За дверью находилось несколько комнат: нечто вроде гостиной с каменными креслами и столом, на котором стоял поднос с едой. Здесь имелись и спальня, и ванная, и даже балкон. Помещения освещались нещадно чадившими факелами. Вспомнив бездымные огни Лордов, Кавинант стал выстраивать в уме каверзные вопросы, предназначавшиеся на-Морэму.

– Тебе здесь будет хорошо, – сказал Гиббон. – Но, если ты чем-то недоволен, мы предоставим тебе любое жилище, какое только пожелаешь. В Ревелстоуне достаточно места – больше, чем нам необходимо. – Он выглянул за дверь и жестом велел фигуре в красном войти. – Это Аккашри на-Морэм-кро. Она ответит на все твои вопросы и выполнит любые твои приказания.

Женщина в капюшоне поклонилась, не открывая лица, и снова удалилась в коридор.

– Ну что, Полурукий, ты доволен?

Доволен? Кавинанту захотелось зарычать: “О да, конечно! Где, черт бы вас всех побрал, Линден?” Но он сдержался, не желая показывать, что его сильно тревожит участь друзей.

– Все прекрасно, – ответил он как ни в чем не бывало. – До тех пор, пока кто-нибудь не попытается проткнуть меня ножом, запереть дверь или отравить мою еду.

Все эмоции разбивались о невозмутимость Гиббона, как волны об утес. Его взгляд казался даже доброжелательным – если только может быть доброжелательным взгляд кроваво-красных глаз. На-Морэм укоризненно посмотрел на Кавинанта, подошел к столу и не торопясь сжевал по куску от каждого блюда, стоящего на подносе, – хлеба, тушеного мяса и сухих фруктов. Глотнув из бутыли, он запил все это каким-то напитком, затем вновь посмотрел на Кавинанта и сказал:

– Полурукий, твое недоверие удивляет меня. Мне хочется спросить: зачем же ты пришел сюда, если только и ждешь от нас какой-нибудь пакости?

На этот вопрос Кавинант ответил честно:

– Я ищу своих друзей, и тебе это известно. А еще мне нужна информация. Я хочу понять, что такое Солнечный Яд. Вот почему мне нужны Верные, так как жители деревень, которых я встречал… – “…горели желанием убить меня, а не отвечать на вопросы”, – едва не сказал он, но вовремя спохватился:

– Одним словом, они сами ничего не понимают.

А мне необходимо узнать, что способствует появлению Солнечного Яда. Узнать, чтобы потом сразиться с ним.

Красные глаза Гиббона блеснули, но по их взгляду нельзя было сказать, о чем он думал.

– Очень хорошо, – ответил он таким тоном, будто не слишком заинтересовался услышанным. – Что касается борьбы с Солнечным Ядом, то я должен попросить тебя дождаться утра. По ночам Верные отдыхают. А вот причины его появления достаточно ясны. Это месть Творца за прошлые злодеяния а-Джерота.

Кавинант едва не взревел от ярости. Это объяснение было ложью, но он не собирался спорить с Гиббоном об основах метафизики.

– Это не то, что я имел в виду. Мне нужно что-то.., более практичное. Как он возникает? Как работает? Что он такое, наконец?

Взгляд Гиббона не изменился.

– Полурукий, если бы я обладал таким знанием, то сам бы им воспользовался.

Ужасно. Кавинант не знал, верить ему на-Морэму или нет. Теперь он понимал, как трудно будет собирать необходимые сведения. И его решимость дрогнула. Он был опустошен и не соображал, о чем еще можно спросить у Гиббона, а потому только кивнул, когда тот сказал:

– Ты устал. Поешь и ложись. Утро вечера мудренее. Гиббон направился к двери, но Кавинант окликнул его:

– Скажи, почему в Мерцающем озере все еще есть вода?

– Мы накинули узду на Солнечный Яд, – раздраженно ответил на-Морэм. – И поэтому земля еще жива. – Он немного помолчал и добавил:

– Как гласит старая легенда, в глубинах озера лежит безымянный амулет, который и защищает его воды от Солнечного Яда.

Кавинант еще раз кивнул. Он знал, что в глубине Мерцающего озера действительно скрывалась одна вещь, но ему и в голову не приходило, что она насколько чудодейственна.

Гиббон вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Кавинант остался один.

Какое-то время он сидел неподвижно, чувствуя, как истома разливается по всем его членам. Затем он встал, взял стул и понес его на балкон, собираясь посидеть там и поразмышлять в тишине и одиночестве.

Балкон находился на южной стене башни, как раз посредине скалы. Неполная луна поднялась над морем джунглей, заливая призрачным светом нагромождение гигантских деревьев. Чтобы не искушать свой страх высоты, Кавинант устроился на некотором расстоянии от перил, уперся в них ногами и, поглаживая рукой косматую бороду, попытался разрешить свою дилемму.

Судя по всему, убивать его пока не собирались. Да и какой был в этом прок? Его смерть не принесла бы Верным никакой пользы. Может, они намеревались держать его под замком? Вот этого Кавинант не мог допустить, пока его друзья находились в неволе.

Он боялся за Линден – боялся мучительно, представляя себе различные опасности, которым могли подвергаться сейчас его друзья. Страх усугублялся беспомощностью и вынужденным неведением. Где они? Неужели Мемла и Гиббон лгали, говоря о Сантонине? Если да, то как узнать правду? А если нет, то что ему делать? Без Линден он чувствовал себя калекой. Ему было необходимо ее восприятие окружающего. Она сразу раскусила бы этого Гиббона.

Проклиная свою проказу, Кавинант спрашивал ночь, почему из всех людей в Стране он – юр-Лорд Томас Кавинант, Неверящий и Обладатель белого золота, который одолел в смертельном поединке самого Презирающего – чувствовал себя таким бессильным. Хотя ответ лежал на поверхности: он не был уверен в себе и своих силах, несмотря на то, что был призван совершать великие дела. Его жизненными ресурсами служили противоречия – порой совершенно необъяснимые. Например, несмотря на все свои усилия извлечь из кольца хоть толику силы, он никогда не добивался успеха. Но стоило ему впасть в бессознательное состояние, и дикая магия, безмерная и несокрушимая, сама выплескивалась из него. Вот почему он не доверял себе и не знал, что делать.

Ни ночь, ни Кавинант не знали ответа на этот вопрос. Оставив свои бесплодные раздумья, он решил отправиться спать.

Кавинант выстирал в ванной одежду, вымылся сам, а затем развесил мокрое белье на спинках кресел. С утра у него не было и маковой росинки во рту. Немного поколебавшись, он съел все пищу, которую ему дали, и выпил до дна бутыль метеглина. Медовый напиток подействовал расслабляюще. У Кавинанта еще за ужином начали слипаться глаза. Добравшись до кровати, он первым дело осмотрел ее, ощупал и остался весьма доволен: постель оказалась удобной и, судя по запаху белья, достаточно чистой. Кавинант залез под одеяло и с мыслями о предстоящих ночных кошмарах провалился в глубокий сон.

Он проснулся от шума дождя. Капли глухо барабанили по гранитным стенам Ревелстоуна. Воздух в спальне стал влажным. Кавинант позабыл закрыть дверь на балкон. Он лежал неподвижно, слушая шепот дождя, и эти звуки медленно, но верно возвращали его к действительности.

Наконец он перевернулся на спину, открыл глаза.., и оцепенел. Рядом с кроватью стоял Вейн. Он стоял в обычной позе, согнув немного руки и уставив в одну точку застывший взгляд.

– Как ты, черт возьми…

Кавинант вскочил и бросился в соседнюю комнату. Дождь лил вовсю; у распахнутой балконной двери образовалась довольно большая лужа. Не боясь промокнуть, Кавинант вышел на балкон. Ему хотелось узнать, каким образом Вейн оказался в его комнате.

Сквозь ливень Кавинант разглядел огромную ветвь, просунутую в ограду балкона. Второй ее конец находился на другом балконе, в тридцати-сорока футах ниже. Очевидно, с ее помощью Вейн поднимался по отвесной стене Ревелстоуна, перебираясь с уступа на уступ, и таким образом преодолел расстояние в несколько сотен футов. Но Кавинант понятия не имел о том, как Вейн узнал, на какой балкон ему следует взбираться.

Шлепая босыми ногами по мокрому полу, он вернулся в комнату, закрыл дверь на балкон и обернулся к Вейну. Голый и мокрый, он смотрел на своего опекуна, в который раз поражаясь его необъяснимым способностям. Мрачная усмешка тронула его губы.