Казалось, ночь сгинула, прошли целые сутки, но, нет — день катился тот же самый, длинный и больной, как дорога в пустоши. Гарри совсем потерялся: что чувствовать, что думать? Ему даже внезапно почудилось, будто все последние события со Снейпом — сон, нет, не сон… а морок, бред. Что он там орал? На Снейпа? И отключился, вроде. А Северус…

— Чёрт! Северуса же забрали авроры! — Поттер дёрнулся куда-то идти, но голова совершенно не соображала, болела нестерпимо, ломило в висках, тошнило. Стены качались, к потолку делались очень узкими, а двери подозрительно размножились… И перед глазами плавали какие-то мерзкие красные блямбы. «Это потому, что я пил и не ел сегодня. Блин, и вчера, кажется, не ел тоже», — он сжал голову руками, ища плечом и спиной опору, но не успел — завалился со стоном на малфоевскую постель.

*

— Ни хера себе! Он, что, тебя бил?! — Драко немилосердно тряс Гарри за плечо. — Что случилось?

— Не… не ори, у меня сейчас голова лопнет, — простонал тот, едва узнавая свой громоподобный голос.

— Что ты там шепчешь? — Малфой наклонился ниже. — А? — и хотел было дёрнуть полусонного друга за руку, чтобы поднять, но его предусмотрительно остановила Гермиона:

— Милый, с ним что-то не так… В лазарет — срочно!

Рывок, то ли от сильных рук, то ли от магического поля, шум, голоса… дальше Гарри не помнил, отключился.

*

— Мадам Помфри, где Поттер? — требовательно прозвучал за белой ширмой знакомый раздражённый голос. — Вы покрывали его прогулы в последние дни. Как это понимать? А теперь что?

— Северус, нет необходимости кричать! — шёпотом отвечала медичка. — У мальчика был серьёзный удар, сосудистый криз. Да, в его возрасте! Не делай такие глаза, бывает. Я оставляю его тут на два — минимум! — два дня. Не тирань его, у Гарри хрупкое здоровье.

— Ещё чего! — фыркнул Снейп. — С какого перепуга, он же сикер(1) в квиддиче, а это прекрасный тренинг для вегетатики.

— Всё пройдет, ему просто надо отдохнуть… Прошу тебя, но ко мне его доставили чуть живого.

— Тогда мне надо с ним поговорить, выйдите.

— Профессор Снейп! — возмутилась было Помфри, но возмущаться вполголоса у неё явно не получалось.

— Поппея, — не допускающим неповиновения тоном завершил дискуссию декан Слизерина. — Не съем я вашего национального героя, хочу лишь проверить. А у вас есть неотложные дела, я уверен.

Добротные кожаные, но мягкие туфли пожилой колдосестры не издавали никакого шума, а шуршание её накрахмаленного пинафора(2) напоминало шум моря. Гарри втихомолку улыбнулся. Плечо и лицо Снейпа показались из-за загораживающей кровать ширмы, как крыло чёрного урагана на секунду назад безмятежном светлом небосводе.

— Я смотрел вашу ссору, как театр теней… — тихо сказал Гарри и безрезультатно поискал очки на прикроватной тумбочке. Северус оправил мантию и уселся на краешек узкого больничного ложа. Наклонив голову, он внимательно смотрел на лежащего в постели ученика, но ничего не говорил.

— Профессор, я что-то не то сказал? — Улыбка, готовая снова родиться из состояния лёгкой радости, ещё несколько мгновений назад жившей у Гарри в груди, так и не достигла губ; наоборот, они невольно задрожали. Ненаблюдательный взгляд, впрочем, не обратил бы на перемену внимания, так она была молниеносна. Но Снейп всё заметил и накрыл лежащую поверх одеяла руку Гарри своей длинной и сухой ладонью:

— Зачем ты захворал?

— Что?

— Мне необходимо всё время держать тебя в поле зрения, да? — Северус склонился. — Ты же просто кладезь неприятностей, иначе просто не можешь. Как чувствуешь себя? Кстати, хочешь знать, что сталось с Авроратом?

Гарри слушал и не верил. Может, это продолжение бреда, выверты мозга, испытавшего удар крови, что лавиной послало перенапрягшееся сердце? Он, маггловский мальчишка, знал, что значит криз: что-то с сосудами, давление в них. Но то, что Сев… Северус разговаривал с ним так спокойно и обыденно, как будто они делали это каждый день — было реальностью… Удивительно, неправдоподобно… Словно и не было ничего в классе зельеварения, никакой вынужденной мастурбации, не было сегодняшних «приключений», драки с Роном, боли и крика, истерики, не было сумасшедших объятий… поцелуя… А вот так просто он, профессор, господин Снейп, пришёл навестить, говорит что-то, держит за руку; голос рокочет, будто отлаженный двигатель на холостом ходу… Поттер смотрел на шевелящиеся губы Северуса, но слов не слышал:

— А?

— Гарри, куда ты пропал? Эй! Не слушаешь?

— Что теперь будет… дальше? — Гарри, ещё не договорив, ужаснулся: как девица в мелодраме! — То есть, как там… за что вас… тебя… забрали?

— Дальше будет жизнь, — чуть пожал плечом Снейп, — и всё, что ты… мы захотим, — он помолчал. — Тебе ещё надо школу закончить. Да? Это важно. — Лёгкое сомнение в его голосе удивляло даже сильнее, чем все прочие слова.

— Ага, — кивнул Гарри и отвёл глаза, сделал вид, что снова ищет очки. — И что… это… как ты с аврорами разобрался? — Тема казалась нейтральной. Молчать было невыносимо тяжело и неправильно, а думать, осмысливать то, что происходило прямо сейчас — невозможно. Как будто не те мысли могли всё испортить, разрушить. «Что именно испортить (всё!)?» — эта сложная формула тоже не хотела приживаться в голове, норовила или ускользнуть трусливым прытким ужиком, или задавить шею, и вместе с ней дыхание, мощными кольцами удава. Гарри цеплялся за реальность, боялся потонуть в водовороте мыслей и чувств, таких противоречивых, опасно противоречивых, не желающих принимать крайности.

— А… — Уголки губ Снейпа приподнялись. — Ну, это было просто. Аврорат — хоть и серьёзная, но контора, в которой очень уважают охранные грамоты. Ты же, наверняка, читал «Три мушкетера»? Я обождал немного, выслушал официальные обвинения, числом пять, включая твоё похищение, и предъявил им одну занятную бумажку.

— Ничего не понимаю, — Поттер попытался сесть.

— Лежи. — Рука перестала поглаживать его пальцы и надавила, мягко опрокидывая Гарри назад на подушки. — Вот, надень очки, — Снейп, не отворачиваясь от Гарри, пошарил другой рукой на тумбочке, сунулся в выдвижной ящик и протянул слегка помятую оправу с круглыми стеклами. — Так нормально?

— А что было в той бумаге? — Поттер неловко пристроил очки на нос. И стал, смутившись, рассматривать краешек белоснежного манжета, выглядывающего из отворота рукава Снейпа. Тот ухмыльнулся:

— «То, что сделано подателем сего письма, совершено по моему приказу и на благо Англии». Помнишь?

— Ришелье? То есть, кто подписал? — Гарри удивился комичности ситуации. — Они что, поверили?

— Ну, не тупи, какой к дракклам кардинал? Бруствер, конечно же, и печать Тайной канцелярии Визенгомота, пятый отдел магического контроля.

— Даже не слышал о таком.

— А и никто не слышал. — Гарри собрался что-то спросить. — Это моя выдумка, — продолжил Снейп. — Я Кингсли как-то раз заморочил по пьянке и заполучил этот полезный документик, но всё подлинное. Так, шутки ради. Ты слишком всерьез относишься к властям. Неужели забыл этот балаган… никчемные оловянные солдатики, пешки… ладно, — он выпрямился и встал. — Жду тебя завтра в большом зале.

— А что будет? — И нелепое: — Ты пьёшь? — после вспышки тревожных образов: «По пьяни у Бруствера выклянчил бумажку? Может, он пьяница? У Снейпа есть слабости?»

Эйфории не было. Гарри окутал кокон покоя, почти сна. А наркоз голоса Северуса, как зародыш, золотое зернышко будущего счастья, тихо качался в колыбели его души. Ответа он уже не услышал — уснул.

*

— Ты мне толком ничего не рассказал! — Гермиона сдула прядь волос со лба и, сложив руки на груди, отвернулась к окну.

Малфой подошёл, попытался обнять:

— Не заставляй меня врать, ты же знаешь, я умею. Просто мне не следует тебе это рассказывать, а тебе не нужно знать.

Гермиона покачала головой:

— Драко, я же вижу, что вы что-то натворили.

— Милая, привыкай, теперь проблемы буду решать я, по праву мужчины и мужа. Сам, — он усмехнулся, — заварю и сам расхлебаю.