— А я хочу, — Поттер-младший медленно встал, отведя отцовские руки, — чтобы моей жене хоть чего-то хотелось. Пусть даже придушить эту чёртову тётку. И я с удовольствием постараюсь все её желания исполнить.

— Гарри! — попытался образумить его Джеймс.

Поттер-младший бросил через плечо, выбегая из комнаты:

— И я уже сорвался!

*

“Почему она не борется? Почему так легко сдалась? — первые дни Поттер думал об этом, и кровь в его жилах вскипала от возмущения и ненависти к этой слабой, никчёмной женщине, которая своим нежеланием сопротивляться губила собственную жизнь и жизнь их не рождённого ребёнка, женщине, которую он еще недавно называл любимой женой. На самом деле, в глубине души он понимал, почему она сдалась, и это понимание невероятно злило. “Я же знаю, что ты сильная, Луна!” Но, видимо, у всякой силы есть границы, за которыми она перестаёт существовать. “Её чаша не просто переполнилась, — сказал как-то Северус Снейп, — Грааль Полумны треснул и не удерживает больше жизнь в своём изумрудном чреве. И жизнь капля за каплей вытекает из него. Склеить трещину? — Он пожал плечами и печально вздохнул. — Никто не знает, как это сделать. Не поможет ни магия, ни супер-клей: слишком разлом неровный и много осколков потерялось”.

Все дни, предшествовавшие родам, Поттер просто ненавидел жену за её слабость и отказ от жизни. Потому, что ему самому было слишком трудно и больно любить её и жалеть. Своей ненавистью он пытался хоть как-то заглушить непреодолимый страх. Страх остаться без любимой Луны. Страх потерять ребёнка. Страх никогда не простить самому себе, что не уберёг, не защитил, не был рядом со своей нежной и ранимой Полумной, не смог помочь ей. А сейчас она уже не нуждалась в его помощи...

Лили и Джеймс сидели на мягком диване вестибюля госпиталя, тесно прижавшись друг к другу. Поттер-старший обнимал жену за плечи, она изо всех сил сдерживала рвущиеся отчаянной тревогой слёзы: “Гарри не должен видеть, что я плачу, сын и так держится с трудом”. Сириус мелькал, лихорадочно отмеряя пружинистые шаги, перед глазами Римуса, подпиравшего стену с напускным безразличием, тухнувшим в омуте его тоскливых глаз. Рон нервно болтал ногой, устроившись на подоконнике, и кусал губы. Миссис Молли Уизли тяжело вздыхала, ёрзая на краешке стула, мяла в руке клетчатый носовой платок. Профессор Снейп внимательно изучал больничные окрестности через дальнее окно, на фоне которого он сам возвышался неподвижным чёрным обелиском. Все искренне надеялись, что за дверьми операционной всё идёт по положительному сценарию, что роды проходят нормально, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации, и через какое-то время им вынесут показать здорового голосистого карапуза. И с этого момента в жизни Полумны и Гарри начнётся настолько светлая полоса, что все былые беды спрячутся от этого яркого света в самой глубине их памяти.

Поттер же знал, что его Полумны больше нет. Он понял это минуту назад. Увидел мысленно её прощальную улыбку, адресованную, правда, не ему, а новорождённой дочери, и почувствовал, что её боль исчезла. Уже целую минуту он пробовал про себя на слух: “Моя Луна умерла. У-МЕР-ЛА...”

В дверях появилась акушерка с шевелящимся свёртком на руках. “У вас дочь, мистер Поттер, — обратилась она к новоявленному отцу, показывая сморщенную пунцовую рожицу младенца. — Слабенькое, но красивое дитя. — Она сделала паузу, дожидаясь вопроса о состоянии роженицы, однако, не дождавшись, вынуждена была продолжить: — К великому сожалению, миссис Полумна Поттер не перенесла операцию. Примите наши соболезнования”.

Лили вскрикнула и закрыла рот ладонью, Молли зарыдала, Рон непроизвольно соскользнул с подоконника, уронив на пол горшок с большим кактусом. Огромный белоснежный игольчатый цветок Царицы ночи полетел на пол, отбрасывая глиняные осколки и куски земли под ноги Поттеру.

*

— Гарри! — Драко поднялся навстречу, хотел произнести заготовленные заранее соболезнования, но, взглянув на осунувшегося и посеревшего Гарри, подавился словами.

— Спасибо, что пришёл, — тот был резок, но казался спокойным. “Слишком спокойным, — подумал Малфой, — мертвенно спокойным”.

Поттер остановил его, начавшего было что-то мямлить:

— Не говори ничего, слова сейчас мне не нужны. Тем более твои.

Драко вздрогнул, но не подал виду, что обижен. Не будет он обижаться на любовника, на друга, бросающего ему колкости в траурный день сразу после похорон своей жены.

— Перепиши вот это, — Поттер протянул ему небольшой листок с текстом, — на свою гербовую бумагу. Только официальным почерком, с завитушками, ты умеешь. И пошли совиной почтой из Малфой-мэнора. Наложи Уничтожающее с лагом в несколько часов после прочтения, — приказал он, но взгляд зелёных глаз спрашивал с мольбой: “Сделаешь?”

Прочитав записку, Драко не сразу понял смысла событий, последующих за получением адресатом этого письма, написанного якобы от имени его отца — члена попечительского совета Хогвартса. Когда понял, надолго замолчал, пытаясь разобраться, может ли он, хочет ли выполнять это поручение Поттера. “Должен!” — уверенно принял решение Драко.

— Кому посылать сову? — спросил он, и так зная ответ. — Долорес Амбридж?

*

— Тело Первого Заместителя министра нашли недалеко от поместья Малфоев. — Старший аврор Поттер посмотрел на жену. — Без головы, — тихо и выразительно произнёс он, удержавшись от характерного жеста. Лили ахнула. — Последнее заклинание, которое пыталась отразить её палочка, было “Карнификаре” (1) — что-то новое и очень сильное! Мы с трудом разобрались. Рядом с телом валялся её отрезанный язык. Теперь у Люциуса проблемы с Авроратом. Выяснилось, что Амбридж похвасталась коллеге в Министерстве, что ей поступило очень заманчивое предложение от попечительского совета Хогвартса. Малфоя уже допросили по горячим следам, но у него не было совершенно никаких оснований так поступить с покойной. Долорес относилась к его семейству с подобострастием и не чинила им никаких помех ни в чём. Плюс алиби, отсутствие каких-либо улик. Нервы этому зазнайке наши следаки, конечно, помотают, и спесь слегка собьют, но не более. Отделается лёгким испугом.

— Несчастная женщина, — вздохнула Лили. — Ужасная смерть.

— Несчастная? — взорвался Джеймс Поттер. — Это из-за её поганого языка нет Полумны! ... — Он вдруг замер и уставился на жену.

— Ты прав, — произнесла та печально, прогоняя из головы смутные неопределённые догадки, сознательно не позволяя им оформиться в тревожные предположения. — Но такой смерти она всё же не заслужила. Хотя, если ты скажешь, Джеймс, что судьба её наказала, я не стану тебе возражать.

Лили поспешно вышла, услышав плачь младенца из соседней комнаты.

— — — — — — — — — — — — — —

(1) Обезглавливающее заклятье

====== Глава 4. Кровь единорога ======

Малышка Агата сразу после рождения тяжело болела. Врачи связывали это с физическими и душевными травмами, пережитыми её покойной матерью. Ребёнку не хватало жизненной энергии, большую часть которой, сама того не желая, унесла в могилу Полумна. Хотя профессор Снейп и Лили считали, что, наоборот, именно благодаря последним силам Луны, отданным во имя жизни девочки, Агата, которой, возможно не было суждено увидеть этот мир, до сих пор боролась за жизнь. Правда, с каждым днём всё слабее и слабее, несмотря на усилия колдомедиков и близких.

— Северус, иди поспи. — Отец Агаты нежно обнял Снейпа за плечи. — Я справлюсь, ты уже третьи сутки на ногах.

— Ты тоже, Гарри.

— Это моя дочь, и я не смогу заснуть, пока не увижу, что ей хоть немного лучше. — Поттер опустился на стул рядом с колыбелью.

— Агате не нужен умерший от обессиливания отец, — строгий голос профессора зельеварения напомнил школьные годы.

— От бессилия, — уточнил Поттер. — Нет ничего хуже, Северус, чем понимать, что от меня ничего не зависит. — Он вскочил и нервно заходил по комнате.