Он медленно опустился на колени перед надгробием и бережно стряхнул с того снег, потом протёр рукавом лицевую часть. Перед Вероникой открылась надпись:

Николас Майкл и Эвелин Элис

Мелоун

(10.09.1868 – 07.12.1908) (11.04.1870 – 07.12.1908)

Ниже был выбит рисунок – два ангела, обнимающие друг друга крыльями.

Это твои…?.. – Вероника не договорила. В голове не укладывалось!

Мои родители, - коротко сказал Нэд.

Первое, что почувствовала Лэйтон, - желание немедленно треснуть репортёра по затылку. Хорошенько так, чтоб начисто выбить из головы молодого человека весь идиотизм.

Они четыре года живут под одной крышей, а Нэд ни словом не обмолвился о том, что его родители умерли! Почему?! Он что, считал это слишком личным? Или не хотел, чтоб его жалели? Не доверял?.. Она… она столько раз болтала о своих родителях, а он просто слушал, улыбался…

Следующий порыв потребовал от девушки стукнуть саму себя по лбу и по губам.

Привет, мам, привет, пап, - тихо проговорил Нэд, кажется, уже забыв обо всём на свете. Журналист глядел на надгробие, сжимая губы. Голубые глаза подозрительно заблестели. – Простите, что давно не приходил. Ну, как вы тут?

Вероника подумала, что ей лучше отойти, чтоб Нэд не сдерживал себя. Отошла. Шагов на десять, встав у какой-то посторонней могилы. Но Нэд так ничего больше и не сказал родителям. Он просто продолжал убирать с надгробия снег и грязь.

"Наверное, я была такой же там, на могиле папы…". То ли слишком живо нахлынули воспоминания о собственных ушедших родителях, то ли боль за Нэда оказалась неожиданно сильной. Как бы там ни было, Вероника внезапно ощутила тепло. Тонкое, влажное тепло, струящееся по щекам. Она возвратилась к Мелоуну.

Почему ты никогда не рассказывал?.. – глухо спросила девушка, изо всех сил стараясь выровнять голос.

А смысл? – пожал плечами Мелоун. Потом невесело усмехнулся. – Смазливый мальчик рассказывает слезливую историю. Нет уж, увольте. И вообще, не люблю ворошить своё прошлое.

Это мы все уже знаем, - пробормотала Вероника, вспомнив о том, как после одного такого ворошения Нэд вообще ушёл из дома на несколько месяцев. Она быстро вытерла слёзы, пока репортёр не обернулся, и опять воззрилась на могильную надпись. – Они умерли в один день…

Да. – Нэд глубоко и прерывисто вздохнул. – Но это было совсем не романтично. Просто бытовой пожар, и всё. – Его пальцы секунд на пять вцепились в могильную плиту, а затем он опять принялся её очищать, хотя на ней давно не осталось ни снежинки, ни пылинки. Нэд словно верил, что если он достаточно хорошо "отполирует" камень, то с того исчезнут трещины, нанесённые временем. – Они сначала задохнулись, а потом уже сгорели. Не мучились. – Да уж. Зато сам Нэд сейчас как терзался! – Так сказали пожарные и полиция. – Парень настойчиво тёр узкую глубокую щель у основания надгробия, но она не желала исчезать. – На то время у нас не было близких родственников в Чикаго, все перебрались в Нью-Йорк. Но отец всегда хотел быть похороненным здесь, в своём родном городе. А мама вряд ли бы захотела лежать отдельно… - Чёртова трещина! Почему она не убирается?! – Здесь давно никого не было; видишь, как всё запущено? Никто не ухаживает за могилой, кроме, разве что, кладбищенского дворника. Получается, я не был здесь не пять, а одиннадцать лет. Представляешь, вполне возможно, что одиннадцать лет никто не клал цветы на могилу моих родителей… - Внезапно он сжал левую ладонь в кулак и в бессильной ярости стукнул по краю надгробия.

Поскольку гранит как-никак крепче плоти, по руке Мелоуна почти сразу же пробежал тонкий красный ручеёк. Спасибо погоде – парень почти ничего не почувствовал из-за холода.

Нэд! – Вероника, не заботясь о тепле, присела рядом с другом и осторожно взяла его руку, ту самую, что была повреждена. – Ты что?

Он хотел ответить, но вдруг понял, что не знает, что сказать. Просто беспомощно пожал плечами и уткнулся лбом в надгробие.

Лэйтон тяжело вздохнула и ласково провела ладонью по виску парня, слегка коснувшись шеи репортёра. А поскольку эти части тела у Мелоуна были не так заморожены, как кисти рук, то он мигом почувствовал, какие холодные пальцы у Вероники. Журналист встрепенулся.

Да ты же вся закоченела! – Он поднялся и подал руку девушке. Когда блондинка тоже встала, Нэд распорядился: - Немедленно идём в ближайший бар, ресторан, забегаловку, короче, куда угодно, где можно согреться!

А как же… - Вероника повела глазами в сторону надгробия.

Нэд тоже посмотрел туда.

Я пришёл. Я проведал. Что ещё нужно? В конце концов, здесь всего лишь захоронены их тела.

Говорил ли он искренне или просто пытался успокоить совесть Вероники? Девушка не знала.

Растерянные Джон и Джордж стояли на крыльце почты.

И где же они? – Рокстон с беспокойством вертелся по сторонам, но ни в одной из них не наблюдалось ни Маргарит, ни Финн.

Рыжеволосый товарищ лорда был не менее озадачен.

Они ведь не могли нас бросить, - проговорил профессор, тщетно всматриваясь в лица дальних прохожих (потому как ближние уже были осмотрены).

Бросить совсем – нет, - хмыкнул охотник. – Но что если Маргарит не утерпела, и рванула в ближайший магазин одежды?

Это было бы слишком легкомысленно для мисс Крукс, - усомнился в версии друга учёный.

Но продолжить дальше размышлять на эту тему Челленджеру не позволил проходивший мимо продавец газет.

Свежий выпуск! – вещал громкоголосый пацанёнок лет двенадцати. – Покупайте свежий выпуск!

Нам не помешает быть в курсе событий, - смекнул Джордж. – Мальчик, пойди сюда.

Продавец мигом подскочил к потенциальному покупателю.

Вам газету?

Конечно. Сколько она стоит?

Тон Челленджера подсказал маленькому предпринимателю, что мужчина в ценах не разбирается. Но размышления о том, на какую сумму можно облапошить незадачливого дядьку, так ярко отразились на юном лице, что Челленджер прекрасно всё понял.

Держи, - профессор сунул мальчику десятидолларовую бумажку, взял газету и жестом показал онемевшему от счастья продавцу, что тому уже можно и даже нужно идти дальше. Потом обратился к другу: - Хорошо, что мы разделили деньги от продажи камней на всех, иначе мы с Вами сейчас остались бы ни с чем.

И хорошо, что нам разменяли крупные банкноты на почте, - проговорил Рокстон, - а то с сотенными купюрами мы вряд ли смогли бы купить газету, у продавца не хватило бы сдачи.

Пацана как ветром сдуло.

Сузив глаза, лорд присмотрелся к закусочной через дорогу.

Хм, может, они решили перекусить? Вполне логично, - рассудил охотник. – Проверю, нет ли их там. А Вы, Челленджер, оставайтесь здесь, на случай, если девушки вернутся, не из закусочной.

Угу, - отозвался профессор, уже полностью погружённый в чтение. Ему было просто необходимо на что-то отвлечься.

Будьте внимательнее, - напоследок бросил Джон и направился к намеченной цели. Ему и самому было, о чём поразмыслить.

Скоро Рокстон скрылся за дверями закусочной.

Челленджер энергично (даже слишком) листал газету. Он был настолько поглощён своим занятием, что не обратил внимания ни на начавшийся снегопад, ни на быстро приближающихся двух здоровяков. Профессор увидел на одном из газетных фото знакомое, правда, несколько повзрослевшее лицо.

Ого! Да это же Энрико… Как его?.. - пробормотал себе под нос профессор. – Он бывал на моих лекциях, которые я давал, когда ездил в Италию… Ферми, вот, точно! Энрико Ферми. Мы с ним даже беседовали в Пизе, в аудитории Высшей Нормальной школы. Однозначно способный паренёк. Я уже тогда понял, что он далеко пойдёт. Ну-ка, чем он нынче занимается? – Учёный пробежался взглядом по статье. – Квантовая электродинамика… Замашки на атомную энергию… Ну ничего себе! Да, я в нём явно не ошибся!