— Нет! — отрезала Зелена. — Ты этого не сделаешь с собой. Я и так приложила достаточно сил, чтобы это скрыть.
— Что ты сделала? — строго спросила Робин.
И дальше Роланд сильно пожалел, что не обладает магическим даром и не может переместиться куда подальше. Робин и Зелена затеяли ссору, в ходе которой поделились накипевшим и заодно выяснили, что заместитель мэра Зелена Миллс подменила отчёты о пожарах, в которых была повинна её дочь.
— Я сделала это, чтобы защитить тебя! — вспылила Зелена. — Тебя бы посадили за это, горошинка! Я сделала то, что должна!
— О, не сомневаюсь… — недобро протянула Робин.
— Что это значит?
— То, что ты всегда решаешь проблемы подобным образом! — вскричала Робин. — Ни с кем не советуешься и никого не слушаешь! Считаешь, что ты сама лучше всех всё знаешь!
— Так делают все родители! — огрызнулась Зелена.
— Нет, не все, — возразила Робин. — Реджина так не делала. И Эмма. И Белль так не делает!
— Белль! — фыркнула Зелена и виновато поёжилась. — Да, может, и не делают. Но это не значит, что не сделали бы.
— Скажи, Коль из-за этих отчётов на учет поставили? — вдруг спросила Робин. — Если бы не отчёт, плавно подогнанный под её показания, то её просто отпустили бы, да?
Роланд, который старался их не слушать, всецело обратился в слух.
— Не могу в это поверить! — всплеснула руками Робин.
— По-моему, Коль ничего не грозит, — едко заметила Зелена. — Да и ты вчера достаточно для неё сделала.
— Я сделала то, что делают друзья! — прорычала Робин.
— Рискуют своей жизнью?! — вскричала Зелена. — Гибнут друг за друга?!
— Да! Именно так!
Зелена в бешенстве вскочила и отошла к окну.
— Хочешь ещё кое-что узнать о том пожаре?! — продолжала Робин. — Я была настолько обкурена, что не могла определить, в какой стороне дверь! И знаешь, кто меня вытащил оттуда?! Коль! Коль пошла за мной в огонь, вывела меня, а потом ещё и вину на себя взяла, запретив мне что-либо говорить и делать! А ты подставила её! Намеренно! Теперь я точно во всём сознаюсь!
— Нет! — сказала Зелена, грозно сверкнув глазами. — Я не позволю тебе всё испортить!
— Ты уже всё испортила, — горько усмехнулась Робин, вылетела прочь и хлопнула дверью своей комнаты.
Роланд мельком посмотрел на уязвлённую Зелену и побежал за сестрой. Когда он вошел в комнату, Робин стояла у окна, смотрела на заросший сад и плакала.
— Эй… — тихо сказал Роланд и приобнял её за плечи. — Она поступила ужасно, но её нельзя в этом винить. Не тебе. Она сделала это из благих побуждений.
— Понимаешь, Роланд, её «благие побуждения» часто выходят боком, — Робин теряла терпение. — Я всегда старалась доказать ей, что такая защита мне не нужна! Меня бесит, что сталкиваясь с проблемами, она делает вид, будто ничего не происходит! Мне просто нужно, чтобы она хотя бы раз посмотрела на меня открытыми глазами.
— Робин, она твоя мама, — возразил Роланд. — Она по определению не может смотреть на тебя открытыми глазами.
— И что с этим делать? — вопрос был риторическим. — Она просто не понимает, что так будет правильно.
— И я согласен с ней, — вздохнул Роланд.
Конечно, вся эта история с Коль и отчётами поразила и задела его, но он не мог позволить сестре сесть за поджоги.
— Что? — сердито спросила Робин.
— Тебя посадят, — просто ответил Роланд. — Если хочешь поступить правильно, то не обязательно подставлять себя. Просто завяжи с этим. С наркотиками, с опасными магическими экспериментами. Вот это будет правильно.
— Считай, сделано, — мрачно согласилась Робин. — А Коль?
— Это очень неприятно, — согласился Роланд, чувствуя обиду за девушку, которую любил. — Может, оригинал одного из отчётов всё же должен лечь на стол шерифа?
— Ты сам себе противоречишь.
— Не совсем, — возразил Роланд. — Я же не подталкиваю тебя к чистосердечному признанию. Да и улик против тебя теперь нет. Не получить даже ордер. Я просто согласен с тем, что Коль не должна страдать за свой героизм.
В комнату снова робко постучалась Зелена.
— Да-да, — кашлянула Робин. — Проходи.
— Ты права, — признала Зелена.
— Ещё раз?
— Ты права, — повторила ведьма ещё раз. — Но я не могу тебя сдать.
— И что делать? — спросила Робин.
На этот раз Роланд тактично удалился, освободив свою ладонь от цепких пальцев Робин. Он пошёл в гостиную, присел на диван и стал ждать, когда мать и дочь наконец придут к согласию. Когда они закончили, Роланд снова вернулся в комнату Робин.
— Ну? — спросил он. — Что решили?
— Её взяла, — проворчала Робин, — но и моя взяла! Один отчёт она всё-таки отдаст по назначению. Неплохой старт.
— Да, — усмехнулся Роланд.
И Робин тоже. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза и улыбались.
— Помнишь, я говорила тебе про сон, в котором видела отца?
— Да, — осторожно кивнул Роланд. — Помню…
— Мне кажется, что это был не сон.
— Иное невозможно.
— Я тоже так думала, — Робин разглядывала его внимательнее обычного. — Но… Это ведь был ты, так?
Роланд не ответил, виновато потупился и нервно облизал губы.
— Почему ты не сказал? — мягко спросила сестра, на что он снова не ответил. — Спасибо тебе. Спасибо, что не хотел разрушать приятный образ. Единственный…
— Ах, Робин…
— Думаешь, я бы ему понравилась?
— Конечно, понравилась бы! — воскликнул Роланд. — Он любил тебя. Я много раз говорил тебе это.
Он сел на кровать, заставил её сесть рядом с ним и крепко обнял за плечи.
— Ты удивительная девушка, Робин, — вкрадчиво продолжил он. — Добрая, храбрая, умная и очень красивая. Я искренне тобой восхищаюсь. Ты даже не представляешь, насколько ты на него похожа.
— Спасибо, что ты рядом.
— И всегда буду, — пообещал Роланд. — А теперь улыбнись!
И Робин улыбнулась, приободренная его словами.
***
Альберт не знал, чем новый день выделяется из массы других, и старался вести себя как обычно, но улыбка непроизвольно появлялась на его лице. Поднявшись с утра пораньше, он прибрался в комнате, принял душ и долго выбирал одежду. Сняв с вешалки светло-голубую рубашку, он легко надел её на себя, тщательно застегнул каждую пуговицу, заправил в черные идеально отглаженные брюки и вдел кожаный ремень, стараясь не пропустить ни одной петли. Затем он выбрал простой черный галстук, повязал его в стиле Кельвина и затянул потуже. Образ завершила пара черных ботинок, и к шнурками он отнесся чуть ли не с большим вниманием, чем к галстуку, стараясь сделать так, чтобы узлы выглядели максимально симметрично. После, глядя на себя в зеркало, Альберт неспешно причесался, расправил плечи, подмигнул собственному отражению и сел за письменный стол. Порывшись в ящиках, он отыскал все припрятанные конверты с деньгами и набрал тысячу долларов, которую собирался подарить Адаму. Номинал купюр в основном не превышал сотни долларов, так что он собрал довольно пухлую пачку денег, свернул в тробочку и закрепил резинкой, взял чистый лист бумаги и набросал простенькую пояснительную записку. Может быть ему стоило отдать деньги лично, но он боялся, что иначе брат их не примет.
Прихватив сверток и записку, Альберт проскользнул в соседнюю комнату и разместил свой небольшой подарок на столе таким образом, чтобы брат не сразу смог его увидеть, а затем ласково посмотрел на спящего брата и с удовольствием отметил, что жуткий ожог на его руке почти зажил. Очень тихо Ал вернулся в коридор и нырнул в комнату другого брата, который, как оказалось, тоже уже не спал, сидел в постели со здоровенной книжкой и гладил по голове храпящего пса.
— Ал! — обрадовался мальчик, глазёнки налились золотом.
— К тебе можно? — с улыбкой спросил Ал.
Мальчик активно закивал и поспешно подвинулся, хотя Альберту и так хватило бы места.
— Что это у тебя? — спросил Альберт, итак прекрасно различая увесистое богато иллюстрированное издание «Песни о Нибелунгах».