Став жителем Нью-Йорка, мистер Голд тоже не собирался скучать. Прошло не более полугода, как он нашёл себе занятие по душе, устроился юридическим консультантом в «Bradford industrial company», в одну из корпораций Зла с головным офисом на Уолл-стрит. Было сложно судить, насколько эта компания была индустриальная, так как за те двадцать с лишним лет, которые она существовала, ею было поглощено множество других компаний с совершенно разными направлениями деятельности.
Как-то вечером, спровадив детей в их комнаты, Румпель сообщил жене радостную новость. Белль как раз читала статью об очередном завоевании «Bradford industrial company» и о тысячах уволенных сотрудников поглощённой компании, когда Голд с детской книжкой выпорхнул из комнаты Адама и плюхнулся рядом с ней на диван.
— Какой ужас! — воскликнула Белль и указала на статью.
— Да-да, — кивнул Голд, — я слышал. Печально.
Белль, вдохновлённая наличием аж целого одного слушателя, начала свою патетическую речь о мировом зле и мире во всём мире, когда маленькое замечание вышибло почву у неё из-под ног.
— Кстати, я теперь работаю в «Bradford industrial company», — спокойно сказал Голд.
— Что? С каких пор?
— Приступаю с понедельника, — он даже не смотрел на неё, листал детскую книжонку. — Какой кошмар! Разговаривающий поезд! А есть история про философский диспут холодильника и микроволновки? После этого сказочки про погоню за драконами видятся в новом свете…
— Зачем? Кем? Что? Как? — засыпала Белль вопросами, пропустив шутку про драконов мимо ушей. — Когда? Как?
— Как-как… — пробурчал Голд. — Как все. Прошёл собеседование и получил предложение занять должность юридического консультанта. Предвосхищая дальнейшие возмущения и расспросы, скажу, что лично предложил пару пунктов при составлении этой сделки.
— Что?
— Их интересовало моё видение, и я им поделился.
— Что?! — Белль не верила своим ушам. — Прекрасной жизни милое начало, да? Мы же хотели всё начать сначала!
— Отвергая опыт прошлых лет? — Румпель на этот раз посмотрел ей в глаза, строго и серьёзно. — Белль, я просто делаю то, что умею. Помогаю людям получать то, чего они хотят.
— Помогаешь людям наживаться на бедах других людей!
— Так устроен мир, милая, так устроен мир!
— Ты невыносим! — вспылила Белль. — Я спать!
— Я так понимаю, что сплю сегодня на диване, Белль? — шутливо пропел он ей вслед, а потом пробурчал под нос. — Нет, я выкину эту книжку… А хотя…
Белль вернулась к этому разговору через неделю. Она говорила многое о безработных, о корпорациях зла, о том, что не понимает, почему он, Голд, не может работать с кем-то другим, или с чем-то другим.
— Профессиональный интерес, — сказал Голд. — Видишь ли, здесь есть простор для применения моих навыков. Мне нужно составлять договора, занимающие по объёму листов пятьдесят в лучшем случае. Задача, достойная моего интеллекта.
— Люди — просто задача, да? — спросила Белль.
— Да. Позволь продемонстрировать мою мысль.
Голд расставил на столе пять предметов на равном удалении друг от друга: три чашки, сахарницу и чайник. И оставил одно пустое место. Задача заключалась в том, что сахарница и чайник должны были поменяться местами, а сделать это нужно была за меньшее число ходов, при том, что предметы нельзя было двигать по диагонали и ставить их на одну позицию.
— И о чём это говорит? — спросила Белль. — Как это относится к ситуации?
— А очень просто! — ответил Голд. — Видишь ли, Белль, когда я смотрю на стол, то вижу задачу, которую должен решить. Я должен поменять чайник и сахарницу местами, и при этом меня не заботят чувства ни сахарницы, ни чайника. А ты, когда смотришь на стол, видишь сахарницу, чайник и чашки, которым на данный момент комфортнее стоять так, как они стоят. Но так не бывает.
— То есть люди — просто буквы на бумаге?
— Да, именно так.
— Но…
— Но, — Голд подцепил одну из чашек пальцем, — из уважения к твоим интересам я могу время от времени вспоминать о чашках.
«Bradford industrial company» частенько устраивали званые вечера для своих сотрудников, особенно для тех, кто ютился на верхних этажах. Они проводились с большим апломбом чуть ли не раз в неделю, на них затрачивалась уйма средств и они всегда были абсолютно бесполезным времяпровождением. Не стоит даже говорить, что Голд их ненавидел всей душой, но время от времени был вынужден там появляться. Раз в два-три месяца, упакованный в шикарный смокинг, Голд под руку с Белль ходили по огромному украшенному залу с бокалами шампанского и уворачивались от различных личностей, насколько это было возможно. Миссия всегда была одна и та же: погулять пару часиков, поздороваться и обменяться парой реплик с нужными людьми и тихонечко уйти. За все семь лет в Нью-Йорке Белль запомнила только три таких вечера: самый первый, когда она попала во эту атмосферу финансового разврата и познакомилась с некоторыми клоунами на этом одиозном празднике жизни; самый последний, когда они с Голдом изрядно набрались и остались на целую ночь в отеле «Black DʼOr», где смотрели всякую чушь, играли во всякую чушь, занимались любовью и продолжали пить; и ещё один, когда Белль полностью смирилась с сущностью своего мужа.
Тот вечер был особенно неприятным: противный, холодный, дождливый. Весь Нью-Йорк стоял в громадной пробке. Туда-сюда ездили полицейские машины и машины скорой помощи. Не было ничего удивительного в том, что даже пунктуальные Голды немного опоздали. К несчастью, это опоздание не позволило им выбрать заранее наиболее безопасные маршруты блуждания по залу с хорошим ракурсом для предупреждения и избежания ненужных встреч, и потому они сразу натолкнулись на мистера Говарда Стэнтона и его супругу, окружённых своими подхалимами из числа близких коллег. Стэнтон был одним из трёх крупнейших держателей акций «Bradford industrial company» и планировал баллотироваться в конгресс. Его с Голдом связывали исключительно профессиональные отношения, если таковыми можно было назвать и те случаи, когда Голд улаживал его личные проблемы: от превышения скорости до отбросившей коньки от передозировки проститутки в каком-то грязном отеле в Атлантик-Сити. Белль терпеть не могла Стэнтона, как крайне мерзкого и злого человека, а Стэнтона, напротив, Белль забавляла, и иногда, когда Голд был отвлечён чем-то другим, он позволял себе одаривать Белль недвусмысленными неприличными взглядами.
В тот вечер, после обмена взаимными любезностями, разговор раньше времени перешёл к деловым вопросам. Стэнтон разглагольствовал о перенесении части компании в Чикаго, что означало сокращение должностей здесь, в Нью-Йорке, где и так число безработных в тот год превышало все допустимые нормы.
— У вас иное мнение? — вдруг обратился Стэнтон к Белль.
— В общем-то да, — сказала Белль, — Я не совсем понимаю причин. Даже если перенесение части компании в Чикаго и сократит затраты на производство, то компания всё равно потеряет значительные средства на подготовке новых кадров. Не легче ли предложить уже существующим сотрудникам занять аналогичные должности в Чикаго?
— Да, но в долгосрочной перспективе это окупится тем, что людям в Чикаго можно платить меньше, чем тут, — снисходительно протянул Стэнтон.
— Согласно статистике — ненамного, — возразил Голд. — Так что это не имеет никакого смысла.
— На чьей вы стороне, Голд? — спросил Стэнтон.
— Я — юридический консультант. Я ни на чьей стороне, Стэнтон, — ответил Голд достаточно резко.
Дальше разговор шёл на посторонние темы. Белль вынуждена была удалиться в дамскую комнату на пару минут, а когда вернулась, то не смогла найти Румпеля там, где его оставила. Немного побродив, она услышала голоса, один из которых принадлежал Голду, а второй Стэнтону.
— Ваша жена — форменная идеалистка, Голд, — смеялся Стэнтон, — Женщины никогда ничего не смыслили в бизнесе.
— И я люблю её за это, — без смеха, очень серьёзно сказал Голд. — Приятно сделать свидетелем своей жизни кого-то, кто не разделяет твоих взглядов. Позволяет смотреть на мир шире. В данной ситуации женщина смыслит больше вашего, мистер Стэнтон.
