— Дальше ты знаешь: меня завели в комнату. Спасибо, Тсуна-кун, ты рисковал собой… все вы рисковали. Спасибо…
— Не надо, — Савада смутился, опустил взгляд, но чувство вины шепнуло, что благодарность Киоко не просто излишня, но еще и неправильна. — Тебя ведь похитили из-за нас, так что…
— Нет, неправда! — возмутилась девушка и заглянула Тсуне в глаза. — Ты не виноват. Это тот человек… Мы ведь просто делали покупки, никого не трогали, а он решил меня похитить. Это не твоя вина.
— Но если бы я не пошел к нему…
Тсуну перебили, просто взяв за руку. Киоко смотрела в карие, полные раскаяния глаза и осторожно сжимала ладонь друга… или кого-то большего, всеми силами стараясь донести до него мысль, в которой была полностью уверена.
— Ты не виноват. Ты хотел прекратить войну, потому и пошел туда. Просто тебе не повезло, этот человек оказался очень хитрым. Но ты ведь хотел как лучше. Поэтому ты не виноват. Просто… просто в следующий раз ты должен быть хитрее него. Вот и всё. Не вини себя, ты же не знал, что он такой изворотливый.
— Должен был предположить… — еле слышно ответил Тсуна, отводя взгляд. Но Киоко перехватила его, склонившись к парню, и улыбнулась. Отнюдь не вымученно и не фальшиво. По-настоящему.
— Все ошибаются, Тсуна-кун. Главное, всё хорошо закончилось. Давай найдем братика, а потом вы придумаете, как этого человека вывести на чистую воду. Я тебя не виню, и тебе не стоит. Ты ведь не в ответе за то, что делают другие. Поэтому не обвиняй себя в чужих плохих поступках. А за ошибку прости. Всё ведь хорошо. Да и ты хотел как лучше.
— «Благими намерениями вымощена дорога в Ад», — сказал Тсуна и посмотрел прямо в глаза Киоко, больше не пытаясь скрыться от ее взгляда. — Теперь я это понял. Но… спасибо. Я постараюсь больше не ошибаться, поэтому… спасибо, что веришь в меня и… — парень сглотнул и, прогнав собственную нерешительность, осторожно спросил: — Можно я попрошу тебя и дальше в меня верить? Я постараюсь больше не ошибаться. Изо всех сил.
— Конечно, — улыбнулась девушка и кивнула. — Можно было и не просить: я всегда буду в тебя верить, Тсуна-кун.
И от этих слов на душе Десятого Вонголы вдруг стало очень тепло. Покой и умиротворение, радость и облегчение смешивались, рождая простое, но такое редкое чувство — счастье.
— Спасибо…
— Не за что, — Киоко вернулась к перевязке и вспомнила, что еще не всё рассказала, а потому продолжила повествование: — Я не думала, что вам что-то угрожает, Тсуна-кун. Когда этот человек, Хоффман, кажется, меня вывел из комнаты, его охранник перекинул меня через плечо и бегом кинулся вниз. Этот Хоффман себя очень странно вел: был совершенно спокоен и даже бежал так… будто пробежку утреннюю совершал, а не убегал от врагов. Он словно уверен был, что вы за ним не последуете. А потом меня запихнули в машину, большую такую, но не в ту, к которой я бабушку провожала, и этот человек сел рядом. Машина поехала, а он всё смотрел на экран часов и молчал. Я пробовала заглянуть туда, но мне не дали: охранник… ну, он меня оттолкнул, так что я больше смотреть не решалась, — девушка потупилась, но решила не уточнять, что благодаря толкнувшему ее охраннику врезалась в дверцу машины и больно ударилась о стекло виском. Волновать Саваду лишний раз она не хотела. — А потом мы приехали в лес, и он вдруг довольно так улыбнулся, выключил экран и сказал… Я запомнила почти дословно, может, тебе пригодится. «Убивать тебя нет смысла, да и не люблю я сам марать руки. Ты можешь пригодиться, если что-то пойдет не так, так что передавай привет тем, кто сумеет тебя дождаться. И скажи им, что Вонгола теперь у меня в долгу».
— Это еще почему?! — возмутился Тсуна, и тут в разговор вклинилась Лия, до сего момента старавшаяся держаться вне поля зрения Тсуны, чтобы его не смущать.
— Видеозапись. На ней Хаято атакует первым. Не будет звука — не будет шанса доказать, что вас спровоцировали.
— Не знаю… Но он был очень доволен, — вздохнула Киоко, а Савада поморщился. Открывавшиеся перспективы его определенно не радовали. — Ну а потом меня высадили, и машина уехала, а я побежала обратно. Ну так что, Тсуна-кун, думаешь братик?..
— С ним всё должно быть в порядке, — ответил парень и поднялся. Превратившийся в бинты пиджак неприятно давил на царапины, но отчего-то Тсуне это даже понравилось, словно боль была его наказанием за глупость, и то, что пиджак принадлежал именно Киоко, пострадавшей, на его взгляд, больше всех, только добавляло наказанию справедливости.
— Ты уверен?
— Почти. Им не было смысла что-то делать со старшим братом. Нет, его точно не похищали, потому как не сумели бы, а ранить на глазах толпы свидетелей не решились бы. Если Хоффман-сан хочет, чтобы Вонгола была его должником, он не станет причинять вреда членам семьи без причины.
— А если братик кинулся мне на помощь? — прошептала Киоко и тоже встала. Даже не отряхнув перепачканную юбку, она сжимала кулаки и с надеждой смотрела на Тсуну как на прорицателя, способного рассказать всё о ее брате.
— Тогда они могли бы, конечно, в него выстрелить, но Рёхей-сан слишком хорошо дерется. Колонелло учил его уворачиваться от пуль и уничтожать их, так что если он ждал атаки, то наверняка отбил ее.
— Надеюсь, там не было очень сильных бойцов, — пробормотала Киоко, и Савада подумал, что это единственное, что могло бы разрушить его теорию. Но он надеялся, что таких бойцов у Хоффмана не было, а потому предпочел не делать ставку на худший вариант развития событий.
— Киоко-чан, нам надо встретиться с ними, тогда точно всё узнаем, — осторожно сказал он и внес предложение: — Если пойдем пешком, доберемся до города еще не скоро. Может… если не испугаешься, может, я тебя донесу? В смысле, по воздуху…
Тсуна смутился, а Киоко ошарашенно на него посмотрела и машинально поправила юбку. Переведя взгляд на небо, она сглотнула, нервно поежилась, но встряхнулась, глубоко вздохнула и, предприняв слабую попытку улыбнуться, ответила:
— Хорошо. Если так будет быстрее… я согласна. Только я… тяжелая, так что…
— Ничего, всё нормально! — всполошился Тсуна и замахал руками. — Да и ты не можешь быть тяжелой, ты же такая худенькая… в смысле… ну… — Обычная стеснительность давала о себе знать, и Тсуна почесал затылок, пытаясь выиграть время и успокоиться. Доверие любимой девушки и ее слова выбили его из колеи, а краска, залившая щеки при упоминании ее худобы, и вовсе заставила потерять дар речи. Но Савада сумел на секунду закрыть глаза и мысленно четко проговорить: «Не паникуй, Тсуна! Держись». Нервы несколько успокоились, и взявший себя в руки парень, посмотрев на замявшуюся девушку, нервно теребившую искалеченную шейную ленту, повязанную прямо на свитер, решительно шагнул ей навстречу.
— Я справлюсь, не волнуйся, — уверенно сказал он, и Киоко кивнула, настороженно глядя на него. Она знала, что зажигая Пламя Предсмертной Воли, Тсуна становится невероятно сильным, но глядя на него в обычном состоянии, сомневалась, сумеет ли он ее удержать. А парень кивнул, поднял с земли собственный пиджак, накинул его на плечи Киоко и, игнорируя ее робкую попытку вернуть ему теплую вещь, побежал за оставшимися на обочине варежками. Надев их, но всё еще не зажигая Пламя, Тсуна вернулся к Сасагаве, осознавшей, что пиджак Тсуна у нее ни за что не заберет, а потому продевшей руки в рукава и слегка осуждающе взиравшей на своего спасителя от холода. А еще в ее взгляде читались благодарность и опасение, а потому Тсуна расстроенно подумал: «Она наверняка боится, что я ее уроню. Значит, надо доказать, что я и без Пламени ее удержу. Иначе она так и будет беспокоиться». Размышления его оказались абсолютно верными, и потому, когда Тсуна, не зажигая Пламя, легко поднял девушку на руки, словно принцессу, она удивленно на него покосилась и спросила:
— Не тяжело?..
— Нет, ты очень легкая, Киоко-чан, — абсолютно честно ответил Тсунаёши. — Я же занимался с Реборном и Колонелло, так что хоть и выгляжу как слабак, но не совсем уж слабый. Просто… с Пламенем проще. Не сомневаюсь в себе. Но знаешь… я решил даже без него не сомневаться.
