Больше, чем Крис, на него походил только Альберт. Он с удивлением обнаружил это. Альберт часто был где-то далеко, но каждая новая встреча была лишь возвращением к бесконечному разговору между ними. И вот Альберт стоял рядом с ними, готовый произнести речь ради Голда и Белль, поучаствовать в чём-то, к чему он относился с крайней степенью скептицизма. Кивнув им, он вышел на середину и заговорил.

— Всем добрый вечер! — обаятельно улыбнулся Альберт. — Я далеко не оратор и потому плохо понимаю, почему попросили именно меня. Наверное, потому что я самый умный, красивый и бесполезный во всём остальном!

Его тон и нехитрые ужимки вызвали короткие смешки у окружающих.

— Однако я успокаиваю себя тем, что говорить мне придётся недолго, — продолжил он, когда всё стихло. — Сегодня особое событие, начало нового этапа жизни для нашей семьи, которое мои родители решили отметить, обновив свои клятвы спустя 28 лет брака. Это нельзя назвать свадьбой или годовщиной. Это просто праздник ради праздника. Знаете, взаимная любовь мужчины и женщины — одна из вещей, которые я не постиг. И я, наверное, не верил бы в это, если бы не был знаком со многими из вас. А в особенности если бы я не знал своих родителей. Они доказали, что любовь реальна. Доказали это, проходя через множество препятствий, проживая в любви год за годом. Они ссорились, но в итоге всегда шли друг другу навстречу. Они обижали друг друга, но всегда находили силы простить. Они расставались по самым разным причинам и после неизменно находили способ воссоединиться. Их, вероятно, и смерть не разлучит. Я даже уверен, что это так. Но я заболтался, и теперь их очередь краснеть перед вами. А чтобы им было легче это сделать, прошу вас отнестись к этому спокойно и уважительно. Спасибо.

Альберт сделал шаг в сторону, уступая им место в центре. Волнение поутихло, и Голд смог сосредоточиться только на Белль и представить, что вокруг нет никого, кроме них.

— Белль, первое что я должен тебе сказать, — это то, насколько я тебе благодарен: ты сумела полюбить меня на десять, двадцать, тридцать лет и всё ещё любишь сейчас. Я никогда не верил, что могу иметь ту жизнь, которую обрёл с тобой, — серьёзно и искренне заговорил Румпель. — Во мне всегда было много любви, но я не умел выражать её, не мог принять себя, с чем ты тоже мне помогла. Я знаю, что очень-очень часто поступал неправильно, совершал ошибки, от которых ты старалась меня уберечь. Я знаю, что давал тебе много обещаний, которые не мог или не хотел сдержать. И сейчас я не могу поклясться, что такого больше не повториться. Могу сказать лишь, что постараюсь быть предельно честным по отношению к тебе, и клянусь уважать тебя и твои желания. Есть нечто, что я могу сказать наверняка: я люблю тебя и всегда буду любить. И я не хочу однажды проснуться в мире, где тебя нет. Сегодня я начинаю новую жизнь с твёрдым намерением провести её рядом с тобой.

Она смотрела на него внимательно, прислушивалась к каждому слову, и казалась особенно нежной и трогательной. Его дорогая, любимая Белль…

— Руперт, я тоже хочу тебя поблагодарить, — заговорила Белль через минуту, после того, как он закончил, немного смутившись в самом начале от необходимости называть его «Руперт». — Спасибо за то, что ты выбрал меня. Спасибо, что ты открыл для меня мир и помог мне осознать, кто я. Спасибо тебе за то, что ты всегда был рядом, защищал меня, заботился обо мне, терпел мои выходки и любил так, как только ты умеешь. Я могу сказать, что всё это было непросто. Непросто было пройти весь этот путь, чтобы наконец оказаться здесь. Я теряла тебя, находила, а потом снова теряла. Моё сердце разбивалось множество раз, но ты вновь и вновь собирал его, и оно становилось только сильнее. Ты — удивительный человек. Я никогда не устану тебе поражаться. И ещё я никогда не устану благодарить судьбу за нашу встречу. Я всегда любила тебя, люблю и буду любить, и бороться за то, что нам удалось построить. Я клянусь, что чтобы ты ни делал, и какое бы решение ты ни принял, это останется неизменным. И я буду с тобой до самого конца.

А после они просто обнялись, и ощущение, что они совсем одни в этом мире, только усилилось.

— Дамы и господа, спустя 28 лет я имею честь представить вам мистера и миссис Голд, — громко произнёс Альберт и первый похлопал.

Раздались сдержанные хлопки остальных, которые Голд прервал одним небрежным взмахом руки.

— Я не всё сказал, но теперь уже не буду.

— Прости, — смутился Ал. — Я знал, что всё испорчу.

— Вовсе нет! — заверила Белль и погладила его по спине. — Всё верно.

— То, что я не успел сказать, — не так уж важно, — сказал Голд и приобнял Белль, а она — его. — Есть и то, что я хотел сказать всем собравшимся сегодня в моём доме. Вон из моего дома!

Все рассмеялись.

— Я, конечно, шучу. Я, верите или нет, правда рад вам, — заверил он. — Потому что я считаю вас своими друзьями. Как бы непривычно это не было. Сегодня мы не будем говорить о делах или решать проблемы, а просто насладимся прекрасным вечером, живой музыкой и, в перспективе, отличным ужином. Сейчас я замолкаю и разрешаю вам смело грабить мой бар!

Музыканты заиграли, собравшиеся с радостью воспользовались его разрешением, а он составил в голове приблизительный план по избежанию бесед с гостями на собственном торжестве.

Вскоре Хелен «сломала лед» и первая решила потанцевать, вытащив слабо сопротивляющегося Билли на свободную часть двора. Позже к ним присоединились и другие, включая Белль, которую галантно утащил Альберт. Голд же наслаждался покоем, но совсем недолго.

— Не окажете честь? — обратилась к нему Келли.

На ней было небесно-голубое платье, гармонично сочетающееся с её белокурыми локонами. Макияж был совсем незаметный, но и само его наличие было необычным.

— О… — растерялся Голд. — Я планировал прятаться весь вечер и, когда все перестанут меня замечать, незаметно ускользнуть.

— Тут слишком много людей, которые сразу это заметят. Так что?

— Как я могу отказать?!

Голд поднялся и пошёл за ней. Во время танца он очередной раз удивился тому, какой невысокой она была и какой хрупкой казалась. Ему было немного неловко, и он не знал в точности, как ему себя вести.

— Если наступлю вам на ногу — извините, — ей не стоило об этом беспокоиться. — Я не очень хорошо танцую.

— То же могу и о себе сказать! — усмехнулся он

— Мне редко доводилось это делать.

— Твой отец не танцевал с тобой?

— Перестал, как только мне исполнилось тринадцать, — грустно сказала Келли. — Странно, но он стал говорить, что это глупости.

— Вот уж точно глупости! — ободрил её Голд.

— Да! — рассмеялась Келли и немного погодя спросила: — Вы счастливы?

— Вполне. А ты?

— Вполне. Вы сказали хорошие слова. Честные.

— Честность — моё новое кредо. Должно стать.

— У вас получится!

— Да… — вздохнул Голд. — Многие перемены только улучшают нашу жизнь.

— Вы уже не о себе, — заметила Келли.

— Быть может. Просто мы не можем знать, что ждёт нас впереди.

— Вы это про кольцо, которое Адам носит с собой, не решаясь задать мне прямой вопрос?

— Ты знаешь…

— Ну разумеется. Уверена, что это растянется ещё на год или два.

— А я думаю, что это решится до конца этого года, — не согласился он.

— Это похоже на пари.

— Но мы не будем заключать пари. Что ты ответишь?

— Думаю, это очевидно.

— Конечно, откажешься, — засмеялся Голд.

— Естественно! — поддержала Келли. — Вы меня видите насквозь.

Они ненадолго замолчали.

— Келли, будь осторожнее.

— Беспокоитесь?

— Да, — серьёзно ответил Голд. — Мне будет очень грустно, если с тобой что-то случится.

— Я всегда осторожна, — заверила Келли и насмешливо добавила: — Я вам нравлюсь?

— Определённо, ты меня забавляешь, — улыбнулся Румпель.

Танец закончился, и они подошли к Адаму.

— Возвращаю в целости и сохранности, сэр, — сказал Голд сыну.

— Премного благодарен, сэр, — кивнул Адам.