– Для твоего же блага, тебе лучше не пытаться обмануть меня.

– Ты считаешь, что я припрятала желчь тролля дома, или может быть даже в школьном шкафчике?

На это он ничего не ответил. Мы продолжали сидеть на заднем сидении машины, пока Тарек не вышел и, обогнув машину, не подошёл к двери с моей стороны. Безусловно, они не собирались оставлять мне никаких шансов на побег.

– Проверь её, – грубо сказал Хаим, и я ахнула, когда Тарек вытащил меня из машины и начал обыскивать.

Во рту у меня пересохло, когда его руки нащупали оружие, скрытое внутри моего жакета. Он рывком распахнул жакет и вытащил серебряный нож, с целью показать его Хаиму.

Искры посыпались из моих глаз, и боль прострелила через левую сторону лица, когда из ниоткуда появился кулак.

– Шармута¹⁷! – закричал Хаим, его слюна обрызгала моё лицо. – Думаешь, можешь обхитрить меня?

Он снова потянулся ко мне, и я вздрогнула, приготовившись к ещё одному удару кулаком. Но вместо этого он вытащил пластиковый кабельный жгут из своего кармана. Он болезненно вывихнул мои руки и связал их у меня за спиной. Когда он закончил с этим, он наклонился, снял с меня кеды и выбросил их в лес.

– Ну. Попытайся теперь сбежать, – насмешливо произнёс он.

Он взял у Тарека нож и бросил его вслед за кедами, затем рявкнул приказ темноволосому мужчине. Тарек кивнул и занял наблюдательную позицию у машины.

Хаим схватил мою руку и толкнул меня с такой силой, что я споткнулась и опять едва не упала. Резко дёрнув меня вверх, он снова пихнул меня вперёд.

– Куда идти? И не думай что-либо выкинуть. Я, не задумываясь, сломаю тебе шею и оставлю тебя здесь на корм животным.

Я кивнула в направлении, в котором нам необходимо было идти.

– В ту сторону.

Идти пешком по пересечённой местности с завязанными за спиной руками тяжело. А делать это без обуви – истязающе. Через пять минут мои носки стали окровавленными от горных камней и острых веток, которые безжалостно вонзались в мои ноги. Левая сторона моего лица онемела, а мой глаз отёк и наполовину был прикрыт, из-за чего было сложнее видеть куда я шла. Хаим жёстко дёргал меня вперёд каждый раз, когда я спотыкалась, и я плотно сжала губы, чтобы удержаться от вскриков. Я не доставлю ему такого удовольствия.

– Мне интересно, – сказал он, пока ждал, когда я перешагну через опавшее дерево. – Эти тролли жестокие создания, даже вампиры их боятся. Ты, должно быть, достаточно ценна для вампиров, раз они охотно согласились поставить себя в опасное положение, беря в плен молодых троллей.

– Это вопрос или утверждение?

Он бросил на меня злобный взгляд.

– Как получилось, что человеческая девушка способна поддерживать дружеские отношения с такими тварями? Как ты заполучила желчь и осталась жива, чтобы говорить об этом?

– Ты никогда не поймёшь.

На самом деле по пальцам можно было пересчитать людей, которые смогли бы понять мою дружбу с Реми. Несомненно, я не собиралась объяснять это человеку, который держал в страхе детей и собирался передать меня в руки вампиру.

– Тогда, возможно, ты расскажешь мне, почему тот вампир так сильно жаждет тебя. Он полон решимости заполучить тебя.

Одно лишь упоминание об Эли заставило меня споткнуться, и желчь стала подниматься по горлу.

– Он пытался убить меня, а я ускользнула. Полагаю, ему не нравится, когда такое случается.

Хаим грубо рассмеялся.

– Всё это ради еды? Я так не думаю. Он потратил слишком много сил, чтобы завладеть тобой лишь для того, чтобы покончить с тобой так быстро.

Мой желудок скрутило. Как он мог говорить о моей смерти так обыденно? Должно быть, он знал, что Эли сделает со мной. Ужас усилился, пригрозив мне удушьем, и я прикусила щёку настолько сильно, что ощутила вкус крови. Острая боль прорвалась через вызывающий тошноту страх, так что у меня получилось думать немного яснее.

С самого начала я знала, что Хаим не намеревался отпускать меня после того, как я дам ему то, чего он желает. Его шейх заключил сделку с Эли, и Хаим собирался доставить меня, как и было обещано. Тон его голоса сообщил мне, что он, по сути, получал удовольствие от ужаса, который мне предстоит пережить. Даже с демоном внутри себя, я была более человечной, чем монстр рядом со мной.

Лес был мрачным и тихим, за исключением эпизодического пения птиц. Шествуя, как заключенный на казнь, было сложно поверить, что я провела так много счастливых часов в этом месте. Сегодня здесь не будет Реми, чтобы поворчать на меня, или маленькой Минки, подбирающейся тайком и заставая меня врасплох в порыве хихиканья. Тролли могли наблюдать за мной прямо сейчас, и никто из них не придёт ко мне на спасение. Неважно, что я спасла малышей прошлой ночью; для старейшин я всего лишь исправляла совершённые мной ошибки в их адрес. Я возможно и остановила неистовство, но я даже не была близка к тому, чтобы заслужить их прощение. Теперь я поистине была одинока. В этот раз никто меня не спасёт.

Настало время помогать самой себе. Я подвела итог своей ситуации. Я была без обуви, без оружия и связана; шансов на побег от Хаима в таком состоянии не было. Но мы направлялись к утесам, и я знала их лучше, чем кто-либо вообще. И Хаиму придётся развязать меня, чтобы отыскать желчь. Должен быть способ сбежать от него на утёсах – потому что я ни за что не позволю ему передать себя Эли. Я тягостно сглотнула, когда приняла решение. Если я не смогу сбежать от своего захватчика, был иной способ выхода и для этого будет достаточно всего одного прыжка. Один прыжок, несколько секунд страха и затем небытие. Я скорее умру на своих условиях, чем позволю Эли прикоснуться ко мне.

Как только я вынесла решение, чувство спокойствия от принятия этого поселилось во мне. Вскоре за ним последовали грусть из-за того, что я, возможно, никогда больше не увижу или не смогу сделать, и сожаление о незаконченных делах, которые я оставила после себя. Моим самым большим сожалением была ситуация с Нейтом и обо всём том потерянном времени, которое смогла бы провести выстраивая с ним отношения. Он не заслужил того, через что я его провела, и если я не вернусь, он будет нести это в себе до конца своей жизни. Моим единственным утешением было то, что, в конец концов, я смогла его спасти. Я совершила так много ошибок, и люди, которые были мне важны до глубины души, пострадали из-за меня. Спасение троллей и жизни Роланда, вероятно, искупили бы меня, если бы я сама изначально не подвергла их жизни опасности. То же самое касалось и Скотта. Он был придурком, но я никогда не хотела, чтобы ему причинили вред. Он просто оказался ещё одной жертвой, которую я оставила в прошлом.

Зазвонил телефон. Хаим вытащил свой сотовый телефон и поспешил ответить. Он говорил на арабском языке и нечто в его смиренном тоне и осанке, сказало мне, что это был шейх. Казалось, Хаим пытался что-то ему объяснить, затем его голос принял извиняющийся, чуть ли не лебезящий тон. Было очевидно, что шейх был раздосадован. Я смогла услышать его голос, когда он закричал на Хаима, и я наблюдала за тем, как лицо моего захватчика становилось бледным и бедствующим от словесной порки.

Хаим косо посмотрел на меня, как будто впервые осознал, что я была свидетелем его бичевания. Его рот скривился, и он грубо толкнул меня на землю. Я вскрикнула, когда грудой приземлилась, а мои руки болезненно изогнулись подо мной. С огромным усилием я поспешно попятилась назад, пока не упёрлась спиной в дерево, оказавшись в полусидящем положении. Грубая кора врезалась в мои руки, а низкие ветви вцепились в волосы, заставив слёзы брызнуть из моих глаз. Я представляла собой массу царапин, порезов и синяков, а я ещё даже не была передана своему истинному палачу.

– Сидеть, – резко скомандовал Хаим, словно разговаривал с собакой.

Его безразличный взгляд прошёлся по мне, прежде чем он отошёл на незначительное от меня расстояние, и теперь оправдывался перед мужчиной на другом конце провода.

Чтобы отвлечь себя от стеснённого положения, я подумала о Нейте, Реми, Роланде и Питере и попыталась вспомнить счастливое время с каждым из них. Меня удивило, что я обнаружила себя думавшей и о Николасе, хотя, в каком-то смысле, было логично о нём сейчас думать. За последний месяц чуть ли не везде, куда я направлялась, он был там, встревая во всё, чтобы спасать меня, преследовать меня, защищать меня, ругать меня. Я вспомнила его задорный смех той ночью в моём доме и взгляд его глаз всякий раз, когда он был зол, как чёрт, на меня. Мы были сродни двум магнитам, постоянно наталкивающихся друг на друга, и как бы сильно он не раздражал меня, я привыкла, что он был поблизости.