Через два дня мистер Фонг с большим облегчением уехал в очередное турне. Фонг младший на момент отъезда оставался безымянным. В разговорах между собой и в телефонных беседах с родителями миссис и мистер Фонг называли его просто «мальчик». Уже стоя в дверях, Майкл Фонг робко выразил надежду, что к его возвращению у мальчика будет имя. Хлоди пообещала, что непременно будет. Свое слово она сдержала. Боинг, уносящий мистера Фонга в Европу, еще не оторвался от земли, а Фонг младший уже был записан в метрических книгах как Лю Фонг.

Хлоди, за два месяца многократно отрепетировавшая все реплики будущего скандала, была разочарована. Майкл вернулся из Европы притихшим и умиротворенным. Узнав, что сына назвали Лю, он вздохнул и… больше не возвращался к этой теме.

Поводов разводиться с мужем у миссис Фонг опять не было. В состоянии «худого мира» семья просуществовала еще почти шесть лет. Причиной очередного семейного кризиса (пришедшегося, как и положено, на седьмой год существования семьи) опять стал маленький Лю Фонг.

Хлоди оказалась довольно безалаберной матерью. И не потому, что она не любила сына. Просто слишком много времени и сил отнимала у нее ненависть к мужу. За семь лет брака она ухитрилась убедить себя, что Майкл обманул ее в самом начале их отношений, что если бы он сразу сказал правду о своей профессии, она никогда, никогда бы не согласилась на этот брак.

Человеческая память причудлива. Она иногда отсекает неприятные воспоминания, чтобы сберечь нашу психику, иногда, напротив, помнит только неприятности и беды. Из памяти Хлоди совершенно стерся тот факт, что она за все время досвадебного знакомства сама ни разу не поинтересовалась профессией Майкла. А если говорить честно, то и вообще старалась, чтобы у него не было времени опомниться и подумать. Частые гастроли Майкла ожесточали ее все больше и больше. Теперь она разыгрывала перед немногочисленными приятельницами роль несчастной жены, до которой мужу дела нет. Все звонки и письма Майкла (а писал он супруге ежедневно) коллективно обсуждались в тот же день. В интонациях искали недосказанное, в письмах между строк вычитывался скрытый смысл. За всеми этими интересными делами заниматься воспитанием маленького Лю совершенно не было времени. Его ровесники лепили куличи в песочнице, потом шли на развивающие курсы, на первые спортивные, танцевальные, хоровые, театральные кружки; Лю целыми днями сидел у телевизора, переключая каналы. Хлоди это вполне устраивало, она лишь изредка заглядывала в комнату сына, чтобы убедиться, не включил ли он случайно платный канал «для взрослых». Но мальчика не интересовали каналы для взрослых. Лю смотрел мультики, но после того, как в один из приездов Майкл обнаружил, что сын большую часть времени проводит, уставившись в экран, Майкл подписался на канал «классика для всех». По этому поводу Хлоди устроила очередной скандал, заявив, что «с нее хватит мерзкого пиликанья» (под «мерзким пиликаньем» подразумевались редкие домашние репетиции Майкла, именно по этой причине он предпочитал репетировать вне дома). Неожиданно для нее Майкл, обычно уступавший жене по причине нелюбви к ссорам, в этом вопросе встал насмерть.

– Ты хочешь, чтобы твой сын вырос таким же ботаником и неудачником как ты сам, – вопила Хлоди, не стесняясь присутствия Лю (насчет неудачливости она, конечно, сильно лукавила, Майкл играл в лучшем симфоническом оркестре страны).

– Я хочу, чтобы мой сын научился понимать прекрасное, – твердо ответил Майкл, – а если ты будешь этому препятствовать, я буду брать его с собой на гастроли. Ты же все время твердишь, что ребенок нарушил твои карьерные планы… Вот у тебя появится реальная возможность наверстать упущенное.

Хлоди открыла рот и… ничего не сказала.

Через две недели Майкл опять должен был ехать на гастроли. Хлоди притихла и с мужем не ссорилась, боялась, что он предпримет какие-нибудь шаги. Чуть ли не впервые за много лет Лю ходил гулять вместе с отцом. Каждый день они бегали в парке, потом Лю качался на качелях, а потом они покупали мороженое и шли к пруду, смотреть на золотых рыбок. Вернувшись домой, Лю по привычке хватал пульт и быстро пробегал по программам. Новый канал подключили за неделю до отъезда Майкла. Хлоди успела немного посмотреть его днем, убедилась, что показывают там «полную чушь», заблокировала все остальные каналы и теперь злорадно ждала возвращения мужа и сына с прогулки.

Лю сбросил кроссовки у порога и, не помыв руки, побежал в свою комнату, привычно забрался с ногами в кресло и нажал кнопку на пульте. Вместо очередной серии о Супермене на экране появилось изображение кучи взрослых людей, держащих в руках странного вида предметы. Несколько человек, сидящих слева, держали скрипки, такие же, как у его отца. Названия остальных инструментов Лю не знал. Люди на экране кого-то ждали. Наконец откуда-то сбоку появился лохматый мужчина в странном пиджаке, очень коротком, с двумя хвостиками сзади. Он был похож на смешную взъерошенную птицу. Мужчина быстро прошел между музыкантами, поднялся на небольшое возвышение и встал спиной к зрителям. Лю щелкнул пультом, канал не переключился.

– Мам, – обиженно крикнул Лю, – где мультики, мам? Сейчас должна быть серия про то, как Супермен спасает Лоис Лейн…

Хлоди ждала этого, она появилась в комнате сына и, изобразив на лице огорчение, ответила:

– Лю, папа запретил смотреть другие каналы. Теперь, сынок, ты будешь смотреть только это.

– Мама, но как же? – Лю почти плакал, – Лоис Лейн… Супермен в этой серии должен ее спасти… А я этого не увижу…

– Все вопросы к папе… – начала Хлоди, но тут…

Человек, стоящий спиной к зрителям, взмахнул палочкой…

Те, что сидели со скрипками в руках, положили их на плечо, так, как делал это папа Лю, и подняли смычки… Человек еще раз взмахнул палочкой, и зазвучала музыка. Хлоди предвкушала, что сын сейчас расплачется, потому что долго выносить «этот шум» нормальный человек просто не в состоянии. Но реакция Лю оказалась неожиданной, он перестал кукситься и замер в кресле, внимательно всматриваясь в экран. Оркестр продолжал играть.

Через две минуты Хлоди не выдержала:

– Сынок, – позвала она, – давай попросим папу включить нам про Супермена и Лоис Лейн.

Лю не реагировал. Он молча сидел перед телевизором и… прислушивался…

– Лю, – Хлоди почти кричала, – Лю, ты меня слышишь?

Прозвучал финальный аккорд, человек, стоящий спиной, осторожно положил палочку на листы бумаги, повернулся к зрителям лицом и поклонился. Пустили фонограмму аплодисментов. Маленький мальчик Лю Фонг, впервые в жизни услышавший Моцарта, несколько раз хлопнул в ладоши, а потом повернулся к матери.

– Да, мама, ты что-то сказала?

Хлоди молчала. Слов не было, она проиграла, ее сын никогда не станет неустрашимым «бойцом Шаолиня», потому что… потому что сыграли свою роль дурацкие гены папаши Майкла.

Она попыталась взять себя в руки:

– Так что, сынок, мы попросим папу разблокировать каналы, где Супермен спасает Лоис Лейн? – спросила Хлоди и совершенно не удивилась, когда сын помотал головой.

– Нет, мам, не сейчас, – и тут же, мгновенно забыв о Супермене, – ты слышала, мама, ты это слышала?

Лю кашлянул и запел приятным низким голосом:

– Ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля…

– Вольфганг Амадей Моцарт, «Маленькая ночная серенада».

Хлоди оглянулась, в дверях стоял ее супруг.

– Это все ты, – прошипела она, – все ты…

На следующий день Майкл Фонг лично отвез Лю в музыкальную школу. Педагог, прослушавший Лю, отругал Майкла, что мальчика привезли так поздно.

– Вы же сами музыкант, – кипел негодованием профессор по сольфеджио, – уж кто-кто, а вы должны были понимать, что у мальчика талант. Я детей с таким слухом не видел уже Бог знает сколько времени…

Так мистер Лю Фонг поступил в музыкальную школу. Его успехи были столь разительны, что всякий раз после занятий, возвращая Лю матери, педагоги непременно отмечали, как повезло миссис Фонг с сыном. Любая мать была бы счастлива, любая, но не Хлоди Фонг. Похвалы учителей только злили ее. Она была почти уверена, что педагоги хвалят Лю нарочно, по просьбе мужа. А на самом деле Лю – совершенно обычный ребенок, который мог бы заняться чем-нибудь более подходящим для мальчика. Например, боевыми искусствами.