— В душ и умереть! — Фраза вышла театральной, но полно отражала суть самочувствия директора. — Нет, просто умереть — душ утром…

Снейп прошёл класс, миновал следующее помещение, что заняло у него чертовски много сил. Остановившись у лестницы, он потянулся всем телом, выгнулся, едва не потеряв при этом равновесие, и медленно начал взбираться по ступеням в спальню.

Как трудно поднимать ноги, никогда прежде полы мантии не путались так неловко, и кованые перила неприятно ледяные, аж до мурашек пробирает. Пятая ступенька, шестая, девятая, конца и краю нет этому восхождению. Спать – и больше ничего. Подумать о Гарри, вспомнить его улыбку – и спать. Завтра будет новый день… Мантия – тяжёлыми чёрными крыльями на пол.

В спальне горела одинокая свеча. А на его постели, свернувшись клубком, спал тот, кого Снейп так хотел, но совсем не ожидал увидеть.

— Сбежал… — Он тихо прошёл к кровати, не разуваясь, лёг на край и, подперев голову рукой, стал смотреть на спящего Гарри.

Зрелище оказалось целительным. Мысли понеслись, нет, плавно поплыли куда-то в золотистую даль, ни одной связной или оконченной, просто попурри из фрагментов мечты. Будь он не таким уставшим, возможно, неисправимый циник Снейп, каковым он себя и считал, нашёл бы пару уничижающих, убийственных фраз и привёл свой распустившийся разум в порядок. Но мгновение было таким сладким, таким невинным и счастливым, что он просто продолжал лежать и смотреть. Новый сон, снова прекрасный, как и все сны о Гарри, только этот можно потрогать рукой. Вдохнуть его тёплый аромат, будоражащий и одновременно умиротворяющий, прикоснуться к одеялу, под которым спит самое дорогое существо на свете, спит, дышит тихо, тревожит вселенную стуком своего сердца. Беспокойное счастье. Эх, раньше бы… Но раньше было нельзя, просто невозможно, всему своё время, своё место; хорошо, что их время пришло…

— Северус! — стрелы чёрных ресниц дёрнулись, кошачьи глаза Поттера открылись. — Я тут решил, что… я так решил! Что мне теперь всё можно!

Одеяло – в сторону; руки настырные, сильные, знают, чего хотят; восторг и ожидание в глазах, в его зеленющих глазах, не иначе колдует на любовь, прямо сейчас, сей миг… А почему бы и нет? Колдуну не колдовать?..

Сонливость Северуса – как рукой сняло, жар поднимается; хочется закрыть глаза и позволить ему всё. Тело под безразмерной пижамой крепкое, манящее, разве такое можно выпустить из рук? Где силы найти, чтобы отказаться? И что это он там решил? Договорились же, что всё после, немного ждать осталось. Нетерпеливый, погибель для самоконтроля Северуса Снейпа, самая сильная слабость. Ты должен спать в медицинском крыле, набираться сил, восстанавливать магию, а не выводить из себя усталого директора!

— Ты, Гарри… Ах ты, нахалюга! Мне в душ надо, я же не успел… — Снейп и правда не знал, что с этим торнадо делать. Настроение у мальчишки было сумасшедшим и заразительным или, уж точно, право слово, заразным!

— Не мойся, не мойся! Никуда тебя не отпущу! Стоять! Запах твой — весь мой! Всё сам слижу и сцелую! — хулиганил Поттер, бодая лбом пытающегося встать Северуса под сцепленные руки и засовывая нос ему под мышку.

— Гарри, охолони!

— Обожаю тебя! Да ни за что! — продолжал тот свои наскоки, вцепившись в директорский воротник и вылизывая Снейпа, как соскучившийся по хозяину безбашенный невоспитанный щенок (кажется, даже поскуливал… но потихоньку, как бы про себя).

— Ты меня в слюнях утопишь! Дай хоть раздеться! — взмолился атакуемый.

— О! Хорошая идея. Щас, я сам тебя раздену… не уклоняйся! – Проворство Гарри не давало Северусу ни единого шанса вздохнуть. Рубашка – вверх, руки — уже под ней, тянут прямо через голову; ботинки – по углам, брючные пуговицы – берегитесь!

— Вырастил на свою голову маньяка… Гарри, я с тобою разговариваю! — Снейп кипел, но не от возмущения — усталость тоже как водой смыло, — а от поднимающегося в груди давно забытого чувства бесшабашного веселья… — Дурачок, что ты творишь!..

— Надо, Сев, надо-надо… не мешай! – Руки – замком вокруг талии, пальцы – на позвонках, того и гляди продавят, к рёбрам; по спине – горячий мороз, иначе не скажешь – застывает всё внутри от жара.

— Что-о-о?

— Ой, ну всё равно. — Поттер запнулся, поднял на Снейпа совершенно счастливые глаза, на его покрасневшем лице вроде мелькнуло смущение, это продлилось долю секунды… и тут он засмеялся, откидывая голову назад, чуть не свалившись с кровати:

— Я сегодня получу всё, что мир задолжал мне за всю жизнь…

— Ну, как я понял, начнём мы с ясельного периода… агу, Гарри.

— Как хочешь, что хочешь, только прямо сейчас! – Поттер задышал ему в шею, обжигая желанием, втиснулся коленом в пах.

Снейп выдохнул – и не дышал. Нельзя. Что же это? Ну, нельзя же! Скажи кто, что он сможет разжать руки Гарри у себя на копчике, найдёт силы отстраниться в тот момент, когда горячее молодое тело уже принялось тереться о него медленно, но ритмично – Снейп не поверил бы. Но он сделал это. И даже встал с кровати. Отвернулся, оперевшись на комод. Склонив голову и стиснув зубы, подышал немного, рвано и хрипло. Развернулся снова к Гарри. Тот сидел растерянный, с опущенными плечами, руками, даже его неукротимые вихры понуро опустились. Идиотское положение. Не уходить же? Двое, любят, хотят, два взгляда-магнита, у обоих стояки – и что? А ничего!..

— Зачем? Гарри, зачем? Мы же договорились. Потерпи немного. Мы взрослые. Это важно. Для тебя. Для меня. Это важно для нас. Не формальности, не капризы. Мы не можем вот так. Сто раз говорили, блядь! – Снейп чуть ли не отскочил и, сминая, стиснул себе лицо руками.

— Как это? – Голос Гарри был настолько растерян, что Северус, хоть и не хотел, но посмотрел на него. – Ты что? Теперь-то какая разница? Теперь-то зачем ждать? Я – твой. Куда уж?.. – Гарри даже развёл руками. Странно было видеть этого ещё минуту назад бойкого парня в такой оторопи.

— Мой. Конечно. – Снейп устало вздохнул. – Но есть же разные стороны любви. Плотская, платоническая…

— Северус! – Гарри недобро сверкнул глазами. – Ты меня любишь?

— Да, — машинально ответил тот, и, понимая, куда Поттер клонит, тут же попытался взять себя в руки: — Но это не значит, что мы должны сию же секунду начать доказывать эту любовь прямо в стенах школы и…

— В стенах школы? Вот в чём дело; пустое. — Гарри даже прищурился. – Взять меня в полумиле от школьных стен – можно, а в твоей директорской постели – стыдно?

— Не говори глупостей. Это обидно.

— У нас всё было. Да? Почему нельзя сейчас?

— В смысле… было?

Они смотрели друг на друга целую вечность.

Гарри лёг, отвернувшись и укрывшись одеялом. Уйти он просто не мог – сил не было.

Снейп заходил по комнате – от комода к пуфу, от гобелена к двери. Шесть шагов, поворот, семь, четыре – к кровати, поворот.

— Ты уверен? – выдохнул он, не поворачиваясь.

Гарри сильнее укутался в одеяло:

— Конечно, уверен. Я что, идиот? Это же моё тело, я же чувствую. Не думаешь же ты, что такое может пройти незаметно? Но я не должен был говорить. Я не знал, что ты… что ты не помнишь.

— Гарри. Я помню. Только, подумал, что это было… в серале, в другой реальности.

— Какая разница, в какой реальности? – пробурчал Гарри совсем тихо, но внезапно откинул одеяло, вскочил. – Так ты думал, что это не по правде было?

Снейп молчал.

— Я тебя люблю, Северус, — тихо сказал Гарри. – И я тебя очень хочу, — одними губами. — Мне уйти? – а это прозвучало, как резкий раскат грома.

Снейп молчал…

— Ты… Гарри, не?.. – «Не придумываешь?» — чуть не вырвалось у него. — … не ошибся?

— Как я могу в этом врать тебе, Северус? Тело… понимаешь? Ну, точно. Не мучь меня, я знаю!

«Я не в себе был», — буркнул Снейп, но тут же спохватился; хорошо, что Гарри не расслышал, на нём и так лица не было.

— Тогда, тогда… э… тебе нужна помощь? Залечить, это же было… не совсем так, как должно было быть… в первый раз. – «Только не отводить взгляд! Смотри на него, Северус! Смотри!»