Хотя, честно говоря, чувствовал себя Малфой преотвратно. И… дико трусил. Привыкнув всё взвешивать и анализировать, просчитывать на десятки ходов вперед, с Поттером он попал впросак. Блин, а с тем всегда так! Признавать, что друг не виноват, не хотелось. Драко вздохнул:

— Я… втравил Гарри в гадкую историю. Но, Герми, поверь, ничего не могу тебе рассказать, дело очень деликатное, личное. Понимаешь?

Гермиона сердилась, а после этих слов разволновалась ни на шутку:

— Нет, так не пойдет! Ты же знаешь, Гарри всегда геройствует, жертвует собой, но его нельзя оставить с этим одного. Надо сейчас же идти в медицинское крыло. Что ты выяснил в Гринготтс? Это как-то связано? — Грейнджер схватила своего парня за руку. — Ты… ты его обидел.

— Ну, что ты, любовь моя! Я искренне прекрасно к нему отношусь. Ты же видишь — мы с некоторых пор отлично ладим. — Драко обнял Гермиону и попытался усадить на диван, нежно убрал волосы с её виска и шеи, потянулся губами. В общей гостиной послышался какой-то шум. — Сейчас сходим, конечно, навестим его. Всё будет хорошо, — он отвлекся, — что там первоклашки пищат?

В дверь девичьей спальни старшекурсниц без стука, в облаке чёрной развевающейся мантии, влетел взбешенный Снейп. Не обращая внимания на испуганный возглас и слабое Гермионино «Здравствуйте, профессор», он прошел на середину комнаты, резко развернулся и приказал не допускающим возражений рыком:

— Грейнджер, подождите за дверью! А лучше ступайте в больничное крыло. Ваш друг болен. Не бледнейте — он не при смерти. Вернуться можете через час. Малфой, стоять! — рявкнул он на Драко, который, удерживая Гермиону за руку, так и стоял столбом. — Мисс префект, выполняйте.

Гермиона вздёрнула подбородок, возмущённо сверкнула глазами, но подчинилась.

— А теперь, господин Драко Люциус Малфой, молитесь, чтобы ваши оправдания были крайне, крайне убедительными, — хищно прищурился Снейп.

— Профессор, сэр, — проблеял тот и судорожно сглотнул, — это целиком моя вина. Это я предложил Гарри сводить его в бор… в бар, в смысле…

Снейп сей же миг оказался рядом и, схватив за грудки, тряхнул Драко, будто ватную игрушку:

— Да как ты посмел, идиот? — тем не менее, негромко и почти спокойно процедил он. — Мне безразлично, что ты скажешь. Я тебя, выблядка лживого, как облупленного знаю. Отбрехаться вздумал? Как в голову твою нечестивую пришло Поттера — Поттера! — к шлюхам потащить? А, благодетель хуев? Вы хоть понимаете, Ваше Слизеринское Величество, — голос Снейпа стал вкрадчив, как шелест ползущей в траве гадюки и так же полон ядом как она, — что, если ещё хоть раз, хоть пол-раза сунетесь, или даже подумаете просветить и развратить… — попробуйте только! — я уничтожу вашу уютную жизнь, — уведомил он, и, отпустив Малфоя, оправил свои манжеты. Драко совершенно оледенел, он никогда не слышал профессорского мата и не видел декана в такой ярости; а смена настроений и тембров снейповского голоса вообще добивала.

— Кстати, твоя невеста не догадывается, с кем и как ты до нее блядовал? Не узнала бы ненароком. — Снейп был зол, и от сарказма, прозвучавшего в его словах, Драко стало совсем страшно.

— Сэр, я… Сэр, никогда и ни за что… — начал он.

— Верю, верю, — вдруг разведя руки в стороны в примирительном жесте, проговорил, нехорошо улыбаясь, Снейп. И, резко взмахнув палочкой, неизвестно, как оказавшейся в его левой руке, выписал ею замысловатый рваный пасс, в клочья располосовал на Малфое брюки, кое-где прорезав кожу бёдер. Огрызки ремня и ошмётки ткани свалились на пол, Драко застыл, широко раскрытыми глазами уставившись на собственную наготу и капли крови, набухающие на глубоких царапинах. Он боялся пошевелиться, даже прикрыться руками не решился.

— Запомни, я предупредил, — обдал его последней убойной дозой ледяного презрения Снейп и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

*

А наутро следующего дня…

Нельзя сказать, чтобы новость произвела на всех сильное впечатление и вся школа прямо-таки гудела, ничего подобного! Младшекурсники были заняты своими наиважнейшими делами, мелкими кознями, играми и уроками; шестой и седьмой курсы пошептались, повздыхали: «Не везёт национальному герою. Но… вроде, и… справедливо ведь — совсем Поттер зазнался, даже не здоровается, в общий зал уже третий день не является». Только семнадцать второгодников почуяли неладное: что это за особый режим подготовки, о котором объявил декан Слизерина? А Гермиона Грейнджер повернулась к Малфою, вопросительно взглянула, взяла его за руку и поспешно потянула в коридор:

— Рассказывай! — потребовала она.

— Милая, я не могу, то есть, я правда не в курсе. Ты же сама разговаривала вчера с Гарри?

— Разговора, как такового, не вышло. Мадам Помфри сказала, что посещения запрещены, больного нельзя беспокоить — он спит. Я только узнала, что жизнь Гарри вне опасности, а теперь так не думаю, — многозначительно посмотрела Гермиона на жениха. — Он даже не стал со мной говорить! Драко, что происходит? — она потянулась к Малфою, но вдруг испугалась увидеть в его глазах лёд и отчуждение; тревога сковала сердце: неужели всё её счастье и спокойствие — ложь? Любовь — обман? Как происходящее с Поттером связано с их с Драко отношениями, она не понимала, но паника нарастала как снежный ком. Вчера, после явления Снейпа, не удалось увидеться ни с одним из них. — Почему ты не открыл мне ночью дверь?

— Герми,— Малфой шагнул навстречу, обнял, прижал к себе крепко-крепко, его руки подрагивали. — Это не моя тайна, у нас же всё хорошо… Снейп… Ты же видела… Знаешь, меня никогда так не унижали, надо было успокоиться, я просто забыл отпереть дверь и… заснул. Прости!

— Правда? — Гермиона вздохнула. — Буду знать, как ты борешься со стрессом. Почему приходил Снейп, и что значит это наказание для восьмого курса? Такого ещё не бывало! Что ты… вы с Гарри натворили? Почему молчит директор, мне показалось, она была поражена не меньше всех остальных.

— Позволь мне остаться порядочным человеком. Если Поттер захочет — расскажет сам. Вон он, кстати, идет:

— Гарри, не спеши…

*

Чуть ранее…

«Почему его нет на завтраке? Вон, и Помфри отсутствует. Ему что, стало хуже или прячется?»

Северус спал плохо, вернее задремал только в предрассветных сумерках. Правда, выплеснутые за последние сутки эмоции всё еще бурлили адреналиновым эхом в крови и сделали короткие сновидения тревожно-приятными. От своего решения декан был намерен не отступать ни на йоту. «Всё в моих руках, — думал он, поднимаясь в общий зал, — даст бог, не совершу больше ни одной ошибки. Тут не может быть никаких осечек — слишком многого хочу, слишком долго ждал… Всё отдам, но будет так, как надо!»

Но Поттер не пришёл…

«Это ничего не меняет!» — Северус кивнул коллегам, поправил мантию, и, прежде чем на столах появилась еда и приборы застучали о тарелки, он встал; гомон в зале мгновенно умолк.

— Минуту внимания! С вашего, госпожа директор, позволения я хотел бы сделать объявление. С сегодняшнего дня я ввожу новое расписание для восьмого курса: лабораторные работы отменяются и теоретические занятия заменяются лекциями в общем потоке с седьмым курсом, то есть по вторникам и четвергам, по две пары. Вместо этого выпускники переводятся на индивидуальный график консультаций, который каждый сможет получить у старосты сегодня в полдень.

Стол второгодников, теперь не принадлежавших ни к какому факультету и курировавшихся лично Снейпом, умеренно зашумел. Миневра Макгонагалл подняла брови, что собрало все морщины на её лице в наглядную карту Атласских гор, и прочистила горло:

— Профессор Снейп…

— Извините, я ещё не закончил, — не обращая внимания на её реплику, продолжил тот. — Режим занятий и свободного времени будет утверждён профессорам Макгонагалл, тренировки и участие в квиддичских матчах отменяются. Воскресные посещения Хогсмида тоже. Первый зачёт по индивидуальным программам — через десять дней. Часы доступа в библиотеку будут определены отдельно. И мистер Поттер получает наказание в виде ежедневных отработок в классе зельеварения до конца семестра, включая выходные и праздники вплоть до начала экзаменов. Приятного аппетита.