— Мистер Голд! — просиял Клайв. — Как же я вам рад! Безумно!

— И я, Клайв, — ласково улыбнулся Румпель и взял его за руку. — Мы вроде бы договорились, что ты можешь называть меня по имени.

— Да, Руперт.

— Как ты себя чувствуешь?

— Совру, если скажу, что неплохо, — криво улыбнулся Клайв. — Но сегодня однозначно лучше, чем вчера.

Голд почувствовал себя виноватым за то, что в последнее время будто бы совсем забыл о Клайве. Ему было стыдно за себя, и Клайв, видимо, это понял, потому что сочувственно посмотрел на него и сам слабо сжал его руку.

— Это ничего, — пробормотал умирающий шотландец. — Живые не должны слишком часто думать о мёртвых.

— Господи! Да ты ещё не умер! — раздражённо рыкнул Брэдфорд и тут же успокоился: — Извини меня.

— Не за что извинять, Ричард, — улыбнулся Клайв. — Не за что извинять.

Голд представил Клайва и Белль друг другу, и та сделала то, что они с Брэдфордом не могли сделать для умирающего: разговаривала с ним, не обращая внимания на его болезнь. Скоро и они перестали её замечать и, собравшись за ужином в большой уютной столовой, заговорили на совершенно нейтральные темы. В основном говорили Микки и Клайв, в основном о театральном искусстве, поклонником которого Клайв неожиданно оказался. В обсуждении технических моментов принимал участие и Крис. Белль же редко вступала в беседу и больше слушала.

— Интересно делать декорации? — вдруг спросил Клайв у Криса.

— Скорее муторно, — мрачно улыбнулся Крис. — Нам придётся сделать три варианта, потому что режиссёр никак не может определиться, в каком стиле поставить старую пьесу. Впрочем, достаётся не только нам.

— А что за пьеса? — поинтересовалась Микки.

— Гамлет, — ответила Белль.

«Здорово, — с досадой подумал Румпель. — Я даже не знал, к какой пьесе он делает декорации, но как-то собираюсь выяснить, зачем ему работа!»

Видимо, его досада отразилась на лице, потому что Белль взяла его за руку и вопросительно посмотрела ему в глаза, и он не мог сделать ничего лучше, кроме как улыбнуться и покачать головой, пробормотав при этом что-то про усталость.

— Вечная классика, — отметила Микки. — Гамлета очень сложно испортить и одновременно легко.

— Качество пьесы — это качество её идей, — неожиданно для всех сказал семилетний сын Микки. — Да, мама?

— Да, малыш, — со смехом согласилась Микки и погладила сына по голове. — Его отец — поклонник Бернарда Шоу.

— И тяжёлых наркотиков, — вставил Брэдфорд.

— Спасибо, папа! Ты всегда умеешь поддержать беседу, не испортив никому настроение, — она вовсе не обиделась, только смутилась и тут же заступилась за своего драматурга: — Сэм давно завязал. Очень давно. Сейчас он даже не пьёт.

Она и сама не пила за ужином и, вероятно, не пила в принципе, из чувства солидарности. Но Ричард не смог промолчать, учитывая болезненное прошлое и любовь к наркоманке.

— Всякое случается, — примирительно сказал Клайв. — Нельзя отворачиваться от человека только потому, что он страдает такой страшной зависимостью. У всех есть шанс начать сначала.

— Это же твой слоган, — усмехнулся Голд. — Но оно и верно.

— Оно и верно, — улыбнулся ему Клайв, а потом повернулся к Микки. — Вы поступили хорошо, моя дорогая. Не слушайте Ричарда: вы даже не представляете насколько ему это известно.

Ричард раздражённо пригладил усы и отвернулся.

— А я и не слушаю, мистер Монро! — весело сказала Микки.

— О, никакого мистера Монро! Просто Клайв!

— Хорошо!

— А сложно это? — спросил Крис. — Избавить кого-то от зависимости?

Голд нахмурился и переглянулся с Белль.

— А зачем вам это, молодой человек? — опередил их с вопросом Брэдфорд и любезно улыбнулся.

— Я спрашиваю исключительно из любопытства, — вежливо улыбнулся Крис. — Очень надеюсь, что сам не столкнусь.

— Очень сложно, — ответила Микки. — Правильно надеешься. Потому что придётся пожертвовать буквально всем и вытерпеть очень и очень многое, и после этого всё равно велик риск проиграть. Многое зависит ещё и от человека. Нельзя спасти того, кто сам не хочет себя спасти. С этой точки зрения мне повезло с Сэмом, да и не я одна заботилась о его судьбе. Самым сложным было убедить его, что он может писать без наркотиков, которые он принимал, «чтобы расширить своё сознание».

— Ясно, — медленно кивнул Крис. — Спасибо за ответ.

Дальше он сам сменил тему, а потом и вовсе предпочёл взрослым общение с мальчиком. Голд же тем временем успокоил сам себя и не стал искать тайный смысл ещё и в этом по сути невинном вопросе сына, прекрасно зная, что сам Кристофер точно не страдает подобными пристрастиями. Такое он бы заметил. Такое видно сразу.

Его вниманием теперь завладела мисс Билсон, во многом благодаря Белль, которая пыталась безуспешно вовлечь Риту в общую беседу, задавала ей вопросы, интересовалась её мнением. А та отвечала преувеличенно вежливо, улыбалась холодно и осторожно, держалась отстранённо и неприветливо. Ей будто нездоровилось, и она искала повод уйти, но при этом не хотела расстраивать своего возлюбленного, который не раз предлагал ей это, а сам при этом выглядел нервным и сердитым, словно устал от неё и не понимал, почему она вообще сидит рядом с ним. Так могло показаться всякому, кто его совсем не знал, но Голд сказал бы скорее, что его друг просто-напросто был чем-то напуган, встревожен, и это было напрямую связано с девушкой, которая так и сидела, бледная и унылая, пока Клайв не настоял на том, чтобы она ушла отдыхать, обезоружив её своим обаянием и тем не терпящим возражений «шармом», присущим всем смертельно больным людям.

— Пожалуйста, извините меня, — улыбнулась Рита на прощание. — Собеседник из меня плохой.

— Что вы! — отмахнулась Белль и многозначительно сказала: — Всем нам порой не до бесед. Берегите себя. Я была рада с вами познакомиться.

Рита улыбнулась теплее, чем раньше, а затем позволила Ричарду взять её под руку и проводить наверх. Причины её болезненного состояния теперь были совершенно ясны Румпелю, и он невесело ухмыльнулся и покачал головой, сочувствуя приятелю и его вполне объяснимой тревоге.

Пока Ричард отсутствовал, Белль и Микки разговорились о путешествиях. Микки где только не успела побывать и сказала о том, что собирается летом посетить несколько азиатских стран, а Белль упомянула об Адаме и Испании.

— Если вы сами хотите съездить в Испанию, то учтите, что там стало очень неспокойно, — предупредила Микки. — Я ужасно люблю эту страну, назвала бы её своим третьим домом после Англии и США, но сейчас сама туда не поеду. Даже в северной Африке сейчас безопаснее. Такого разгула преступности там не было очень давно. Так что если вы вдруг туда поедете, то ни в коем случае не останавливайтесь где-то, кроме Мадрида.

— Учту, — кивнула Белль. — Не знала.

— Так никто особо об этом и не говорит. Туризм — единственное, что ещё как-то спасает экономику страны.

Ричард вернулся, грустный и задумчивый, и потом снова вызвался в провожатые, только уже для усталого Клайва. Голд решил составить им компанию и заодно размять ноги. Клайва для удобства разместили во флигеле, полностью оборудованном под палату. Ричард хотел помочь Клайву устроиться, но тот оказал резкое сопротивление, простился с ними и выставил вон.

— Я пригласил его пожить по-дружески, — усмехнулся Ричард, когда они возвращались по засыпанной гравием дорожке к большому дому, — а он платит мне за аренду! Представляешь?!

— Ещё как, — согласился Голд. — Он не любит быть обязанным.

— А мы в итоге обязаны ему многим.

— Это точно.

Вместо того, чтобы вернуться к остальным, они поднялись на второй этаж и направились к кабинету Ричарда. Голд не задавал вопросов, только строил догадки, о чём пойдёт речь.

— Ты знаешь, почему мы пришли сюда? — спросил Ричард и дёрнул себя за седой ус.

— Нет.

— Садись, Руперт. Прошу.

Голд сел в одно из кресел возле стола.

— Я хочу, чтобы ты знал, что я понимаю под возрождением, — неуверенно начал он. — Для меня это почти личное. Как ты знаешь, я часто закрывал людям рты, наступал на горло и мешал тому, что могло навредить моему обогащению. Ты это знаешь, потому что сам этому способствовал, да так хитро и ладно, что я каждый раз поражался.