— Только вот вопрос, неужто вы — два разных человека? Или ты просто взялся за ум, и потому в будущем смог стать человеком, способным решить любую проблему?

Савада, укутанный в одеяло до самого носа, распахнул глаза, но тут же их закрыл и подумал, что вести диалоги под прицелом камер не стоит. Однако слова Стража осели в его голове сетью нестройных, сбивчивых мыслей, приведших к неутешительному выводу, который парень сделал перед тем, как провалиться в сон. «Наверное, я всё же должен всерьез взяться за учебу. Тогда и с Гокудерой смогу нормально говорить, и с Мукуро, и похожим на себя из будущего стану. Но как же лень… а ведь лень — это то, что меня во всю эту ситуацию впутало. Может, и правда надо переставать лениться? Ведь иначе я точно не смогу избежать наказания…»

«Верная мысль», — сказала бы Лия, но она не могла вернуться. А Фукс промолчал, не желая будить Хозяина под прицелом камер и давая возможность Тсуне самому сделать выбор, ведь за этот день он и так многого достиг, а давить на Хозяина еще сильнее было бы излишне, поскольку у того должна была оставаться иллюзия свободы выбора, он должен был верить, что «берется за ум» по собственной воле. Иначе изменения не были бы естественны — они показались бы навязанными и были отторгнуты. А этого Страж никак не хотел, ведь его цель начала неспешно претворяться в жизнь, и терять прогресс из-за желания достичь ее в кратчайшие сроки было слишком опрометчиво. А Вольфрам Фукс опрометчивых поступков не совершал уже более двухсот лет.

***

Утро началось для Савады как обычно: с побудки за пять минут до звонка будильника. Однако если обычно он подскакивал на кровати от прикосновения призрака и, сообразив, что произошло, приветствовал Вольфа, а затем смачно зевал и начинал мысленно жаловаться на несправедливость бытия, заставляющую людей ходить в школу в такую рань, на этот раз всё было несколько иначе. Страж коснулся ледяной ладонью лба Савады, тот подпрыгнул на кровати, как ужаленный, однако, сообразив, что происходит, вспомнил также и вчерашний план, а потому заозирался по сторонам, потер лоб, заглянул под кровать и за окно, поморщился, едва слышно проворчал: «И так каждый раз», — и, надувшись, начал собираться в школу. Конечно, привычного ворчания о безжалостности учителей никто не отменял, но на этот раз Тсуне никто не ответил, и от этого он вдруг почувствовал себя немного одиноко. Да и призрак, обычно находившийся рядом с Хозяином, покинул комнату, чтобы не привлекать его взгляд, а потому Тсуна отчетливо ощущал, что чего-то не хватает. Или кого-то. Ведь привыкнув к постоянному присутствию Стража, без него Савада начинал испытывать почти физический дискомфорт — словно его лишили бронежилета, отправив в горячую точку…

А в это время Реборн, наблюдавший за подопечным через камеры слежения, сделал пометку в блокноте. Тайна номер один была раскрыта: Тсуна вставал до звонка будильника благодаря «феномену», будившему его, причем из поведения парня Реборн вынес предположительный вердикт о том, что аномалию Савада не видел, хотя это нуждалось в более весомом подтверждении, нежели его ворчание.

Не дождавшись аркобалено и немало подивившись его отсутствию, Тсуна отправился в ванну, по дороге столкнувшись с мчавшимися на полной скорости И-пин и Ламбо. Дети чуть не сбили незадачливого босса с ног, на что тот лишь тяжело вздохнул, закатил глаза и продолжил свой путь, а Реборн сделал вывод, что о мелких неприятностях Тсуну предупреждают не всегда. И в этом он оказался прав.

Ванная комната встретила хозяина приглушенным матовым светом, бросавшим смазанные блики на бежевый кафель, отсутствием камер и немного скрипучей дверью. Привычное звуковое сопровождение, прежде не вызывавшее в Тсуне никаких эмоций, сейчас отчего-то заставило его подумать: «А ведь раньше дверь тоже скрипела. Но когда приезжал отец, переставала. А потом снова начинала. Что он с ней делал? И почему его опять так долго не было?» Тяжело вздохнув, Тсуна подошел к раковине и взглянул на собственное отражение. Каштановые волосы, обычно торчавшие в разные стороны, но расчесанные, сейчас были жутко спутаны и липли ко лбу темной паутинкой. Большие наивные глаза были полны тоски и скорби, и отражавшийся в них свет неярких ламп оставлял на радужке цвета молочного шоколада золотистые блики. Губы, немного потрескавшиеся, после сна оказались «украшены» засохшей слюной, стянувшей кожу, а мешки под глазами красноречиво говорили о том, что их обладатель в который раз подряд не выспался.

— Хаааа, на такое чучело Киоко-чан точно внимания не обратит, — с тяжким вздохом прошептал Савада, которому вчера было строго-настрого наказано вести себя как обычно и не думать о камерах, если речь не идет об общении со Стражей. Наказ, кстати, дал Гокудера, и потому Тсуна не смог возразить, ведь ему ой как не хотелось показывать Реборну свои слабые стороны, но еще меньше хотелось упоминать об их наличии перед друзьями. И Фуксу это было только на руку.

Реборн фыркнул, вращая в ладонях пузатую кружку с чаем. Сидя за детским письменным столом, он вглядывался в экран монитора, игнорируя стоявшую рядом тарелку с такояки, и всеми силами старался обнаружить в поведении подопечного отклонения, намекавшие на его связь с потусторонними существами. Но таковых пока видно не было, и это несколько злило солнечного аркобалено. Впрочем, спешить ему было некуда, и наблюдение, которое обязан уметь вести любой уважающий себя киллер, давалось Реборну легко. Вот только результат его пока не радовал…

Наконец Тсуна, позавтракавший в компании детей, матери и спустившегося-таки на кухню аркобалено, убежал в школу, и киллер хотел было двинуться за ним, как вдруг ему позвонили. Механик Вонголы сообщил, что за ночь сумел создать приборы, способные уловить присутствие потустороннего существа, и потому Реборн отправился на встречу с Джованни, а не следом за своим учеником.

Осеннее солнце лениво и неохотно пыталось разогнать утреннюю прохладу. Коты зевали, распластавшись по невысоким бетонным заборам, отгораживавшим двухэтажные частные дома от нешироких улиц. Погасшие фонари грустили, замерев в анабиозе до вечера, когда мощный электрический заряд раскалит докрасна проволоку в лампах и заставит тьму немного отступить. Деревья перешептывались с еще не пожелтевшей, но уже чахлой, умирающей травой, а облака лениво плыли по тусклому небу, потерявшему свою синеву и окрасившемуся в блеклый серо-голубой оттенок.

Город просыпался, люди начинали заполнять артерии-улицы, нехотя покидая теплые дома и выбираясь на свежий, прохладный воздух. Автомобили, покидая спальные районы частных домов, вливались в бурный поток сородичей, загрязнявших воздух в центре Намимори. И ветер разносил выхлопные газы по округе, старательно награждая легкие людей ядовитыми химикатами, что выплевывали в атмосферу двигатели, призванные облегчить человеку жизнь. Причины влекли за собой следствия, в больнице медленно умирали раковые больные, в роддоме получали первые дозы воздушного яда младенцы, а жизнь мчалась вперед, не желая притормозить и оглянуться на прошлое. Ведь за ее спиной оставались лишь могилы и растворявшиеся в небытии, забытые всеми воспоминания. Колесо Сансары продолжало свой бесконечный бег. Тсуна, получивший разрешение от Стража на диалог ввиду спешного отбытия Реборна за техническими новинками, мысленно жаловался на то, что Реборн так прознает все его тайны, не связанные с Книгой. А Фукс размышлял о том, что Тсуна опять «свернул не туда» и мыслит в неверном направлении. И потому Страж, сильнее всего на свете желавший добиться собственной цели, вдруг озадачил Саваду словами:

— Твоя «Правая рука» тебя сегодня не провожает в школу, герр Савада. Странно, не так ли?

Тсуна растерялся, но пока его не захватило желание разузнать подробности, Страж пояснил:

— Он проспал, поскольку до пяти утра пытался отыскать информацию о демонических артефактах. И сейчас у него, кстати, довольно сильно болит голова. А учиться с больной головой несколько неприятно.

Савада стушевался. Мысли его тут же потекли в верном направлении, и Страж довольно улыбнулся. Манипулировать совестливыми людьми было проще всего тем, кто знал их болевые точки. А Тсуна, решив всё же выполнить принятое прошлым вечером решение, уныло подумал: «Вольф, а как можно стать умным, если ты дурак?»