Оля уже не смотрела на меня невидящим взглядом, она смотрела мне в глаза и гладила меня по щеке.

– Девчонки говорили: если что-то случается в первый раз, то запоминается и нравится потом больше всего.

– Они оказались правы? – спросил я, поглаживая губами ее ладошку.

Оля покраснела и отвернулась. Потом взглянула на меня, и я понял, что она стесняется.

– Ну же, – подбодрил я ее. – Я так люблю, когда ты со мной откровенничаешь. Меня просто нежностью окатывает, когда я узнаю о тебе всякие такие тайные интимные мелочи. И, мне кажется, я начинаю любить тебя еще сильнее, хотя, как мне кажется, любить еще сильнее уже невозможно.

Оля снова мельком взглянула на меня, словно проверяя искренность моих слов.

– Я тебе уже говорила, что мне нравится, когда на меня смотрят, когда я раздетая сижу. Знаешь, это так странно. Я же стесняюсь своего обнаженного тела. И одновременно мне хочется, чтобы на меня обнаженную смотрели, причем не просто на обнаженную, а смотрели прямо на то, что нельзя никому показывать. При этом мне хочется не сдвигать коленки, а наоборот – раскрыться. Совсем раскрыться…

Оля замолчала.

– А что еще тебе нравится? – спросил я умоляюще, поглаживая, а затем наклоняясь и благодарно целуя ее ногу за столь редкую откровенность.

Олины пальцы зарылись мне в волосы.

– Мне нравится, когда мужской член втыкается в меня. Вот это ощущение сопротивления и противостояния нравится. Когда встретились его таран и мой щит. Он напирает, а я не уступаю. А потом ощущать, как он продавливается внутрь меня, распирает и заполняет всю внутри. Вот это самое первое движение, когда ему еще тесно и трудно, но я уже покорена – у меня от этого перехватывает дыхание. Ощутить его первое конвульсивное вздрагивание, такое неизбежное и такое всегда неожиданное, самое наполненное удовольствием и самое обильное. Ощущать его судороги нравится. Волны удовольствия, прокатывающиеся по его телу, и то, как они передаются мне, и я начинаю вздрагивать вместе с ним. А потом мне нравится ощущать, как он, отбрызгавшись, слабеет и становится маленьким и мягким. Нравится моя власть над ним и то, что это я сделала его таким мягким и послушным, хотя еще совсем недавно он был большой, твердый и непокорный. Нравится смотреть, как он, ослабевший и расслабленный, из меня довольно выползает. Очень нравится, когда он наполняет меня так, что потом все не удерживается внутри, а появляется снаружи. Для меня это признак любви ко мне. Нравится брать его в руку, когда он, набрызгавшись в меня, становится мягким и послушным, но от моих поглаживаний снова начинает набухать и твердеть, и я снова начинаю ощущать в нем желание и любовь ко мне.

Из глаз Оли ушло мечтательно выражение, она очнулась, бросила на меня испуганный взгляд, снова засмущалась и уставилась в пол.

– Вот такие, Паш, у твоей жены бесстыдные вкусы и желания, которых я всегда стеснялась.

Я тут же обнял Олю и стал целовать ее уворачивающееся лицо.

– У тебя самые обычные женские желания. И мне очень понравилось все, что ты о себе рассказала.

Потом, похоже, устыдившись своего смущения, Оля отстранилась и посмотрела прямо на меня.

– Паш, вот еще в чем хочу оправдаться. Знаешь, тогда на пляже, когда Рустам мне массаж делал, ты все неправильно понял. Нет, Рустам меня завел. Я уже начала чувствовать, что стало подкатывать желание, а все тело сладко покалывать, но отдаваться я ему не собиралась. И в мыслях не было. Это мое тело само сладко вздрагивало от его поглаживаний. Я же не собиралась еще и потому, что и представить себя не могла с таким стариком. Ладно, Андрюшка – молодой, стройный и влюбленный. А этот – старый, толстый, плешивый и похотливый. Ему же уже за сорок. Да, массаж он делает отлично, но отдаваться ему я и не думала. А раздеть себя позволила, потому что мне ужасно захотелось увидеть его глаза, когда он посмотрит мне туда, где он гладил и ласкал. Хотелось ощутить, как сладкая волна накатывает от такого взгляда. А еще твои глаза, когда ты трусики с меня снимал и на меня смотрел. От смеси возбуждения и желания в твоем взгляде меня всю колотила сладкая дрожь. Ты так меня всю рассматривал! И у меня так сладко все внутри задрожало от твоего взгляда. А ты вдруг встал и ушел. Я не поняла, почему ты ушел, и была просто в шоке. Пашенька, я честно не поняла тогда, что ты ушел, чтобы не мешать нам. Уже хотела одеваться и бежать за тобой, но все никак не могла найти свои трусики. Так и искала, когда подошел Рустам. Он так на меня посмотрел, что я забыла, что хотела за тобой бежать. Как он на меня посмотрел! Я поняла, что никуда мне уже не деться. Поняла, что сейчас все случится. Ноги мои задрожали, а коленки от испуга безвольно распались в стороны. И даже трусиков на мне не было, чтобы защитить меня. Наверное, я чувствовала себя, как чувствует молодая телочка перед быком, когда она уже зажата им в углу, деваться ей некуда, и все предопределено.

– Он на бегу сбросил плавки, споткнулся, и я испугалась, что он раздавит меня. Но он как-то совсем мягко и ловко обволок меня всем своим телом, и тут же очень умело, остро, плотно и глубоко протиснулся в меня. И лишь оказавшись у меня внутри, его страсть прорвалась наружу. Нет, Паш, это был не половой акт, это было безумие. Я чувствовала себя пришпиленной бабочкой, в которую раз за разом все сильнее и неистовее втыкают… только не иголку, а что-то невыносимо толстое и твердое. От меня уже ничего не зависело. Если бы я начала сопротивляться – он бы этого не заметил, настолько его охватила страсть. Он сопел и стонал. Его тело просто втаптывало меня в песок, а его член так яростно двигался внутри меня, что мне стало больно. Больно, но одновременно я ощутила ответный животный позыв…

Глаза у Оли вздрогнули, а взгляд попытался спрятаться, но я его не отпустил, продолжая смотреть Оле прямо в глаза.

– Знаешь, наверное, со мной так и надо. Он заполнял меня так, что я стонала от боли, но уже через несколько минут боль я уже не замечала. Возникло дикое желание все неистовее подаваться и подаваться ему навстречу. Чтобы он продолжал бешено метаться внутри меня, пусть даже больно наполняя и растягивая меня. То ли у него давно не было, то ли я на него такое впечатление произвела, но длилось это совсем недолго. Когда все кончилось, он хотел поднять цветы, увидел, что они растоптаны, засмущался, отвернулся, встал и… ушел. Мне кажется, он боялся встретиться с тобой. А я осталась лежать. Мне хотелось одновременно засмеяться и заплакать. Мне было стыдно и неловко, а одновременно мне хотелось продолжения. С трудом я села и натянула на себя полотенце в глупой попытке скрыть от тебя то, что произошло. Умом понимала, что это глупость, что такое не спрячешь, а все равно хотелось спрятаться. Хотелось спрятаться и одновременно хотелось снова подаваться навстречу мужскому члену, до боли наполняясь им. Я поискала трусики, но снова не нашла их. Время шло, тебя все не было, и мне становилось все страшнее и страшнее. Потом ты подошел, все понял и словно сошел с ума. Я думала, ты меня ударишь, накричишь или развернешься и уйдешь, а ты вместо этого сделал то, что мне так хотелось! Такой водопад эмоций от тебя! Они и меня захлестнули! С тобой было еще лучше!

Вдруг глаза Оли удивленно округлились.

– Пашка, а ведь тебе и вправду нравится, когда я тебе такое стыдное о себе рассказываю.

Оля схватила меня за уши и уже сама стала заглядывать мне в глаза.

– Не отворачивайся! Правда, правда! – она начала бурно целовать меня прямо в губы. – И не отводи глазки!

Оля гладила меня по щеке и шептала:

– Не стесняйся, мой хороший. Ты же любишь меня. Конечно, тебе хочется знать все, что со мной происходит, что мне нравится, и что я чувствую. Тут нет ничего плохого.

Оля приластилась ко мне, положив мои ладони себе на грудь.

– Знаешь, как меня отпустило! – в ее глазах, в ее улыбке чувствовалось облегчение. – Знаешь, как я переживала, что ты только на словах так ко мне добр, а внутри обижаешься на меня?