Кавинант слушал, и в горле у него стоял комок. Как велико то, что делали вейнхимы, и как ничтожно! Ему вдруг отчаянно захотелось что-то предпринять, как-то помочь им. На тысячах и тысячах квадратных лиг пространства, подвергающегося опустошительному действию Солнечного Яда, пещера с нормальными растениями была такой маленькой. Но результаты, которых добились вейнхимы, их истовая вера в Закон превращали ее в нечто грандиозное. Кавинант хотел высказаться на сей счет, но не нашел слов. Солнечный Яд должен был исчезнуть с лица земли, хотя бы ради вейнхимов, доказавших, что они достойны того будущего, которому служили. Кавинант закрыл лицо руками и с ужасом подумал о том, что их самоотверженность может оказаться напрасной.

Когда он поднял голову, солнце уже всходило.

Оно пришло в ореоле бледно-коричневой дымки – пустынное солнце. По мере того как угасала ночь, из тьмы проступали черты Страны. Осмотревшись вокруг, Кавинант вдруг обнаружил, что сидит в центре разрушенного подкаменья.

Дома лежали в руинах. Кое-где сиротливо стояли уцелевшие стены. Балки валялись, как трупы, а окна в упавших каменных плитах смотрели в небо невидящим взором. Поначалу Кавинант подумал, что деревню разрушило землетрясение, но, когда утренний свет стал ярче, он увидел новые детали.

Развалины были покрыты рваными дырами размером в ладонь, как будто железный град пал на деревню, изрешетил крыши, иссек стены и превратил территорию деревни в плотно утрамбованную площадку. Почву усеивали выбоины, будто ее разъело кислотой. Ближние скалы раскололись, изломались и каменным крошевом осыпались наземь.

– Огонь ада! – чуть слышно прошептал Кавинант. – Что здесь произошло?

Хэмако не пошевелился и лишь едва заметно кивнул. Судя по всему, это место было ему хорошо знакомо.

– Об этом я тоже хочу тебе рассказать, – со вздохом ответил он. – Поэтому и привел тебя сюда.

Внезапно скала у него за спиной треснула и разверзлась, обнаружив помещение, откуда совсем недавно вышли они с Кавинантом. В пролом один за другим выбрались восемь вейнхимов, и проход вновь закрылся. Но Хэмако, казалось, не обратил на них внимания.

– Это подкаменье Дюринга – деревня, где жили те отмеченные Солнечным Ядом, которые пытались тебя убить. Они из моего народа.

Вейнхимы окружили Хэмако и Кавинанта. Взглянув на них, Кавинант вновь устремил взгляд на Хэмако. Он хотел услышать то, что намеревался рассказать ему этот человек.

– О, мой народ, – повторил бывший житель подкаменья. – Гордый народ… Двадцать оборотов луны тому назад мы были здоровыми и смелыми. Гордыми. Мы очень гордились тем, что избрали открытое неповиновение Верным. Наверное, ты слышал, для чего Верным требуется кровь. Все послушны их воле, как были послушны и мы в течение многих поколений. Но это слепое подчинение стало ненавистно нам, и однажды мы взбунтовались. О, гордость! Когда Всадник покинул нас, на подкаменье Дюринга пал Мрак на-Морэма.

Его голос задрожал.

– Возможно, ты не знаешь, что это такое. В тот день в небе стояло плодородное солнце. Мы, как всегда, вышли в поле и занялись обычной работой, не имея ни малейшего представления о грозившей нам опасности. Внезапно зеленое солнце заволокла зловещая тьма, и со стороны Ревелстоуна против ветра на деревню двинулось черное облако.

Хэмако закрыл лицо руками и сдавил лоб, словно воспоминания причиняли ему боль.

– Те, кто остались в своих домах – дети, матери, больные и слабые, – погибли, как погибло наше подкаменье, в страшных мучениях. Остальные стали бездомными.

Казалось, описываемые события стояли у него перед глазами, но он не позволил себе отдаться чувствам и, сделав над собой усилие, продолжал:

– И тогда мы впали в отчаяние. Весь день и всю ночь мы бродили среди развалин, ни на что не обращая внимания. У нас отняли цель, ради которой мы жили. И поутру, застав моих соплеменников вне защиты. Солнечный Яд сделал свое дело – они стали такими, какими ты их видел.

Спасся я один. Перед рассветом, оплакивая смерть жены и дочери, я вышел из деревни и случайно наткнулся на трех вейнхимов. Те, видимо, почувствовали мое состояние и затащили меня в укрытие.

Хэмако поднял голову, стараясь справиться с нахлынувшими слезами.

– С тех пор я живу и работаю вместе с ришем. Я научился языку вейнхимов, овладел их знанием и разделил с ними их Судьбу. В душе я стал одним из них, насколько это возможно для человека. Но если бы я хотел просто рассказать тебе свою историю… – он пристально посмотрел на Кавинанта, – я не стал бы этого делать. У меня иная цель.

Он быстро встал и осмотрел собравшихся вейнхимов. Глядя на него, Кавинант тоже поднялся.

– Томас Кавинант, – сказал Хэмако, – я говорю тебе, что считаю себя вейнхимом. Они приняли меня в свое общество. Более того, моя потеря стала частью их Судьбы. Отмеченные Солнечным Ядом живут ужасной жизнью, совершая всевозможные злодеяния, пока не умирают. Ради меня мой риш взял на себя ответственность за них. За этими несчастными присматривают и оберегают их, пытаясь отвратить от мести за перенесенные страдания. Ради меня вейнхимы держат столько животных, сколько могут. Вот почему многие из моих соплеменников остались живы до сих пор. Вот почему риш не попытался освободить дхрагу. И вот почему… – он посмотрел Кавинанту прямо в глаза, – ..риш и я виновны в том, что ты чуть не погиб.

– Нет, – запротестовал Кавинант. – Это не ваша вина. Вы не должны обвинять себя в том, чего не могли предвидеть.

Хэмако решительным жестом отверг это возражение:

– Вейнхимы не могли предвидеть свое сотворение. Однако Судьба осталась.

Он вымученно улыбнулся:

– О Кавинант, я не собираюсь каяться. Но мне нужно, чтобы ты понял меня.

Он повел вокруг себя рукой:

– Вейнхимы пришли, чтобы предложить свою помощь в поисках твоих друзей. Я хочу, чтобы ты знал, почему они так поступают, и принял эту помощь такой, какой ее тебе предлагают. Прости нас за то, что мы многое утаили от тебя.

Кавинанта переполняло чувство благодарности. Не находя от смущения слов, он ответил так, как учила его Этиаран:

– Я благодарен вам за все. Принятие этого дара – честь для меня. И, принимая его, я возвращаю эту честь дающим. – Помолчав, он тихо добавил:

– Вы ее заслужили.

Напряженность медленно сходила с лица Хэмако. Не спуская с Кавинанта глаз, он что-то сказал вейнхимам, и те ответили, согласно покивав головами. Потом один из них выступил вперед и положил в протянутую руку Хэмако какой-то предмет. Это был каменный нож.

Кавинант вздрогнул. Заметив его замешательство, Хэмако доброжелательно улыбнулся и сказал:

– Не бойся. Я не причиню тебе зла. Дай мне руку.

С трудом осилив дрожь, Кавинант протянул правую руку ладонью вниз.

Хэмако крепко обхватил запястье, осмотрел шрамы, оставленные ногтями Джоан, и резко полоснул ножом по венам.

Кавинант вздрогнул, но Хэмако цепко держал его, не позволяя сделать шаг назад.

Тревога Кавинанта сменилась удивлением, когда он увидел, что порез не кровоточит. Края ранки раскрылись, но оттуда не показалось ни капли крови.

К ним приблизился дхрага. Его сломанная рука висела в лубке, но остальные раны уже зажили.

Он протянул Хэмако здоровую руку. Тот осторожно сделал надрез на ладони вейнхима. Через несколько мгновений черная кровь, брызнувшая из раны, уже струилась по руке и капала с локтя на землю.

Недолго думая, вейнхим протянул руку и прижал ладонь к ранке Кавинанта. Горячая кровь окрасила руку человека в черный цвет.

И в тот же миг Кавинант как будто в первый раз увидел других вейнхимов, которые стояли вокруг него в лучах рассветного солнца и что-то тихо напевали.

Сила, проникшая в руку, наполнила сердце необъяснимым восторгом. Кавинант как будто вырос и почувствовал себя могучим. Зрение стало зорким, словно у орла. Теперь он мог без труда высвободиться из рук Хэмако. Но он не стал этого делать.

Вейнхим разжал пальцы и поднял руку. Кровотечение остановилось. Остатки черной крови быстро всосались назад, и рана заросла.