Года четыре Хлоди не сдавалась, подсовывала сыну свои любимейшие фильмы, в которых простые гонконгские пареньки лихо расправлялись с негодяями при помощи правой пятки. Сын, зевая, просматривал фильмы и отдавал диски обратно матери. На ее вопросы, не хочет ли он оставить фильм у себя, Лю всегда отвечал «нет». Постепенно Хлоди убедила себя, что все произошедшее, – результат тайного заговора между мужем и сыном. Иного объяснения, почему мальчик, китайский мальчик столь равнодушен к подвигам бойцов Шаолиня, зато готов часами смотреть как толстый тенор протяжно выпевает «Cheleste Aida», иного объяснения этому феномену не было. Только заговор.

Когда Майкл приезжал с очередных гастролей, Лю тихонько жаловался ему на маму. Старший мистер Фонг гладил сына по голове и уговаривал не сердиться на маму, постараться ее понять.

– Но, папа, – возражал Лю, – я ей сколько раз объяснял, что не могу смотреть эти тупые фильмы, она не понимает.

Майкл вздыхал и говорил о том, что у каждого человека есть мечта. У твоей мамы была мечта вырастить чемпиона по каратэ. Но вышло так, что у тебя другие способности. Всегда обидно, когда мечта не сбывается.

– Папа, я могу пообещать маме, что стану самым лучшим в мире скрипачом. Она обязательно будет мной гордиться.

– Конечно, сынок, – улыбался мистер Фонг, а потом, поздно вечером, упрашивал жену проявлять хоть немного интереса к делам сына.

Хлоди долго выпендривалась, потом, нехотя, соглашалась. Оба знали, что она не сдержит данного слова, и в следующий приезд Майкла все повторится. Совместные походы к семейному психоаналитику также не приносили результатов. Ощутимых результатов. Однажды, после очень долгого и утомительного сеанса, во время которого Хлоди несколько раз порывалась закатить настоящую истерику, психоаналитик через свою помощницу передал мистеру Фонгу, что хотел бы переговорить с ним с глазу на глаз.

– Вы знаете, – сказал он Майклу, – было бы неплохо, если бы у вашей жены появилось какое-нибудь увлечение. Она не увлекается вышиванием? Плетением макраме? Изготовлением домиков из спичек?

Майкл печально покачал головой. Нет, ничем таким Хлоди Фонг не увлекалась.

– Вам стоит попробовать подыскать ей подходящее занятие, – произнес психоаналитик рекомендательным тоном.

– Видите ли, – огорчился Майкл, – я очень редко бываю дома (и не очень хочу бывать там чаще, – подумал он, но вслух этого произносить не стал). Может быть, доктор, все же какие-нибудь таблетки?

– Таблетки вряд ли помогут в вашем случае, – авторитетно заявил психоаналитик, – она, конечно, станет поспокойнее, но главная проблема останется. Ваша жена придумала себе вымышленный мир. Вы и ваш сын должны были стать главными действующими лицами, можно сказать, главными положительными героями. Знаете, хорошие парни, плохие парни. Вы – хорошие парни. Но так получилось, что у вас свои увлечения, вы не вписались в ее картину мира. Но и к плохим парням она не может вас отнести…

Доктор сделал паузу и закончил фразу:

– По крайней мере, сына точно не может.

Он посмотрел на монитор и еще раз повторил:

– Очень, очень было бы неплохо, если бы ваша супруга нашла себе иной смысл в жизни.

– Я вас понял, доктор, – ответил Майкл и уточнил, – таблеток не будет?

– Ваша жена вменяема, просто слишком возбудима. Я, конечно, могу выписать самые легкие препараты, но… Давайте попробуем еще немного обойтись без них.

«Давайте попробуем еще немного обойтись без них,» – негодовал Майкл по дороге домой (негодовал про себя, так как Хлоди сидела рядом, как обычно, обиженная на весь свет), – «Давайте попробуем… Старый черт, не стесняется каждый раз брать деньги, а толку пока никакого. Надо было ему предложить попробовать… Пожить с ней хотя бы неделю. Мигом бы вытащил из своего сейфа самые сильные препараты… Или даже яд.»

Такие мысли посетили Майкла Фонга впервые в жизни. Будучи от рождения неисправимым оптимистом, первые двадцать с лишним лет (до момента знакомства с будущей женой) Майкл Фонг смотрел на мир если не через розовые очки, то уж точно не через черные. Брак с Хлоди Мур подверг врожденный оптимизм серьезному испытанию и выработал в характере Майкла не только исключительное терпение, изрядную долю сарказма, но и способность «отключаться» от действительности.

Это сыграло с ним сегодня злую шутку. Майкл так разозлился на неуступчивого доктора, что сам не заметил как, задумавшись, превысил скорость, был остановлен полицейским и оштрафован на крупную сумму. Это окончательно вывело из себя обычно спокойного и уравновешенного Майкла. Подъехав к дому, он довольно невежливо буркнул жене, что должен через полчаса быть на репетиции и что не может провести с ней этот вечер. Хлоди еще сильнее надулась, но скандалить не стала, молча вышла из машины. Майкл быстро дал задний ход, уже разворачиваясь, краем глаза отметил, что жена открыла почтовый ящик и вытащила оттуда какие то бумаги.

Вернувшись с репетиции (очень, очень поздно, – Майкл понимал, что это несправедливо по отношению к сыну, но ничего не мог с собой поделать, видеть Хлоди после посещения психоаналитика было выше его сил), мистер Фонг с удивлением обнаружил, что жены нет дома.

– А где мама? – поинтересовался он у сына, после того как заглянул на кухню, в ванную, в спальню и в маленькую кладовку под лестницей, – Хлоди ни в одном из этих мест не наблюдалось.

– Она пошла на какое-то собрание, – ответил Лю.

Майкл удивился, но уточнять не стал. Миссис Майкл Фонг вернулась домой в половине первого ночи, на вопрос мужа, где она была, отвечать не стала, но зато объявила, что с сегодняшнего дня Майкл будет спать в комнате для гостей.

Чтобы не огорчать супругу, в кои-то веки пребывающую в относительно спокойном расположении духа, Мистер Фонг сделал вид, что обиделся, быстро собрал свои вещи и перенес их в комнату для гостей, опасаясь, что Хлоди передумает.

Хлоди не передумала. Три раза в неделю она ходила на какие-то сборища, приносила домой брошюры и журналы. Вечерами сидела у компьютера, что-то искала в сети. Подошло время очередного визита к психоаналитику, Хлоди заявила, что больше в терапии для пары необходимости нет, Майкл может оставаться дома, она сама съездит и все объяснит. Через три часа Майклу позвонил психоаналитик и, выразив свое огорчение по поводу потери столь приятных клиентов, поздравил Майкла.

Мистер Фонг очень удивился и поинтересовался, с чем именно.

– Ну, как же, – удивился специалист, – ваша жена нашла себе новый круг общения. Не самый плохой вариант.

Майкл молчал, аналитик забеспокоился:

– Она что, ничего вам не рассказала?

Пришлось признаться, что нет.

– Тогда, – с сожалением сказал аналитик, – вам придется подождать, когда она сама будет готова сообщить свои новости.

– Но, – начал, было, Майкл…

– Нет, нет и еще раз нет, – твердо ответил аналитик, – я не могу вам ничего сообщать, извините.

Обеспокоенный Майкл направился в их теперь уже не совместную спальню, где обнаружил несколько методичек не так давно появившегося Общества “Save Soul – SS”. В тех кругах, где вращался Майкл, новое общество принимали всерьез. Самые продвинутые коллеги Майкла по оркестру, в основном те, чьи предки приехали в США из Восточной Европы, говоря об «SS» вспоминали Германию 30-х годов прошлого столетия, где существовала организация с подобной аббревиатурой. Майкл долго не верил в пытки и газовые камеры, пока однажды, во время очередных европейских гастролей, альтист Збышек не сводил его на экскурсию в Освенцим. Майкл был потрясен, шокирован, его разум отказывался верить собственным глазам. Невозможно, чтобы такое творили люди с другими людьми… Поздно вечером, после концерта, в каком-то баре пьяный Збышек рассказал ему, что его пра-прадедушка выжил в Освенциме, и что все, увиденное сегодня Майклом, правда.

И вот сейчас он, Майкл Фонг, музыкант, первая скрипка в лучшем оркестре страны, счастливый отец невероятно талантливого сына, стоит в собственном доме и держит в руках агитки сомнительной организации. Сомнительной с точки зрения человеческой морали.