— Нет! — отрезала Зелена. — Ты этого не сделаешь с собой. Я и так приложила достаточно сил, чтобы это скрыть.

— Что ты сделала? — строго спросила Робин.

И дальше Роланд сильно пожалел, что не обладает магическим даром и не может переместиться куда подальше. Робин и Зелена затеяли ссору, в ходе которой поделились накипевшим и заодно выяснили, что заместитель мэра Зелена Миллс подменила отчёты о пожарах, в которых была повинна её дочь.

— Я сделала это, чтобы защитить тебя! — вспылила Зелена. — Тебя бы посадили за это, горошинка! Я сделала то, что должна!

— О, не сомневаюсь… — недобро протянула Робин.

— Что это значит?

— То, что ты всегда решаешь проблемы подобным образом! — вскричала Робин. — Ни с кем не советуешься и никого не слушаешь! Считаешь, что ты сама лучше всех всё знаешь!

— Так делают все родители! — огрызнулась Зелена.

— Нет, не все, — возразила Робин. — Реджина так не делала. И Эмма. И Белль так не делает!

— Белль! — фыркнула Зелена и виновато поёжилась. — Да, может, и не делают. Но это не значит, что не сделали бы.

— Скажи, Коль из-за этих отчётов на учет поставили? — вдруг спросила Робин. — Если бы не отчёт, плавно подогнанный под её показания, то её просто отпустили бы, да?

Роланд, который старался их не слушать, всецело обратился в слух.

— Не могу в это поверить! — всплеснула руками Робин.

— По-моему, Коль ничего не грозит, — едко заметила Зелена. — Да и ты вчера достаточно для неё сделала.

— Я сделала то, что делают друзья! — прорычала Робин.

— Рискуют своей жизнью?! — вскричала Зелена. — Гибнут друг за друга?!

— Да! Именно так!

Зелена в бешенстве вскочила и отошла к окну.

— Хочешь ещё кое-что узнать о том пожаре?! — продолжала Робин. — Я была настолько обкурена, что не могла определить, в какой стороне дверь! И знаешь, кто меня вытащил оттуда?! Коль! Коль пошла за мной в огонь, вывела меня, а потом ещё и вину на себя взяла, запретив мне что-либо говорить и делать! А ты подставила её! Намеренно! Теперь я точно во всём сознаюсь!

— Нет! — сказала Зелена, грозно сверкнув глазами. — Я не позволю тебе всё испортить!

— Ты уже всё испортила, — горько усмехнулась Робин, вылетела прочь и хлопнула дверью своей комнаты.

Роланд мельком посмотрел на уязвлённую Зелену и побежал за сестрой. Когда он вошел в комнату, Робин стояла у окна, смотрела на заросший сад и плакала.

— Эй… — тихо сказал Роланд и приобнял её за плечи. — Она поступила ужасно, но её нельзя в этом винить. Не тебе. Она сделала это из благих побуждений.

— Понимаешь, Роланд, её «благие побуждения» часто выходят боком, — Робин теряла терпение. — Я всегда старалась доказать ей, что такая защита мне не нужна! Меня бесит, что сталкиваясь с проблемами, она делает вид, будто ничего не происходит! Мне просто нужно, чтобы она хотя бы раз посмотрела на меня открытыми глазами.

— Робин, она твоя мама, — возразил Роланд. — Она по определению не может смотреть на тебя открытыми глазами.

— И что с этим делать? — вопрос был риторическим. — Она просто не понимает, что так будет правильно.

— И я согласен с ней, — вздохнул Роланд.

Конечно, вся эта история с Коль и отчётами поразила и задела его, но он не мог позволить сестре сесть за поджоги.

— Что? — сердито спросила Робин.

— Тебя посадят, — просто ответил Роланд. — Если хочешь поступить правильно, то не обязательно подставлять себя. Просто завяжи с этим. С наркотиками, с опасными магическими экспериментами. Вот это будет правильно.

— Считай, сделано, — мрачно согласилась Робин. — А Коль?

— Это очень неприятно, — согласился Роланд, чувствуя обиду за девушку, которую любил. — Может, оригинал одного из отчётов всё же должен лечь на стол шерифа?

— Ты сам себе противоречишь.

— Не совсем, — возразил Роланд. — Я же не подталкиваю тебя к чистосердечному признанию. Да и улик против тебя теперь нет. Не получить даже ордер. Я просто согласен с тем, что Коль не должна страдать за свой героизм.

В комнату снова робко постучалась Зелена.

— Да-да, — кашлянула Робин. — Проходи.

— Ты права, — признала Зелена.

— Ещё раз?

— Ты права, — повторила ведьма ещё раз. — Но я не могу тебя сдать.

— И что делать? — спросила Робин.

На этот раз Роланд тактично удалился, освободив свою ладонь от цепких пальцев Робин. Он пошёл в гостиную, присел на диван и стал ждать, когда мать и дочь наконец придут к согласию. Когда они закончили, Роланд снова вернулся в комнату Робин.

— Ну? — спросил он. — Что решили?

— Её взяла, — проворчала Робин, — но и моя взяла! Один отчёт она всё-таки отдаст по назначению. Неплохой старт.

— Да, — усмехнулся Роланд.

И Робин тоже. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза и улыбались.

— Помнишь, я говорила тебе про сон, в котором видела отца?

— Да, — осторожно кивнул Роланд. — Помню…

— Мне кажется, что это был не сон.

— Иное невозможно.

— Я тоже так думала, — Робин разглядывала его внимательнее обычного. — Но… Это ведь был ты, так?

Роланд не ответил, виновато потупился и нервно облизал губы.

— Почему ты не сказал? — мягко спросила сестра, на что он снова не ответил. — Спасибо тебе. Спасибо, что не хотел разрушать приятный образ. Единственный…

— Ах, Робин…

— Думаешь, я бы ему понравилась?

— Конечно, понравилась бы! — воскликнул Роланд. — Он любил тебя. Я много раз говорил тебе это.

Он сел на кровать, заставил её сесть рядом с ним и крепко обнял за плечи.

— Ты удивительная девушка, Робин, — вкрадчиво продолжил он. — Добрая, храбрая, умная и очень красивая. Я искренне тобой восхищаюсь. Ты даже не представляешь, насколько ты на него похожа.

— Спасибо, что ты рядом.

— И всегда буду, — пообещал Роланд. — А теперь улыбнись!

И Робин улыбнулась, приободренная его словами.

***

Альберт не знал, чем новый день выделяется из массы других, и старался вести себя как обычно, но улыбка непроизвольно появлялась на его лице. Поднявшись с утра пораньше, он прибрался в комнате, принял душ и долго выбирал одежду. Сняв с вешалки светло-голубую рубашку, он легко надел её на себя, тщательно застегнул каждую пуговицу, заправил в черные идеально отглаженные брюки и вдел кожаный ремень, стараясь не пропустить ни одной петли. Затем он выбрал простой черный галстук, повязал его в стиле Кельвина и затянул потуже. Образ завершила пара черных ботинок, и к шнурками он отнесся чуть ли не с большим вниманием, чем к галстуку, стараясь сделать так, чтобы узлы выглядели максимально симметрично. После, глядя на себя в зеркало, Альберт неспешно причесался, расправил плечи, подмигнул собственному отражению и сел за письменный стол. Порывшись в ящиках, он отыскал все припрятанные конверты с деньгами и набрал тысячу долларов, которую собирался подарить Адаму. Номинал купюр в основном не превышал сотни долларов, так что он собрал довольно пухлую пачку денег, свернул в тробочку и закрепил резинкой, взял чистый лист бумаги и набросал простенькую пояснительную записку. Может быть ему стоило отдать деньги лично, но он боялся, что иначе брат их не примет.

Прихватив сверток и записку, Альберт проскользнул в соседнюю комнату и разместил свой небольшой подарок на столе таким образом, чтобы брат не сразу смог его увидеть, а затем ласково посмотрел на спящего брата и с удовольствием отметил, что жуткий ожог на его руке почти зажил. Очень тихо Ал вернулся в коридор и нырнул в комнату другого брата, который, как оказалось, тоже уже не спал, сидел в постели со здоровенной книжкой и гладил по голове храпящего пса.

— Ал! — обрадовался мальчик, глазёнки налились золотом.

— К тебе можно? — с улыбкой спросил Ал.

Мальчик активно закивал и поспешно подвинулся, хотя Альберту и так хватило бы места.

— Что это у тебя? — спросил Альберт, итак прекрасно различая увесистое богато иллюстрированное издание «Песни о Нибелунгах».