— Нет. Пока ещё нет.

— То есть ты не уверен? — уточнил Голд, на что Альберт медленно кивнул. — Ты собираешься жениться, потому что хочешь или потому что должен?

— Это было бы правильно.

— Нет, если ты этого не хочешь.

— Ты говоришь, как она…

— То есть ты уже обсуждал с ней подобную возможность?

— Не напрямую, — уклончиво ответил Ал. — А как ты понял, что хочешь жениться на маме?

Этот вопрос поставил Голда в тупик. Их свадьбу с Белль нельзя было охарактеризовать как абсолютно радостное событие. Он был счастлив, что она согласилась выйти за него, и в то же время он был самым несчастным человеком на свете.

— Для меня это было непростое время, — поделился он. — Я тогда потерял всё, за что боролся долгие годы. Твоя мама была всем, что у меня осталось, и мне, как никогда, не хотелось быть одному. А ещё, конечно же, я любил её.

— А сейчас не любишь? — невесело усмехнулся Альберт.

— Люблю, но чувство изменилось.

— Как?

Эта тема была необъяснимо неприятна Румпелю, и он очень хотел прервать этот разговор, не хотел вспоминать, что чувствовал тогда, но внимание, с которым сын смотрел на него, его надежда отыскать ответ, подбивали на откровенность.

— Я люблю её теперь совсем иначе, — признался Голд. — Тогда любовь мне диктовали боль, отчаяние и страх, и это отравляло мои чувства. Я цеплялся за эту любовь, как утопающий за спасательный круг, возводил её в абсолют, возводил в абсолют иллюзии, лгал сам себе, лгал ей, и в итоге у нас не клеилось.

— А сейчас?

— А сейчас я люблю её так, как раньше не мог, и той любовью, которую она заслуживает, — продолжил он. — Люблю её со всеми её достоинствами и недостатками. Со всеми её странностями, страхами и желаниями. Я люблю её радостной и раздражённой, весёлой и печальной, сильной и слабой. Я буду любить её, какой бы она ни стала, чем бы она ни заболела, как бы она ни постарела, ни подурнела, ни растолстела. Вообще-то на последнее я бы даже посмотрел…

— Пап… — закатил глаза Ал и тихо засмеялся. — Не отходи от темы.

— Я люблю и принимаю её любой, — заключил Голд, не понимая до конца, что он в точности хотел этим сказать. — Меня интересует все, что с ней связно, и я могу быть счастлив только когда она счастлива. Я не жалею, что женился на ней тогда, потому что иначе я бы не сидел на этом месте, у нас с твоей мамой могло бы не быть шанса прожить все эти годы и дать вам жизнь, но это наша странная история. У тебя своя.

— Ты мне не помогаешь.

— Я и не могу, потому решать только тебе.

— Совсем не помогаешь, — Ал раздражённо потер лоб. — Я не знаю, что мне делать.

— Если ты любишь её искренне, то ты поймёшь, что делать и когда, — веско сказал Голд. — Если ты её не любишь и хочешь жениться только потому, что вас связывает Ори, то поверь: этим ты никому не окажешь услугу.

— Проблема не во мне, — глухо отозвался сын, опустил глаза на доску и вернулся к игре. — Проблема в ней. Она мне не доверяет, и я очень сильно сомневаюсь, что любит.

— Думаю, здесь ты ошибся, — Голд тоже вернулся к игре и убрал с доски белого коня Альберта.

— Мне не нужен конь, чтобы выиграть партию.

— А я не про коня, — улыбнулся Румпель. — Я про Лорен. Она любит тебя, но, скорее всего, действительно не доверяет. Доверие сложнее заслужить, чем любовь, и отсутствие доверия способно погубить самые сильные чувства.

— И как мне заслужить её доверие? — Альберт был настроен до смешного воинственно.

— Не дави на неё, Ал, — просто сказал Голд. — Она и так сейчас идёт на серьёзные уступки. Она открыла для тебя одну лишь часть своего мира, и если ты будешь терпеливым и бережным, она откроет для тебя весь свой мир. Понимаешь, о чём я?

— Кажется, да.

Они оба снова вернулись к игре. Голд посмотрел на доску и понял, что проиграл, однако Альберт, который всё так же прекрасно видел, намеренно выбрал иную стратегию и свёл всё к ничьей.

В пятницу Голд хотел весь день провести с Белль, но ей нужно было работать, и невзирая на то, что у них с Хелен был свой офис, они почему-то шелестели своими бумажками в гостиной. Он был не против, но они попутно вели довольно раздражающие женские разговоры, заменяли слова ассоциативными синонимами, и всё это выглядело так, будто его присутствие страшно их смущало, поэтому он спрятался в кабинете и сам решил закончить кое-какие дела, которые хотел отложить до понедельника. Ему оставалось совсем немного, когда позвонил Адам и спросил, можно ли ему зайти. Голд только обрадовался, вспомнив как они хорошо посидели во вторник, смотрели чемпионат США по гольфу и пили виски, и он, Голд, совсем не был грустным, как сейчас, скорее, по-простому весёлым… Потому неудивительно, что ему захотелось повторить тот день.

Приободрившись, Румпель вернулся в гостиную, чтобы сообщить Белль об Адаме, и увидел, как женщины складывают свои вещи и одеваются, явно намереваясь уйти.

— Что вы делаете? — с негодованием спросил он, не понимая зачем нужно было сидеть целый день здесь, если потом они всё равно собирались ехать в офис. — Куда вы?

— Пробежимся по магазинам, — отмахнулась от него Хелен.

— Мне нужно купить Зелене подарок, — робко сказала Белль. — Мы не поедем, но подарок я всё равно куплю.

Свадьба Зелены, которая переносилась три раза только за последний месяц, была назначена на двадцать третье мая, ровно за неделю до свадьбы Ричарда, и если свадьбы Ричарда он избежать не мог, то здесь сразу же заявил, что ничто и никто не заставит стать свидетелем этого прекрасного события, особенно после того, как он самому себе пообещал, что больше не вернётся в Сторибрук. Повлиять на него не смог и тот факт, что Коль и Роланд решили ехать.

— Успехов! — с улыбкой пожелал он Белль и с комфортом устроился на диване.

— А ты чем займёшься?

— Адам придёт. Вероятно, мы будем протирать штаны и пить.

— Завидую, — вздохнула Белль и уже было направилась к выходу, как пришёл Адам и ненадолго их задержал.

Он принёс с собой упаковку пива и, к изумлению всех присутствующих, бенгальского котёнка.

— О, Хелен! Привет! Здравствуй, мама.

— Какая прелесть! — умилилась Белль и забрала у него котёнка. — Где ты его взял?

— Выменял его на бутылку виски, которую купил для папы, — пояснил Адам и виновато улыбнулся Голду. — Извини. Зато я пиво принёс.

— Ничего. Пиво подойдёт, — улыбнулся Голд и сам с интересом посмотрел на перепуганного зверька, сидящего на руках у Белль. — А Келли не будет против?

— А он для Келли. Она любит кошек. Готов поспорить, что она уже побежала в зоомагазин за всем необходимым.

— Сказал бы мне, — насмешливо проворчала Хелен. — Я бы бесплатно отдала тебе одного из наших.

— Билли бы тебе этого не простил.

— Для твоей девушки, малой, ничего не жалко.

— Для жены, — поправила Белль. — Я тебе говорила.

— А ещё ты мне говорила, что они развелись.

— Мы передумали, — усмехнулся Адам.

— Ну, вот и ладненько. Совсем большой мальчик, — просюсюкала Хелен и потрепала Адама по небритой щеке. — Тебе надо побриться. Будешь совсем красивый.

— Ну, хватит, — со смехом одернула её Белль. — Он и так красивый.

— Учту, — подмигнул Адам и спросил больше из вежливости: — Как Билли?

— Нормально, — Хелен помрачнела. — Он постоянно занят, а мне ничего не рассказывает. И весь дёрганый. Он был таким в последний раз десять лет назад, когда потерял много денег, но даже тогда он мне всё рассказывал.

— Думаю, что в этот раз всё не так серьёзно, — ободрил Голд.

— Думаешь или знаешь? — насторожилась миссис Холл.

— Билли бояться нечего, — заверил он и поймал на себе подозрительный взгляд жены. — И тебе тоже.

— Поверю на слово, — сузила глаза Хелен и нетерпеливо сказала Белль: — Может, пойдём?

— Пошли, — согласилась Белль, вернула Адаму котёнка и подошла к Голду, чтобы попрощаться: — Поговорим позже.

Они с Хелен ушли, оставив мужчин в компании телевизора, шести бутылок пива, меланхолично настроенного сонного пса и маленького кота, который от страха вжался в диван между ними, что совсем не помешало ему чуть позже принять угощение.