— Довольна? — он тоже невольно засмеялся, уводя её к берегу. — Может, домой?

Она кивнула и снова его поцеловала. Её губы были мягкие, удивительно горячие и солоноватые на вкус.

— Ну, пойдём, — сказал он ей, подбирая свои вещи. — Просохнем.

— Да, — она улыбалась глупо и мило. — Пойдём…

Они почти полностью высохли ещё до того, как вернулись домой и поднялись на свой чердак. Он разделся до белья и помог жене стянуть мокрое платье. От её близости, растрёпанного вида и горящих глаз, он слегка возбудился, и затем она сделала пару намёков, которые он не мог игнорировать. Они разделись до конца, кинулись в объятия друг друга и упали на кровать. Голд навис сверху, целуя её в губы, а Белль тянула его вниз, на себя.

— Иди ко мне…

Дважды повторять было не нужно. Он вошёл в неё медленно и осторожно, но дальше двигался быстро и нетерпеливо, немного судорожно. Его переполняли чувства и бросало то в жар, то в холод. Белль совершенно ему не помогала и даже усугубляла возникшую между ними неловкость. Ничего не изменилось и тогда, когда Белль заняла положение сверху, разве что нетерпеливой и быстрой была уже она. Это было так плохо, что было почти хорошо, и всё оттого, что им очень этого хотелось. Иногда долгая прелюдия требуется не только, чтобы разжечь интерес, но и чтобы поубавить обороты.

— Так… — остановил её Голд. — Помедленнее…

— Ладно… — согласилась Белль. — Постараюсь…

Она стала двигаться медленнее, и всё постепенно пошло на лад. Она гладила руками его плечи, грудь и живот, и он видел, что ей это нравится. Сам он придерживал её руками за талию, контролировал её скорость и, время от времени, приподнимался, чтобы её поцеловать. На самом пике она начала опускаться ниже, чего он не мог позволить, ведь тогда всё бы затянулось. Он сам давно был готов и сдерживался только ради неё. Так что он просто поднялся, почти сел, прижимая её к себе, гладил её по спине, целовал в шею. Это была не самая удобная и безопасная поза. Если бы он случайно выскользнул, то им обоим, вероятно, было бы очень больно. Быть может, это и привело их к такому яркому и феерическому завершению. Вероятно, их можно было в этот момент услышать с первого этажа. Со второго точно. Белль слезла с него и села рядом, облокотившись на его плечо.

— Это было… — начала Белль.

— Странно… — продолжил Голд.

— Но хорошо…

— Очень хорошо.

— И очень громко.

— Расслабься. Никого нет, — улыбнулся Румпель. — Но теперь нам точно нужно в душ.

— Пойдём вместе? — предложила Белль.

— Я обижусь, если ты меня не возьмёшь.

В последнее время они нередко оставались вдвоём. Первый пьянящий глоток свободы для родителей, чьи дети выросли и стремились жить самостоятельно. Конечно, с тремя из четырёх они постоянно виделись, но это никак их не ограничивало.

Они не только гуляли по пляжу и валялись в постели, но и часто выбирались в город и часами бродили по нему, заглядывая если не в каждый первый симпатичный магазинчик, то в каждый второй. Зачастую они уходили с пустыми руками, находя веселье в беседах и критических обсуждениях всего, что попадалось им на глаза, и ходили так много и так долго, чтобы предметов для разговора становилось только больше. Они старались не повторяться во многих вещах: от маршрутов прогулок до ресторанов, в которых обедали. Да и дома они старались готовить что-то новое. Почему-то Белль потянуло на австрийскую кухню, и она целую неделю выбирала соответствующие рецепты. Однажды это был гуляш из говяжьей лопатки.

— Вот. Попробуй.

Она заставляла его пробовать почти всё.

— Очень неплохо, — оценил Голд.

— Я ещё не закончила… — улыбнулась Белль.

— Боги! — раздражённо фыркнула со своего места Коль. — Уединитесь уже!

Возможно, что-то не так было с их интонацией, а возможно, с Коль. На неё многое свалилось в последнее время: необходимость закончить срочную работу, поиски жилья в Нью-Йорке, неудобства, которые ей доставляло её положение и страхи. Страхи, наверное, больше всего ей мешали, и из-за них она не могла оставаться одна. Когда Роланд был занят, Коль приходила к ним и просто сидела где-нибудь неподалеку, уставившись в экран своего компьютера и не обращая ни на кого внимания. А они и не требовали, старались лишний раз её не дёргать и отвлекали только, чтобы покормить.

— Пойду-ка я к ней, — прошептал Голд.

— Осторожно! Не спеши и не смотри ей в глаза, — прошептала в ответ Белль. — Она кусается. Буквально.

— Я вас слышу! — громко сказала Коль. — И я любя тебя укусила! В шутку!

— Я знаю, — самодовольно подтвердила Белль. — И тоже шучу.

— Ну? — Голд подошёл к ней и сел рядом. — Что не так?

— Я беременна.

— Да. А что не так-то?

— Это, видимо, и не так. Потому что я не могу заниматься работой и поисками жилья одновременно, — она злилась сама на себя. — Потому что я не могу ни на чём сосредоточится!

— Я могу найти для тебя жильё, — в очередной раз предложил он. — Только скажи.

— Нет, — отмахнулась от него Коль. — Я просто постоянно чувствую себя уставшей, и мне это не нравится.

— Открою окно? — предложил Голд. — Может, тебе просто не хватает воздуха.

— Возможно. Спасибо, — улыбнулась дочь, потянулась по-кошачьи и обернулась к матери. — Вкусно пахнет. Мне это можно?

— Именно поэтому я это и готовлю, — ответила Белль.

— Спасибо вам. Вы — лучшие.

Коль отодвинула лэптоп и разлеглась на столе, положив руки под голову.

Они часто говорили о Коль, больше всего за неё беспокоились, хотя особых причин для этого не было. Она была на двадцать первой неделе беременности, прибавила в весе в пределах нормы, и живот уже выступал вперёд, но его она старалась тщательно скрывать под одеждой. Вскоре ей предстояло УЗИ, после которого ей должны были сообщить пол ребёнка. Их это волновало, Роланда это волновало, даже Криса, постоянно пропадающего чёрт знает где, это почему-то волновало, а вот будущую мать — нет. И, наверное, Голда больше всего раздражало то, что она прятала за своим притворным равнодушием.

Двадцать третьего июля Коль попросила забрать её из Хантингтонской библиотеки, где она проторчала весь день. Они приехали за два часа, чтобы прогуляться по садам Дескансо, находящимися совсем-совсем недалеко. Сама библиотека была в тот день закрыта для посетителей из-за тех самых мероприятий, в которых Коль была вынуждена участвовать.

Они неспешно бродили по парку, по самым «диким» его частям, любовались деревьями и цветами, которых было целое море, начиная с камелий, цветущих круглый год, и заканчивая полями роз. Поблизости одного из таких полей кто-то справлял свадьбу, и они, естественно, поспешили пройти мимо.

Всё же Голд больше любовался не цветами, а своей женой. Белль, облачённая в красивое свободное вишнёвое платье, изящно и тихо двигалась среди цветов, останавливалась, чтобы рассмотреть самые необычные из них, и улыбалась. А улыбалась она ему, время от времени оборачиваясь, чтобы его поторопить, а он нарочно немного отставал.

Они забрели в оранжерею, где Белль остановилась около чайных роз, чьи бутоны были удивительно крупными. Наверное, это её и привлекло.

— «Чуть-чуть подкрашенный кармином, полураскрывшийся бутон…» — процитировала Белль. — Это не совсем подходит, но другого не вспомню.

— Скучаешь по своему маленькому саду? — неожиданно для самого себя спросил Румпель.

— Скорее нет, чем да. Я разбила его тогда от тоски, в отчаянной попытке расширить свой мир, — с грустной улыбкой ответила она. — Мне было безусловно жаль оставлять его, но теперь, когда Аврора взяла на себя заботу обо всех этих растениях, я ни капли не скучаю.

— Почему мне кажется, что ты говоришь неправду?

— Но я точно не лгу. Румпель, мне не нужен сад, чтобы чувствовать себя счастливой, — убеждённо сказала Белль и двинулась дальше. — И тем более не нужен теперь, когда я могу приходить в места, подобные этому.

— А что тебе нужно для счастья? — он поравнялся с ней и взял за руку.