— Улица Италии, 39, — сообщила она. — Это просто небольшой домик. И, судя по всему, не жилой.

— Ясно…

— Не говорите Адаму, что я вам рассказала.

Для неё это было очень важно.

— Клянусь, что всё останется между нами, — пообещал Голд, ободряюще сжал её руку и улыбнулся. — Ты не одинока.

Келли улыбнулась ему в ответ, а потом они ещё немного поболтали о её переезде в Нью-Йорк, о пробках, о работе и тому подобном, попрощались и разошлись. Легче от этой встречи не стало ни ему, ни ей.

В течение следующих четырёх дней Голд безуспешно пытался назначить ещё одну встречу — встречу с самим Стефано Ортисом. Тот упорно отказывался идти на контакт, да так упорно, что Голд психанул и устроил эту встречу без его согласия. На пятый день он просто выследил парня и наведался в ресторан, в котором тот обедал, с двумя «телохранителями».

— Здесь занято? — грубо спросил Голд, когда подошёл к его столу.

— Вообще-то да, — возмутился Стефано.

— Прекрасно, — Голд сел напротив него.

— Я ухожу.

Стефано и правда встал, чтобы уйти, но один из «телохранителей» заставил его снова сесть и сам сел рядом. Второй караулил у входа.

— Боюсь, что ты остаёшься, — равнодушно произнёс Голд, на что Стефано Ортис только засмеялся и спокойно положил руки на стол перед собой.

На правой Голд заметил печатку с изображёнными на ней геральдическими лилиями. Рубиновые лилии на белом золоте.

— Мне казалось, что вы должны беречь законы, а не нарушать их, — заметил он Голду.

— А ты на стороне закона? — ухмыльнулся Голд. — Что тебе нужно от Адама?

— Вы не можете предположить иного, кроме…

— Не могу. Я слишком долго живу на свете и слишком хорошо знаю людей. Ты не тот человек, каким хочешь казаться перед Адамом.

— В любом случае это касается только меня и Адама. Я помогаю ему, он помогает мне. Мы партнёры, — решительно сказал Стефано. — А вы просто беситесь, потому что Адам не станет поступать в угоду вам и, возможно, со временем откроет ваше истинное лицо. Властный, корыстный человек, который не терпит, когда играют не по его правилам.

— Береги голову, парень. Ты угрожаешь не тому человеку.

— Как далеко вы готовы зайти?

— Ты даже не представляешь насколько, — угрожающе произнёс Голд, надел шляпу и встал, чтобы уйти. — Ты ещё вспомнишь мои слова.

Он пожалел об этом разговоре сразу же после того, как вышел на улицу. Во-первых, потому что он дал слабину, а во-вторых, потому что он не сомневался, что этот скользкий тип передаст Адаму всё слово в слово. Так и случилось.

Следующим вечером Адам позвонил ему и попросил о встрече следующим утром, и Голд согласился. Он пришёл на полчаса раньше, заказал чай и сел напротив входа. Угрюмо помешивая чай ложечкой, он высматривал сына, начиная осмотр входящих с ног и затем поднимаясь выше. И видел он в общем-то не так много лиц, пока наконец не пришёл победитель: чёрные ковбойские ботинки, синие классические джинсы, чёрный жилет и серая клетчатая рубашка с небрежно повязанным галстуком, выглядывающие из-под расстёгнутого зимнего плаща. На руке —часы, которые Голд подарил ему: хороший знак.

— Ты один? — язвительно спросил Адам и сел напротив отца. — Громил своих не притащил?

— Один. Ему не навредили.

— Считаешь, это тебя оправдывает?!

— Считаешь, что я должен искать себе оправдание?!

Плохо, что они сразу почти перешли на крик.

— Ты ведь даже не понимаешь, что не так, да? — уже спокойнее уточнил Адам.

— Я понимаю только одно: ты взял в руки лопату и роешь себе могилу, — спокойно ответил Голд. — А этот человек говорит тебе, что так и надо.

— Я сам могу принимать решения. Думаешь, я не учёл все последствия?

— Думаю, что не учёл. И не мог бы учесть все последствия. Потому что ты ни черта не знаешь об этом мире.

— Если тебя послушать, то только ты всё знаешь.

— Не всё, но знаю! — Голд снова повысил голос. — Я варюсь в этом вот уже двадцать четыре года!

— Именно. Времена меняются. И мы не обязаны поступать так же и жить по тем варварским правилам, которые вы придумали, — безапелляционно заявил Адам. — Не лезь в мои дела.

— А иначе ты меня разоблачишь и сдашь?

— Нет. А иначе я просто вычеркну тебя из своей жизни.

осле этих слов он поднялся, направился к выхода, обернулся у самой двери и с грустью посмотрел на отца, а потом с силой дернул на себя дверь и ушёл. Голд не мог поверить, что услышал то, что услышал.

— Сэр, хотите что-нибудь ещё? — вежливо спросила проходившая мимо официантка.

— Нет! — он ответил слишком резко и поспешил исправиться: — Извините, но нет. Спасибо.

Официантка только пожала плечами и двинулась дальше. Он же ещё долго не двигался с места. А когда вернулся в офис, то просто перекладывал бумажки с места на место или смотрел на дрожащий курсор. Закончил Голд в шесть, как теперь делал всегда в дни, когда работал Крис, и спустился на этаж ниже, чтобы позвать сына с собой.

— Готов ехать?

— Пап, прости, но не сегодня, — сказал Крис. — Мне сегодня надо ещё кое-что сделать. Но к восьми я вернусь, хорошо?

— Хорошо… — печально согласился Голд.

— Пап, ты в порядке?

— Лучше всех. Просто устал. Увидимся дома.

Он выдавил из себя подобие улыбки, попрощался с сыном и отправился домой.

Когда он пришёл, Белль уже накрывала на стол.

— Привет. А где Крис?

— Придёт в восемь.

На ужин была паста. От вина Голд отказался, а Белль наполнила свой бокал до краёв.

— Как день прошёл? — спросила она немного сердито.

— Он звонил тебе? — догадался Голд.

— Нет. Я звонила ему.

— Значит, ты в курсе.

— Ты правда угрожал этому пареньку?

— Правда.

— Ты же понимаешь, что не можешь больше решать всё такими методами? — Белль смотрела холодно, сурово, плотно сжав губы.

— Ему не навредили.

— Это тебя не оправдывает.

— А мне и не нужны оправдания! — огрызнулся Голд, которого уже достаточно пристыдил Адам. — У меня есть причина.

— Но нет прав!

— Спасибо за ужин. К сожалению, у меня пропал аппетит.

Он отвернулся, встал из-за стола и направился в прихожую.

— Румпель, не смей уходить! — Белль тоже вскочила с места и пошла за ним. — Мы не договорили!

— Договорили, — отрезал он. — В любом случае у меня нет никакого желания продолжать этот бесполезный разговор.

И Голд ушёл, снова сел за руль и колесил по городу, пока бессознательно не подъехал к дому Коль. Он припарковался на противоположной стороне улицы и посмотрел на окна: в гостиной горел свет. Он сразу представил, как они все, должно быть, собрались в гостиной, как Коль тихо разговаривает с Дженни, а Роланд мешает упрямому лабрадору Фалко разлечься в кресле. Голд, конечно, не постучится к ним и не войдёт, не станет ещё и им портит настроение.

Позвонила Белль. Она позвонила ещё три раза, прежде чем он выключил телефон, а потом устроившись поудобнее и надвинув шляпу на глаза, успокоился и пришёл к мысли, что не всё так плохо. Он задумался, да так крепко, что не заметил, как Коль вместе с Фалко вышла из дома, перешла через дорогу и постучала по стеклу. Это было так неожиданно, что он даже слегка подпрыгнул на месте, с неудовольствием посмотрел на потревожившего его, но наткнувшись на широкую улыбку дочери, улыбнулся в ответ и вышел из машины на холод.

— Привет! — воскликнула Коль и обняла его. — Что ты тут делаешь?

— Здравствуй, — прошептал Голд, обнимая её в ответ. — Да вот… Сам не знаю.

— Я тут вышла Фалко выгулять. Хочешь со мной?

— Буду только рад.

Они пошли вниз по улице, то и дело останавливаясь, чтобы дать Фалко обнюхать куст, забор, почтовый ящик или пожарный гидрант.

— Ну? — Коль заговорила первой. — Не расскажешь, что стряслось?

— Я психанул, — признался Голд, а потом взглянув на неё, понял, что ей уже всё известно. — Кошмар! Он и тебе звонил?

— Нет. Мама звонила. Попросила позвонить ей, если ты появишься.