тела и обошлась с ними куда гуманнее.

Наши отношения с Брит балансировали на грани между флиртом и открытой враждой весь мой последний курс в бакалавриате. Она дружила с девушкой моего соседа по комнате, так что мы часто сталкивались и в кампусе, и за его пределами. Ни один наш разговор не обходился без прозрачных намеков, но всякий раз дело кончалось тем, что Британи осыпала меня колкостями.

Может, стоило подарить ей черепаху? Кам уверял, что этот прием действует безотказно.

С другой стороны, Британи запросто могла швырнуть черепаху мне в лицо, подобная выходка как раз в ее стиле, а мне не хотелось искушать судьбу – не вижу ничего забавного в черепахометании. Хотя, уверен, в броске Брит смотрелась бы великолепно.

Она… не из тех девушек, с которыми я обычно проводил время. Конечно, выглядела она не менее соблазнительно. Белокурые волосы до плеч и темно-карие глаза – убийственное сочетание. А при виде ее округлых бедер и точеных ножек у меня всякий раз текли слюнки. Но дело не только в этом. Девчонка была умна и ничего на свете не боялась. Ее язвительные замечания, ледяная холодность и бешеное сопротивление всем моим попыткам подступиться к ней бросали вызов, который раззадорил бы любого парня.

Однако примерно пару месяцев назад, вечером, накануне моего отъезда в медицинский колледж, что-то изменилось в ней. Я понял это, столкнувшись с Брит на парковке возле дома, где снимали квартиру Кам с Эйвери.

Даже в спортивных брюках и футболке, с волосами, стянутыми в короткий хвост на затылке, и без грамма косметики на лице, она умудрялась выглядеть эффектнее любой другой девчонки.

Заметив, как она застыла между рядами машин, я небрежной походкой направился к ней, ухмыляясь во весь рот.

– Уже скучаешь по мне?

Она вздернула брови, склонив голову набок.

– Ты, кажется, завтра уезжаешь? В университет Западной Виргинии?

– Да.

– В медицинский колледж? – Когда я кивнул в ответ, она тихонько рассмеялась. – Придется тебе реже бегать по вечеринкам.