- Это их задержит…
Воцарилась секундная тишина, в которой скрип мыслей было слышно слишком отчётливо. Эльза думала, скользя взглядом по дому, а потом услышала глухой удар.
Сразу женщина не поняла, откуда доносится звук, а лишь потом осознала, что кто-то ломится в дверь подвала. Осознала и побледнела, потому что в следующий момент створка отлетела в сторону и из темноты на неё бросилось Это.
Священник рванул в сторону, видя, как следом за тварью выходят дети… или то, что когда-то было ими. На их шеях, руках и даже лицах виднелись глубокие рваные раны, лица сделались землистыми, глаза бездумно смотрели в пространство.
Эльза закричала, падая на пол под весом тела твари, дети, привлечённые этим, ринулись к ней, и послышались отвратительные чавкающе-влажные звуки.
Святой отец бросился прочь из дома через заднюю дверь кухни. Врезавшись в неё, вылетел наружу и едва не сбил с ног какого-то незнакомца.
- Спокойно! - выпалил тот, отталкивая его от себя. - Тихо!
- Они заперли меня! - выпалил старик, заметив, как к ним подходят остальные. Те казались раздражёнными, а этот кареглазый парень внушал надежду, что ему всё-таки оставят жизнь.
- Они держали меня в подвале! - соврал священник, изображая страх и панику достаточно натурально: ведь за его спиной в комнате дети дожирали Эльзу. - И хотели съесть! Помогите!
Парень, которого тот ухватил за руку, отшатнулся, сбрасывая его хватку. А в следующий момент мужчина почувствовал, как в спину толкнуло. Выстрел раздался на секунду позже. Укус в плечо был раньше. Боль, отчаяние…
Тварь сбили с него, но было поздно: кровь текла по шее, и, загребая стылую землю руками, тот попытался отползти от дома.
- Стреляй, он заражён! - выпалил кто-то.
- Саске! Он… он ведь ещё человек!
- Ты хочешь дождаться, пока он обратится и укусит кого-нибудь из наших?!
Святой отец успел увидеть, как тот, которого назвали Саске, выхватил пистолет из рук возражающего блондина и направил дуло на самого священника.
Старик испытал странное облегчение в этот момент. Он, перевернувшись на спину, вперился усталым взглядом в бледное, спокойное лицо. И улыбнулся, понимая, что действительно испытывает радость.
Всё решилось. И вот-вот закончится.
Раскинув руки в стороны, мужчина с облегчением вздохнул:
- Стреляй.
И парень выстрелил. На его лице лишь на миг проступило удивление. Но такое бледное, что священник его толком не заметил.
А потом была темнота.
***
Ферма изменилась.
Наруто, прохаживаясь по гостиной, замечал, что на полу стало больше пятен крови, а на стенах следов от пуль или царапин, а большой камин забросали мусором и костями.
Не заметить то, что это место превратилось в ужасное сочетание общежития и склепа, было невозможно. Даже на втором этаже в комнатках, которые, судя по одежде, принадлежали детям, Узумаки замечал ужасные вещи: кости, перевязанные ленточками, жутковатых кукол из соломы, изодранных игрушек, которым кто-то вырывал глаза.
- Ты винишь себя? - спросил Учиха, замирая у прикроватной тумбочки, с которой он взял ту самую кость с бантиком. И нахмурился, понимая, что останки принадлежат людям, а эти бантики лишь искажают и уничижают значение смерти.
- Я не знаю, - Наруто ответил так же, как и у ворот. Он, отложив изуродованного плюшевого мишку, повернулся к Саске.
На лице Узумаки отразилось всё то, что творилось сейчас у него внутри: волнение, непонимание, страх. Учиха впервые видел его таким растерянным и подавленным.
- Мы убили тех, кто тут жил.
- Иначе они бы убили нас, - кивнул Саске. - Все это прекрасно понимают. И эти люди…
Учиха, покачав головой, отложил кость:
- Эти люди были ужасными. Ты видел, что они хранили в подвале? Куски мяса, Наруто. Человеческого. Туловища, ноги, руки…
- Они выживали, - наморщил лоб Узумаки.
Сев на кровать, он уронил голову на руки и сжал её, будто бы пытаясь удержать стенки черепа на месте. Мораль плясала сумасшедший танец на костях здравого смысла. А инстинкт выживания смеялся в лицо человеколюбия.
- Я запутался. Это слишком тяжело… чувствую, как уже схожу с ума.
Наруто, вскинув на него голову, нервно улыбнулся:
- Дети, женщины… они становятся убийцами, превращаются в монстров. А я тот, кто был создан таким же, но осуждает их. Хотя…
Осёкшись, Узумаки ткнулся лбом в живот подошедшего Саске. Шумно выдохнул, пытаясь не сорваться на бессильный хрип, потому что лёгкие опять сдавливало от накатившего ужаса:
- Хотя у них не было выбора. Действительно не было чёртового выбора! Ведь этот город мёртв. В нём ничего не осталось…
- Они могли выращивать пшеницу и кукурузу, как это делали мы с Какаши.
Наруто покачал головой, ощущая, как на плечи его опускаются руки:
- Ничего не понимаю. Убийства стали необходимостью. Я не могу выбрать… винить тебя в смерти отца или же осуждать за то, что он позволил сделать этой со мной. Слишком тяжело понять…
- Успокойся, - твёрдо сказал Учиха и, отстранившись, заставил того поднять на себя глаза. - Если бы Минато не хотел убить меня, я бы не пытался защититься. Он напал первым, выстрелив мне в голову.
Узумаки кивнул, упрямо поджимая губы. Казалось, внутри него сейчас шла самая настоящая борьба, и с каждой секундой войска здравого смысла и привычных норм проигрывали. Закрыв глаза, он кивнул. Трудно было принять всё это, но и не легче оказалось отбросить мысль о смирении.
- Мы должны уйти отсюда, - резко сказал он, поднимаясь и прохаживаясь по комнате в волнении. - Убедимся, что люди Джирайи в безопасности, поможем им и уйдем.
Саске, поймав этот уверенный взгляд, кивнул. Он не собирался спорить с Наруто, потому что сам отлично понимал необходимость такого поступка.
========== Глава 17. No Blade Of Grass. ==========
«No blade of grass grows,
And birds sing no more.
No joy or laughter where waves wash ashore.
Gone are the answers,
Lost or we will have won.
Gone is the hope that Life will go on».
Roger Whittaker – No Blade Of Grass.
Ферму пришлось очень долго очищать от того, что оставили после себя «прошлые жильцы». Мусор, останки, человеческое мясо из подвала выносили, морщась и натягивая на лицо повязки, чтобы не дышать душком разложения.
Но люди были счастливы получить новый шанс. Наруто впервые видел на их лицах улыбки, чувствовал их желание привести это место в порядок. Кое-кто поговаривал о том, что можно начать рубить лес и выстроить вокруг дома высокий забор. Эту идею приняли с воодушевляющей готовностью.
А оставшаяся в баках вода принесла больше радости, нежели тёплые одеяла, которые Киба нашёл на чердаке.
- Мне кажется, что я никогда не был таким чистым, - заворожено проговорил Инузука, проводя пальцами по своим щекам раз за разом.