— А любить можно, если вообще не спишь с человеком?

— Можно.

— Нет, я не то спросил. Любить и не хотеть?

— О, боже! Нет!

— А страсть? — Гарри скривился, попалась кислая ягода. — Она проходит?

— Страсть — затасканное слово. Под эту вывеску чего только не городят!

— А…

— Завтра. Самому любопытному гриффиндорцу на свете пора спать! — Снейп легонько толкнул Поттера плечом. — Завтра.

*

— Вот, ты же можешь! — Северус наклонил голову и оправил скатанный к локтю рукав, соединяя манжет запонкой. — Приличное зелье, весьма приличное, не сверх же трудно, а?

— Пахнет, как ты, — Гарри довольно улыбнулся. — А Амортенцию я смогу сварить?

— Конечно. А на что тебе? Отнеси эликсир в подсобку, пятая полка…

— Я знаю, пятая, левый отсек, этикеткой повернуть. Ну, тебя завлекать, — донеслось из-за стеллажа.

— Меня уже завлекать не надо, я завлеченный. Дурачок ты, — улыбнулся в отсутствии провокатора строгий декан.

— Дурачок? Если я не знал, что от дрочки… — Гарри высунул голову. — А асфодель куда?

— От мастурбации. Слева, в мешок, такой серый.

— Да ладно… если я не знал, что от ма-стур-ба-ци-и не слепнут и с ума не сходят, то прям сразу дурачок?

— Ну, ты ещё много чего не знал. Закрытая школа — старые предрассудки. И, причем, что смешно, маггловские. Кто боялся, что за мужскую любовь позор и Азкабан? Иди, мой руки. Ужин стынет.

— Утка? — За загородкой что-то упало. — То есть, утку едим сегодня? Я не расслышал. — Поттер появился, присыпанный какой-то травой, стряхнул пятернёй с волос «гербарий» и вдруг спросил: — Сев, а в первый раз очень больно?

Северус посмотрел исподлобья:

— Тебе не будет.

*

— Это ром, — Снейп сунул под нос Гарри высокий крутобокий стакан. — Только два глотка!

Тот, пригубивший с видом сомелье, не сдержался — зажмурился и глотнул.

— Впечатление?

— Самогон.

— Ну, что тебе не дашь попробовать, хоть пятидесятилетний солодовый, хоть водку, всё у тебя самогон. Тогда вопрос: где вы, сэр, его пробовали?

— В Норе, конечно! — Гарри хотел поддержать серьёзный тон, но хрюкнул от душившего его смеха. — Значит, эту лабораторную пробу я завалил?

— Бестолковщина, — констатировал экспериментатор. — Безнадёжен.

*

— Не понимаю, что не так? — Гарри пожал плечами. — Джемпер как джемпер.

— Тебе надо отдать должное — не понимаешь ты много чего, с мастерством и удовольствием. — Снейп отвернулся.

— Ладно, — Гарри потрогал его за рукав, — просто не думал ещё о выпускном бале. Но я ж не кукла, чтоб меня наряжать… Я не привык.

— Это просто пиджак и брюки, «костюм» называется, ничего более, — Северус присел на край стола, сложил руки на груди, нахмурился. — Гарри, мы скоро уйдем отсюда. Вместе, ты ведь хочешь?

Поттер подошёл совсем близко, но обнять не решился, просто примостился рядом. Так и сидели минуты три. На большее в размолвках их обоих не хватало.

— Только без галстука, — пробурчал Гарри.

— Да хоть без трусов! — всё же рыкнул Снейп. — Бестолочь!

— Ага-ага, я ж не спорю. — Гарри всё-таки продел свою замазанную в настойке окки ползучей ладонь в крепкий узел зельеварских сцепленных рук.

*

Бывали вечера, особенно в самом начале, когда говорить не хотелось вообще. Не то, чтобы не было общих тем. Северус расспрашивал Гарри о его детстве в Литтл-Уининге, сравнивал со своим, понемногу рассказывал сам. Военных тем они избегали оба — не время… потом как-нибудь, когда каждый остынет от тех магических пожаров, от которых закипала вполне реальная кровь, кровь близких, врагов, от Адского пламени, спаивавшего в одной топке смерть и жизнь, предательство и верность, страх и отвагу, ненависть и любовь… Снейп методично просвещал своего совершенно невежественного избранника по вопросам пола, научно, сдержанно, как лектор, но не сухо. Впрочем, не разжигал мальчишку, а как бы планировал их интимную жизнь, совместное будущее. Хотя и догадывался, что ночи у Гарри после этих бесед были, хм… красочные. Ничего…

Северус как-то спросил:

— Переедем в Бат или в Брайтон? К морю хочешь?

— А я везде хочу, я нигде не был. — Поттер заканчивал письменный обзор по экзаменационным вопросам. — Мы… да, то есть. Северус, тут такое дело… мне сразу надо работу искать.

— Неплохо написал, только в пятом разделе ерунда, не рецептура, а художественный свист. Недоучил — так и скажи, нечего сочинять! Только время тратил, — Снейп палочкой отмечал неверные ответы. — А с чего это сразу работу? Ты разве не хочешь после школы отдохнуть, попутешествовать?

— Я… понимаешь, деньги все кончились, — Поттеру было стыдно, но не за благотворительность, а за то, что запустил финансовые дела, как… как младенец! — Я не вступил в наследство, ну, ни в одно, и теперь то, что родители оставили — под арестом, а то, что сириусово — уже отошло другим его родственникам, кажется, Андромеде Тонкс пополам с миссис Малфой. Короче, — Гарри вдохнул и наигранно веселым голосом, но волнуясь, завершил: — Денег у меня совсем мало, считай, нету!

— Давай, о деньгах не беспокоиться пока. И, Гарри, всё у нас будет общее, мы ведь так решили, да? — Поттер кивнул, но глаза опустил. — Иди, возьми под Охлаждающими мороженое, заслужил, — чтобы перебить опасное настроение, сказал грозный глава Слизерина Северус Снейп, а про себя добавил: «Всё для тебя, мой мальчик!»

*

Расставаясь на день, они оба ждали нового свидания. Гарри, так начинал считать часы до следующей отработки, едва зайдя в свою спальню после свидания. Северус подобным ажиотажем, естественно, не страдал — или убеждал себя, что не страдает, — но при этом гораздо больше, чем обычно, стал зависеть от показаний часов… И хотя в их вечерних встречах не было ни приторной сладости, ни открытой ласки, Гарри чувствовал себя… воздушным шариком, заполненным не гелием, а волшебным веселящим газом, или искрящимся коктейлем, смешанным из всех пьянящих вин, и даже льдинками позванивал. Но вёл себя сдержанно, во всяком случае, старался.

Проходя за спиной у сидящего за столом Северуса, он спросил:

— Можно я тебя за шею обниму?

Тот, не поворачиваясь, кивнул. Гарри помедлил минуту, положил руки ему на плечи, немного наклонился, обнял и уткнулся носом в густые чёрные волосы:

— Как хорошо!

— Дочитал? — спросил Снейп.

— Ага… Ты так пахнешь! У меня голова кружится.

— Неплотно прикручена… Понравилось? — усмехнулся Снейп.

— Ужасно!.. А… ты про «Смерть в Венеции»? — Гарри нехотя уселся на высокий табурет, прислонился головой к шкафу с заспиртованными рептилиями и разными препаратами:

— Печально, но… ведь он не в мальчика того влюбился, хотя и в мальчика тоже; но вот жизнь прошла, а герой её только в конце чуточку увидел, уголочек, так? Всё-таки маггловская литература — это очень сильно. Почему у нас никто так не пишет, да и вообще не пишет? Слушай, Сев, вообще, что ли, не нужно? Только справочники и летописи. Вот кому интересны восстания гоблинов или там, скажем, международный конгресс магов 1876 года? Ни стихов, ни романов! Дико, да?

Снейп положил перо, потёр испачканные чернилами пальцы:

— Мы столетиями были заняты выживанием, сохранением себя как народа.

— Да, поэтому убивали и травили друг друга. Нет бы музыку какую-нибудь невозможно прекрасную создавать, картины писать, чтобы лучше, чем у магглов!

— А, кстати, хочешь послушать зачарованный клавесин?

— Вон тот? — Поттер соизволил оторвать взгляд от красивых северусовых рук. — Он сам играет? Зачарован, да? — И у него вдруг появилась одна интересная идея, которая требовала срочного воплощения. Музыку он слушал рассеяно, похвалил пространно, попрощался с Северусом немного поспешно. У Гарри горело…

— Драко! — он ворвался в дортуар. — Ты спишь?

— Нет, конечно! Что ты, Гарри, какой идиот может спать в полчетвертого утра?

Не слыша иронии, Поттер довольно кивнул: