Так, о чём это я? Да, мазать Поттера… чувствовать под пальцами расслабленные мышцы, упругость кожи, скользить по тонким волоскам, по морщинкам локтей, угадывать позвонки, а когда он, неблагозвучно кряхтя, перевернётся на спину… Э-э-э… Ещё секундочку… Вот сейчас!.. Да-да! Ух!..
Пустяки, значит. Намазал — и забыл… А вот контролировать на людях взбесившийся и абсолютно автономно и нагло заявляющий о недвусмысленных желаниях, рождающихся в непосредственной близости поттеровских открытых участков кожи, половой орган оказалось куда как сложнее. Когда на пляже я задремал, разглядывая ноги своего персонального мучения, топтавшие под коротким краем душевой кабинки скомканные плавки, то очухался от сладостных фантазий, только услышав неприличный гогот, летящий в мою сторону от весёлой компании подростков, расположившихся рядом. Подняться, прикрыть стояк полотенцем, одарить молокососов таким взглядом, от которого они поперхнулись и быстро засобирались уходить, ничего не стоило. А вот прогнать мысли о позорной слабости, не поддающейся контролю ни разума, ни воли, не удавалось, сколько не старался. Чувствовать себя игрушкой в руках собственной похоти — не слишком приятное и привычное состояние для Драко Малфоя. Даже в школе быстро научился справляться с неподобающими желаниями или уж, во всяком случае, находить их претворению релевантное время и место. А задумываться над тем, что, возможно, это вовсе и не похоть… Задумываться всерьёз… Бред!
Тем не менее, умилившись парочке, вдохновенно и нежно целующейся на глазах у разомлевшей от солнца публики, я совершенно автоматически помахал рукой Гарри, выходящему из душа. Такому свежему, влажному, жизнерадостному, пленительному… Уже помахал и даже улыбнулся, как идиот. Вот и нечего делать вид, что не знаю этого парня и вообще рука не моя!
Под ночь становилось совсем тяжко. Воздух в сумерках, лишаясь влияния южного ветра Адриатики, делался вязким, тревожным, нагнетал глупые мысли об исходе всех дел мирских, об одиночестве. Быстро наползавшая с заката ночь; свечи в разноцветных округлых бокалах; гриль из морепродуктов; молодое вино (от которого Поттера не удавалось отвадить ни флиулийской граппой с ванилью или пряностями, ни крепким густым крем-лимончелло, ни янтарным бренди веччиа); далёкие огни города и бегущая по чёрному склону вереница автомобильных светлячков; гитарные напевы и маггловская рэперная бубниловка; луна, жемчужным сиянием подсвечивающая невесть откуда взявшееся одинокое облачко… Одинокое… Голоса сирен в шуме волн: наколдуют, заворожат, утянут в пучину на поругание и вечную скуку… Все тридцать три признака болезни «синдром романтика, страдающего без взаимности». Неужели и Малфоя зацепило по касательной? Очень хотелось… любви? Ну, зачем так громко. Всего лишь милой беседы, шутливой, забористой, рук на своих плечах, запрокидывать голову на обнажённую грудь и чувствовать жар спиной. Его жар, его желание, твердеющее и упирающееся в позвоночник. Хотелось глаз напротив, в тени длинных густых ресниц неопределённого тёмно-оливкового цвета, зовущих, блестящих тысячей вопросов и одним ответом: «Да!», и скользить босой ногой ему под брючину, подбирая большим пальцем плотный хлопок всё выше и выше. Нет, всё не так! Усесться к нему на колени, так бесцеремонно, по-женски, словно имеешь на это право, будто он сам попросил. Отклониться, прижимаясь бёдрами, заворачивая свои ступни за его щиколотки, стянуть ему через голову футболку, а пряжку ремня начать расстёгивать зубами… Что за фантазии? О! О, Мерлин! Драко, что с тобой?! Не пить же из-за этого навязчивого эротического кошмара успокоительные? Как-то не по-мужски, не по-малфоевски.
К счастью, Поттер, решивший выжать из своих коротких итальянских каникул максимум, выматывался за день так, что быстро уходил к себе. Обычно он бросал какое-то смешное пожелание на ночь и поднимался на второй этаж. А я долго сидел на террасе, стиснув кулаки, и заставлял себя не смотреть ему вслед… Засыпал с гордостью за то, что и в этот день сдержался, ничего не разбил, не спалил, не дал никому по морде, не подлил Гарри яду в суп или просто не накричал на назойливого гостя. С гордостью и… да, опасениями увидеть во сне всё то, в чём так старательно отказывал себе наяву…
Уже под утро мне приснилось, что Поттер втихаря собрал вещи и уехал, не предупредив. Смылся, сбежал, исчез. «Наконец-то! Вот и славно!» — читал я, словно мантру, простенький самоуговор, лёжа в постели, а сердце никак не могло настроиться на размеренный ход без нерационального страха болезненной потери…
========== -3.2- ==========
— Всё киснешь? — Поттер, вернувшись с пляжа, небрежно бросил на лабораторный стол влажное полотенце и заглянул в котёл с булькающей закваской для сыворотки Тайных желаний. [1] — Я бы на твоём месте, Малфой, из моря не вылезал. А ты, зануда, всё время в лаборатории, — энергично замотал он головой, вероятно, стараясь вытрясти из уха воду. Брызги с волос разлетелись по рукописям, намочили хрупкие страницы открытой на старинном рецепте ветхой книги. Псина гриффиндорская! — И люди у вас тут такие приветливые, не чопорные. Познакомился с замечательной весёлой компанией. Меня пригласили на местный праздник. Феррагосто?
Истинный грифф, всюду бы ему собраться в кучу! Интересно, и кто это его пригласил?
— Да, день окончания летних работ у местного населения. Праздник в честь Девы Марии. Но он через четыре дня. А ты, Поттер, завтра улетаешь. «Не поставил в известность того, кто тебя приглашал?»
— Ну, четыре дня аврорат без меня потерпит. Или пять. Надеюсь, господин зельевар, вы поняли, что мы идём на это Ферро вместе? — забирая полотенце, растяпа опрокинул пару пробирок и смахнул на пол горсточку замороженных муравьиных слёз.
И кто его пригласил-то? Нет, ну надо же, ещё и недели не прошло, а Поттера уже кто-то куда-то приглашает!.. Или я спросил это вслух, или Гарри прочёл вопрос на моём лице. Где же ваше самообладание, мистер Малфой?
— Если ты, Драко, занят, то я пойду с Джио, — бросил провокатор уже в дверях. От их грохота на полке упала грамота Европейской Гильдии Зельеваров. Джио? Хм… Джиона? Корджиоза? Джилорензиана? Или Джиованни, Джиордано, Серджио? Вот теперь бросай все дела и тащись на эту глупую сельскую пьянку!
*
Феррагосто, Феррагосто, будь оно не ладно! У меня сыворотка подходит, за ней пригляд нужен, постоянное встряхивание, это же вам не примитивное Оборотное, а редкое, сложное зелье. А Поттер прожужжал мне все уши про предстоящую дурацкую вечеринку на пляже и про своих новых друзей. Именно так: не приятели или знакомые, а сразу друзья! Два дня знакомы, а уже не разлей вода и «все итальянцы точно бы учились на гриффиндоре!» после кружечки розовой кислятины. Простодушному и яму рыть не надо! Джио, как выяснилось, оказался парнем, но вполне безобидным, свежепомолвленным. Но в сумбурно-восторженных рассказах Гарри (не спрашивать же на полном серьёзе подробности, демонстрируя собственную заинтересованность!), покорённого обаянием итальянцев, кроме женских имён неоднократно мелькали какие-то Беппе и Жерардо, и я, скрепя сердце, вынужден был самому себе признаться, что просто не перенесу вечер в лаборатории, когда эти самые «храбрые копья»[2] будут при свете костров под шум ночного прибоя обхаживать зеленоглазого молодого наивного англичанина. Да у Поттера, наверное, ещё никогда и парня-то не было? А, может быть, и девушки?! Что? Гарри — девственник? Нет, не может быть… Но, в любом случае, на ловеласа и, тем более, на опытного гея он не похож ни капли… Гарри — девственник? М-м-м… Брошу всё к чёрту! Какая лаборатория, какая сыворотка, когда от этих мыслей рубашка моментально прилипла к спине и заныли зубы… А теперь и не только зубы!..
Пробирку с концентратом сыворотки я укупорил не только плотно притёртой пробкой, но и магией и положил в карман: буду трясти время от времени и осторожно контролировать процесс созревания зелья, авось, ничего не взорвётся… Шутка. Согласен, что не смешная. Заразный он, что ли, этот Мальчик-у-которого-вечно-нет-своих-сигарет-зато-полно-подозрительных-друзей?..
