Расслабился. Боялся же думать, что теперь начнётся какая-то новая жизнь, после войны, после победы, после стольких лет, положенных на её алтарь, после смерти. Правильно боялся. Умирать всё равно было страшно. Как оказалось, почти так же страшно, как убивать. Сказать «Авада!» каждый может. Каждый, кто умеет держать в руках волшебную палочку и ненавидеть. Но выпустить из своего сердца эту ненависть и вбить её колом в чужое… у Смерти много оруженосцев, они не смотрятся в зеркала, потому что боятся своих отражений, самих себя — вот плата убийцы за своё ремесло… И чем глубже он прятал этот страх от самого себя — тем тот сильнее отравлял, душил последние проявления человечности и искренности. Воскрешение тоже далось нелегко, как любое очень сложное, рискованное, не испробованное заранее дело. Но он справился — и попался в постстрессовую ловушку: поверил, что теперь-то уж точно начнётся новая жизнь. Даже не новая, а настоящая, единственная, его, Северуса Снейпа, жизнь. Только его. И Гарри Поттер, которому не нашлось места в его прежней жизни, который причинял в ней только неудобства и боль, будто заноза (как не лечи — пока не выдернешь, так и будет вызывать воспаление), ворвался в эту новую жизнь, словно глупый щен влетел в новую комнату со свеженалаченными полами и начал очумело носиться, проскальзывая неуклюжими лапами, кувыркаясь на поворотах, врезаясь в стены и тыкаясь носом в углы. А Северус стоял-стоял в дверях, скрестив руки на груди, наблюдал-наблюдал, пряча улыбку. Да и не выдержал — присоединился к восторженной скачке, сделал шаг в эту комнату, только протянул руку к щену, чтобы погладить, успокоить, подбодрить, приласкать, научить приличному поведению… а глядь — солнце зашло, окна привычно посерели, блики на паркете превратились в пятна теней… комната пуста… Никого в ней нет и… не было…

Спрашивать про отсутствующих на уроке зельеварения восьмикурсников профессор не стал. Сразу занял учеников очень сложной работой — на разговоры времени не было… Когда он, показывая Панси Паркинсон, как следует отмерять десятую часть унции молотых семян фасоли тентакулы, рассыпал несколько крупинок на стол, Гермиона Грейнджер, внимательно наблюдавшая за профессором из соображений «учиться, учиться и ещё раз учиться», сразу поняла, что случилось что-то серьёзное. Третья за урок похвала, адресованная Невиллу Лонгботтому, укрепила её подозрения. А когда после второго урока Гермиона услышала, как младшекурсники в недоумении перечитывали в своих конспектах продиктованный профессором Снейпом рецепт: «…растворить пробирку в марганце и добавить в полученную смесь немного терпения…», поняла, что дело совсем плохо…

«Не о чем беспокоиться, — Снейп убедил себя, что спокоен. Он даже намеренно остановился перед зеркалом в туалетной комнате — выражением строгости, равнодушия на своём лице и «каменным» взглядом остался доволен. — Хорошо, что наши отношения не зашли слишком далеко. Хотя, поиметь мальчишку всё-таки было бы не плохо. Так, мимоходом, раз случай представился. Но, раз уж ему с молодыми интереснее… имеет право. Проказы, гулянки, секс без обязательств… Особенно, если и правда девственник. Молодое тело своё требует, забыл, как самому крышу сносило? Не навязываться же. Надоел — взбрыкнул, характер-то у Поттера был и есть, этого не отнять: как бык всегда упирался, ещё до войны, когда совсем сопливый был, а уж теперь-то и подавно, небось, почувствовал себе цену. Имеет право».

*

Так, переругиваясь, они наконец-то через каминную сеть, потом пешком по расквасившейся от ночного ливня дороге, слегка промокнув, явились в Хогвартс. Драко похлопал Гарри по плечу:

— Удачи! Не дрейфь! — и быстро отправился в дормиторий за учебниками. Уж он-то Гермиону предупредил, что собирается в мэнор!

Гарри всё это неудачное утро лихорадочно соображал, почему, ну почему он не оставил Северусу хотя бы записку? Правильно тот считает его ребёнком, безответственным разгильдяем. На “повезёт — проскочим!” понадеялся? Северус же ждал, это ужасно! Стыдно, нелепо, глупее не придумаешь — напился (да, с чего?!) и заснул в саду Малфой-мэнора. Кому расскажи — не поверят! «Ничего, — попытался он успокоить себя. — Я всё объясню, он ещё и посмеется! И правильно сделает, даже и поругает пусть, заслужил. Потом подарю ему эту прелесть!»

Гарри сжал в кармане заветную коробочку и почувствовал, что его шея и предплечья до самых ключиц покрываются мурашками. Так приятно стало. Никогда он не дарил… любовных подарков! Волнительно, особенно. Передать безделицу, имеющую огромный смысл, Северусу и посмотреть при этом ему в глаза. Или нет, лучше вложить из руки в руку. И бросить небрежно: «Мелочь? Теперь не будешь вечно руки от чернил оттирать». И тут опять в голове мелькнул образ нахмуренного, озадаченного и злого (возможно!) Снейпа, напрасно ждущего его вечером в пустой комнате… «Я дурак, я козёл и остолоп… — снова пошёл по пыточному кругу Поттер. — Где теперь его искать? Уже вторая пара, наверное, началась?»

— Темпус. Одиннадцать пятнадцать… Дьявол! — Гарри понёсся по лестнице. И вдруг остановился, чуть не споткнувшись о стёртый край ступеньки. «А что, если Северус меня вовсе и не хочет? — подумал он. Спина сразу взмокла. — Просто привык без всего этого, без… как это… близости. А разговоры наши… что-то я не помню, чтобы они ему удовольствие доставляли… всегда спокоен. Или я чего-то не понял. И если бы он меня не сдерживал, я бы давно!.. Как глупо: если двое любят друг друга, то… — Гарри остановился, похолодев от озарения. — А, если не любит… один из них? Он же сам сказал, что любить и не хотеть нельзя. Так Сев меня, получается, не хочет? Как проверить-то? Третий раз с коробкой — смешно. Не приставать же к нему, не предлагать же себя?»

Он просто запутался, застыл, тряся головой, и даже не заметил, что чёртова лестница, оказывается, занесла его совсем не в ту башню. Очутившись на центральной галерее, Гарри решил перейти на другой пролёт и… увидел Снейпа, спешно идущего ему навстречу. Мгновение — и их взгляды скрестились, как две звенящие от предвкушения схватки рапиры.

………………………………

(1) Напарник по съёму жилья.

(2) Быстро, быстро, синьор!

http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/79881866.jpg

========== Глава 8-2 ==========

Оба остановились. На некотором расстоянии. Взгляд Снейпа напугал Поттера. Чернотой равнодушия. Но сквозь неё почти зримо проблёскивали молнии ярости? “Я не трус! Сделаю, как решил!” — Гарри подобрался и качнулся вперёд, громко шепча:

— Я был с Драко. Северус, не сердись, — он достал ручку из кармана мантии, вынув её одной рукой из футляра. — Пожалуйста, возьми вот тут… от меня… — не останавливаясь, но ловя малейшие изменения на любимом, сейчас очень хмуром лице, Поттер схватил руку Снейпа и вложил авторучку. — Подарок.

Снейп молчал. Но руку не убирал. На его лице, кажется, мелькнуло выражение брезгливости? Или Гарри перепутал с нерешительностью? Он редко чувствовал себя так… плохо…

— Мы специально отправились в мэнор. Я хотел что-то придумать. Для тебя. А потом…

«Опускать или не опускать глаза?» — вот что сейчас больше всего волновало Гарри.

— Мальвазию пили, черти?

От голоса Северуса по спине Гарри побежали мурашки, быстро-быстро.

— Выдержка лет триста? — Снейп так и не пошевелился, но оценивающе прищурился.

— Откуда ты знаешь? — Гарри всё ещё не понимал, что делать, что говорить, да и нужно ли. Только сердце его стучало всё громче и громче. Неужели Северус не слышит? А если услышит — разозлится, рассмеётся?

— Унюхал, — поджал губы Снейп. Хоть какое-то живое движение!

Он посмотрел на подарок Поттера, взял, повертел, снова посмотрел, немного склонив голову набок.

— Тебе не нравится? — Гарри даже отступил на шаг. Ну, почему такой откровенный и… настоящий Северус, который, как теперь точно известно, существует, к которому так легко привязаться и в отсутствие которого так трудно, почему он, надевая профессорскую мантию и регалии декана, превращается в неприступного истукана, в сухаря? Разумная дистанция в публичных местах, соблюдение приличий, опасение скомпрометировать друг друга — все эти и многочисленные прочие аргументы в пользу неафиширования их отношений Гарри принимал и полностью разделял, но… ему казалось, что Снейпов — двое, одного он любит, полностью доверяет… хочет, а второго, хоть и уважает, но побаивается и не всегда понимает. Неприятное ощущение — вдруг перепутаешь. Почему нельзя хоть иногда, когда не видит никто из посторонних, открывать дверку между клетками этих двух Снейпов? Гарри же полюбил Северуса не вчера, не тогда, когда тот предложил их удивительные тайные встречи, и уж точно не в тот раз с ядом и мастурбацией, а гораздо раньше, когда профессор вовсе не был ни близким, ни родным, да и доверия или особого уважения Гарри Поттер к нему не испытывал. Но полюбил же, сейчас это совершенно очевидно. Почему же теперь нельзя соединить этого двуликого Снейпа в одно целое, в того, кого хочется погладить по щеке, к чьей груди хочется прижаться плечом, обнять, запустить руки под его мантию, под рубашку или позволить ему обнять себя, крепко-крепко или нежно-нежно, пусть сам выбирает, как захочет… Позволить — или попросить…