— Если вы не возражаете, то я расплачусь, — предложил Билли, и его предложение было принято.
Голд и Чарльз первые начали спускаться вниз по широкой лестнице к гардеробу и толпе людей, ждущих свои столики на первом этаже. Позже, отвлекшись на телефон, Голд немного отстал, и Билли обогнал его, поравнялся с Чарльзом и заговорил с ним о каких-то пустяках. Голд так и остался позади на несколько ступенек и принялся по привычке разглядывать людей, заполнивших вестибюль. Вдруг он заметил нечто необычное: один из охранников, которого он не видел, когда заходил в здание, держал руку на пистолете, а потом выхватил его, направил на них троих и выстрелил. На один короткий миг воцарилась тишина, потом люди внизу запаниковали, а охранник сильно ударил своего коллегу и выскочил на улицу. Другой охранник побежал за ним. Тем временем Голд перевёл взгляд с паникующей толпы на своих спутников. Билли был цел, только испуганно сжался и что есть сил вцепился в перила, а Чарльз… Чарльз похоже не сразу понял, что попали именно в него, но вскоре согнулся пополам от боли, упал и скатился к подножию лестницы.
========== Слова и пули ==========
Голд быстро отошёл от произошедшего и тут же сбежал вниз по лестнице к распростёртому Чарльзу Брайанту. Он перевернул раненого на бок, повернул лицом к себе, чтобы понять, в сознании тот или нет. К его изумлению, Чарли улыбался безумной улыбкой и пытался дышать: воздуха ему катастрофически не хватало. Он рассеянно озирался, а потом его взгляд остановился на Румпеле, и глаза стали закрываться.
— Эй! — Голд грубо встряхнул его. — Не засыпай! Билли, 911! Билли!
— Уже! Звоню!
Билли действительно уже достал телефон и набрал номер, только ему не удалось сразу наладить связь, но вскоре он это сделал. Голд же снял шарф с шеи Брайанта, свернул втрое и зажал им сразу две раны, чувствуя, как шерсть набухает от горячей крови. Чарли же лучше не становилось, глаза закатились, и он как-то странно обмяк, а после вдруг изогнулся, закричал от боли и с силой вцепился пальцами в плечо Голда, подавшись вперёд. Румпелю пришлось приложить силу, чтобы сдержать и следующую судорогу, затем снова повернуть его набок, чтобы он сплюнул кровь.
— Врачи скоро будут, — быстро сказал Голд. — Билли!
— Да, врачи скоро будут! — выпалил Билли.
— Не бойся…
Чарли выдал нечто тихое и нечленораздельное на его «не бойся», поэтому Голду пришлось низко-низко наклониться, чтобы его расслышать.
— Нет времени. У меня нет времени, — шептал Чарли. — Нет времени на страх.
— Ещё будет.
— Нет. Так лучше.
— Заткнись! — раздражённо бросил Голд и обнял его, плотнее прижимая мокрый шарф к ране.
Скорая приехала быстро, и врачи не медлили ни минуты, наложили повязки на раны Чарли, вкололи обезболивающее, перенесли пострадавшего в машину и повезли в Сент Люкс Рузвельт. Голд поехал с ним. Врач велел разговаривать с Чарли, но он не знал, что сказать, да и не хотел ничего говорить. Чарли тоже не хотел, но заговорил с какой-то обречённостью во взгляде.
— Я… Должен сказать… Я должен…
— Тише. Всё будет хорошо, — отозвался Голд. — Сейчас сложно умереть от пули в животе, особенно когда не нужно долго ждать помощи. Но я понимаю. Это очень, очень больно.
— Терпимо, — дёрнул головой Чарли и вдруг спросил: — Разве я заслужил это?
— Нет. Ты этого точно не заслуживаешь.
— Тогда за что? — выдохнул он и перескочил на другую тему: — Я не боюсь смерти. Так будет даже лучше. Скажи ей, что мне жаль. Мне так жаль.
— Сам скажешь, — буркнул Голд, подавляя своё раздражение.
— Скажи ей, что она должна отпустить… Ничего не изменится.
Чарли стало хуже, и он вновь извернулся, как уж на сковородке.
— Сделайте что-нибудь! — рыкнул Голд на врача.
Но врачу не требовались его указания. Он ещё что-то вколол и удерживал Чарли, пока тот не потерял сознание. И больше он в сознание не приходил. Так было лучше.
Чарли увезли в операционную на втором этаже больницы. Голд проводил его почти до самых дверей, а потом ушёл в рекреацию, точно такую же, как и та возле травматологии, в которой в сентябре лежала Белль, но на витраже был другой рисунок. На Голда навалилась невыносимая усталость, и он с шумом рухнул на диванчик, всё ещё сжимая в руках пропитанный кровью шарф.
Часы показывали половину восьмого, когда ему позвонила Белль. Он ответил не сразу, поёрзал на диване, не находя места и не зная, куда деть этот чёртов шарф, и в итоге бросил его на журнальный столик поверх рекламных брошюр, сунул перепачканную кровью руку в карман и с третьей попытки сумел надавить на нужный значок на экране. Раздражение его снова разрослось до предела.
— Да, — грубо буркнул Голд, тут же раскаявшись в своей грубости. — Извини. Что ты хотела?
— Спросить, где ты.
— Я в больнице Сент Люкс Рузвельт. В хирургии. В Брайанта стреляли. Но похоже, ты уже знаешь.
— Знаю, — спокойно подтвердила Белль. — Билли позвонил Хелен, а Хелен тут же сообщила мне. Я приеду за тобой.
— Не надо, — отказался Голд. — Я ещё недолго тут просижу. Позвоню его родным, дождусь кого-нибудь из них, вернусь в ресторан за вещами и поеду домой.
— Я уже позвонила им. И я всё же приеду.
Он снова начал её уговаривать не приезжать и вроде бы у него это получилось. Минут через десять после этого короткого разговора пришёл Билли и принёс вещи Голда, после чего рассказал о том, как его с пристрастием допрашивал какой-то детектив.
— Он так на меня смотрел, будто это я стрелял в Чарльза! — злился Билли. — Ужас, какой неприятный тип! Отстал только, когда я дал телефон своего адвоката.
— Меня тоже хотят допросить? — равнодушно поинтересовался Голд.
— Наверняка, — кивнул Билл. — Врачи ничего не говорили?
— А что они скажут? Его ещё оперируют. Если раны тяжелые, то это надолго.
— Ясно. Это какой-то кошмар…
— Езжай домой, Билли, — Голд выдавил слабую улыбку. — Успокой Хелен, пока она не обзвонила пол Нью-Йорка, а я дождусь его семью. В конце концов мы с ним почти родственники.
Билли Холл согласно кивнул, дружески сжал его плечо на прощанье и последовал его совету. И Румпель вновь остался один, и вновь совсем ненадолго: Белль всё-таки приехала за ним.
— Я же просил… — устало возмутился Голд, поднимаясь ей навстречу.
— Знаю, но мне всё равно, — ответила Белль и обняла его за шею. — Ты как?
— В смысле? Не в меня стреляли.
— И всё же…
Он высвободился из её объятий и сходил в уборную отмыть руки от крови, также желая обнять её. Белль ассоциировалась с домом, а ему сейчас как никогда хотелось домой, но он ощущал некую ответственность за Чарли и не мог не дождаться кого-нибудь из Брайантов. Вернувшись в рекреацию, он обо всём рассказал Белль, чувствуя, что эту историю он расскажет ещё не раз. Так и вышло.
Через полчаса он повторил её для убитого новостью Уильяма, который развернул свой автомобиль на пути в Провиденс, не сомневаясь, что они с отцом вскоре там встретятся, а позже и для Реджины, которой чудом удалось сесть на ближайший самолет до Нью-Йорка. Реджина выглядела особенно жутко, будто уменьшилась вдвое и выглядела старше своих лет. Её лицо, никогда не отличавшееся болезненной бледностью большинства знатных женщин, было белее мела. Она изо всех сил старалась не плакать, но всё равно заплакала, когда Уильям её обнял. Голд в эту минуту вспомнил про шарф, зачем-то поспешно схватил его и выкинул в мусорное ведро, чем как раз и привлёк её внимание. Реджина быстро взяла себя в руки и просто сидела выпрямившись напротив него и глядела куда-то сквозь. Никто не произнёс ни слова, пока к ним наконец не вышел врач.
— Здравствуйте. Я доктор Уилкинсон. Вы родственники мистера Брайанта?
— Да, я, — кашлянул Уильям и потом, приобняв Реджину, добавил: — То есть мы. Как он?
Доктор Уилкинсон был очень оптимистичен. Подробно описал им характер ран и ход операции и поделился с ними планом дальнейшего лечения мистера Брайанта. Согласно этому плану, Чарльзу ещё долго предстояло лежать в больнице, и теоретически убийца мог совершить вторую попытку. Однако Голд очень сомневался, что будет вторая попытка, имея догадки касательно личности заказчика. Иначе считал детектив Маккарти, который с напарником пришёл в больницу и атаковал расспросами родственников пострадавшего, сразу после того, как весёлый и добрый доктор Уилкинсон их оставил. Рэндалу Маккарти было незнакомо сочувствие или сопереживание, и он нисколько не щадил Уильяма и Реджину и даже будто нарочно давил на больное, из-за чего его напарник потом долго извинялся перед ними. Маккарти же резко потерял к ним интерес, когда увидел Голда.
