— А я и не знал, — пробормотал Тсуна, растерянно глядя на кровь, медленно сворачивавшуюся, и из алой превращавшуюся в коричневую.
— Лия просто не могла Вам этого рассказать: она крайне скрытная, редко когда очень сильно хочет поделиться информацией, потому обычно ее желание меньше желания Хозяина узнать некие данные. Она просто… не очень хочет делиться знаниями, потому что считает, что они несут лишь зло. А я думаю иначе: знания могут привести к чем-то хорошему, если окажутся в добрых руках… Простите, я, наверное, говорю лишнее…
— Нет, я согласен, — улыбнулся Савада и отпустил руку Ребекки. К его вящему удивлению, кровь, застывшая на его ладони, не исчезла, как капли, срывавшиеся с платья девушки, — она осталась на коже.
— А эту кровь увидят мои друзья, если я вернусь так? — осторожно спросил он, не желая задеть новую знакомую.
— К сожалению, нет, — ответила Ребекка, и ее голос задрожал. — Даже если Вы отрежете от меня… кусок, его никто не увидит.
— Кусок?.. — эхом отозвался Тсуна, и в карих глазах застыло непонимание. А в следующую секунду его лицо исказилось от ужаса, и парень, посмотрев на левую руку Стража, нервно спросил: — Это… прошлый Хозяин сделал?!
— Нет, что Вы! — отступив от Тсуны на шаг, ответила девушка. — Это… было давно. Простите, я…
— Нет-нет-нет, всё нормально! — подняв руки и тоже сделав шаг назад перебил ее Савада. — Просто… я подумал, что… А, прости, давай сменим тему! О, а Стражи могут с кем-нибудь или чем-нибудь еще сами взаимодействовать?
— Только с Книгой и с Хозяином, а еще друг с другом, но это возможно только когда мы находимся в самой Книге, — отрапортовала девушка. Бившая ее мелкая дрожь постепенно сходила на нет. Тсуна грустно вздохнул.
— А если я тебя перевяжу, это не поможет?
— Вы очень добрый, Савада-сан, — едва заметно улыбнулась Ребекка. — Но, к сожалению, ткань пройдет сквозь меня, даже если повязку будете накладывать Вы.
— Блин, — простонал Тсуна и взъерошил волосы. Других идей о том, как помочь Стражу, у него не было.
— Не беспокойтесь, я привыкла, — поспешила заверить его девушка. — Раны болят, но я уже с ними свыклась. Конечно, Вам неприятно на меня смотреть, я понимаю, но…
— Да не во мне дело, — перебил ее Тсуна и посмотрел на собственную окровавленную ладонь. Сжав ее в кулак, он продолжил: — Знаешь, я ведь часто получаю всякие травмы, так что понимаю, что это очень больно. Хотел помочь…
— Спасибо, — улыбнулась Ребекка и тихо спросила: — Савада-сан, а может, мне дать Вам информацию о том, где находится сокрытое Вашим учителем, и Вы просто вернетесь домой? Зачем Вам так мучиться и искать подсказки?
Тсуна встрепенулся, но возникший в памяти образ злого аркобалено, заподозрившего неладное, тут же охладил его пыл.
— Нет, если Реборн узнает, он меня потом замучает вопросами, откуда я узнал, где клад… Лучше найти подсказки.
— Тогда, может, мне дать Вам информацию о том, где находятся они?
— А ты можешь? — с сомнением уточнил парень, и девушка кивнула, но в ту же секунду обреченно вздохнула и, начав переминаться с ноги на ногу, прошептала:
— Простите, по своей воле не получается: Ваше желание узнать, где подсказки, выше моего…
— Ничего, тогда мы сами найдем! — улыбнулся Тсуна подбадривающе.
— Но Вы можете спросить у Книги, и тогда она…
— Нет, не нужно, — перебил Стража Савада. — В конце концов, Реборн ведь хотел, чтобы мы сами справились, а так это уже будет нечестная победа. Да и не нравится мне говорить эти слова: как будто приказ отдаю…
— Так ведь это лишь запрос для Книги, не более того, — осторожно сказала Ребекка.
— Всё равно. Ну не мое это, — с мученическим видом ответил Тсунаёши, и девушка кивнула.
Ночная мгла начала сгущаться, костер медленно догорал, и Тсуна, покосившись в сторону поляны, спросил:
— Может, вернемся? Скоро огонь погаснет…
— Конечно, да и Вам пора отдохнуть — через семь минут должна начаться смена Вашего друга, — кивнула Ребекка.
— Отлично, только я с тобой не смогу там разговаривать, ничего?
— Ничего, мне даже проще, если на меня не обращают внимания, когда рядом… посторонние люди, — Ребекка поморщилась, произнося последние слова, и Савада на секунду нахмурился, но тут же отогнал дурные мысли и, пожелав духу хорошей ночи, отправился к костру.
Засохшая кровь неприятно стягивала кожу, и отчего-то Тсуне казалось, что эта кровь его. Будто из него выкачали литр алой жидкости и распылили на Стража. Но это было не так, и единственное объяснение, которое могла бы дать Книга Всезнания, — самовнушение. Слишком доброму человеку было слишком жаль давно мертвого Стража, но помочь он ничем не мог. И бессилие вкупе с чувством вины и ощущением собственной никчемности заставляло организм идти на крайне глупые меры — внушить самому себе, что ему тоже плохо. Страдать ведь куда легче, когда плохо не одному тебе, разве не так?.. Вот только ощущение это было отвратительное.
— Савада-сан, — нагнав Хозяина у костра, тихо сказала Ребекка, — Вы ведь можете смыть мою кровь. Простите, я забыла Вам сказать. Я полностью принадлежу измерению Книги, вода — этому, но так как Вы часть и того, и другого миров, Вы можете смыть с себя мою кровь. Так же, как свет отражается от Стражей, делая их видимыми для Вас, другие стихии могут взаимодействовать через Вас с частицами нашего измерения. Вы даже сможете смыть кровь с меня, если сделаете это сами, причем руками, а не тканью, или же можете напоить меня, если, опять же, я буду пить из Ваших рук. Впрочем, мне это не нужно, и ни голода, ни жажды я никогда не испытываю. Но… на кровь ведь неприятно смотреть, потому я решила Вам об этом рассказать. Ах да, к стихиям я отнесла в данном случае огонь, включая и свет, воду, воздух и землю, исключая минералы. Четыре основных стихии, четыре луча пентаграммы. Пятый в нашем случае — духовная суть вещей, чем мы и являемся. Всем остальным на нас не можете воздействовать даже Вы, если не передадите нам часть своей энергии.
Тсуна кивнул и призадумался, подбрасывая в догоравший костер ветви. Кое-что прояснялось, кое-что еще больше запутывалось, но, вылив на руку немного воды, Савада с удивлением отметил, что, отделившись от его кожи, кровь Ребекки исчезала в воздухе так же, как исчезала, падая с ее платья. И это заставило его мысли, спутанные и несвязные, выстроиться наконец в стройную шеренгу. Однако даже теперь он не сумел понять, почему же тогда Стражи сами не могут касаться воды, или почему он не мог воздействовать на них чем-то кроме четырех стихий. Впрочем, помыслы демона, создавшего Книгу Всезнания, Саваде Тсунаёши были неведомы, а потому ответ на эти вопросы он мог бы получить, только задав их Стражу. Но он всего лишь смыл с руки ее кровь и, почувствовав облегчение, мысленно обругал себя за слабость. «Она ведь всё время в крови, а я у нее на глазах руки отмываю… Неудобно как-то…» Глупые мысли. Слишком добрые. Но ведь руки Савады уже очистились, а значит, все эти раздумья были еще и излишними.
Вскоре Ребекка сказала, что пора будить Ямамото и ложиться спать, а потому Тсуна временно отложил раздумья о странном Страже и его особенностях, решив подумать об этом на свежую голову… если вообще на утро не окажется, что всё случившееся было сном. И такие мысли бы позабавили Стражу Книги, если бы тех могла развеселить человеческая глупость. Но, увы, людей духи, некогда тоже ими бывшие, ненавидели.
***
Утро для Савады наступило довольно внезапно: его разбудил спор Гокудеры и Мукуро, причем Хаято кричал на иллюзиониста, а тот в ответ лишь язвил, не повышая голоса. Собственно, именно курильщик и разбудил Джудайме, причем в пылу ссоры даже забыл за это извиниться, но пытавшийся успокоить друга мечник исправил эту оплошность словами:
— Ну-ну, Гокудера, не расходись! Вон, ты даже Тсуну поднял, а ведь хотел дать ему поспать подольше.
Хранитель Урагана цокнул языком, нахмурился и, сказав врагу еще «пару ласковых», отправился к боссу.
