В вестибюле Голд потерял Джонатана из виду и вновь нашёл его, только когда тот, накинув пальто на плечи и зажав в зубах незажжённую сигарету, покидал особняк.

— Чёрт! — досадливо воскликнул Голд.

— Чем ты так расстроен, Руперт? — раздался за спиной знакомый голос.

— Ничем, — улыбнулся Голд и обернулся к Ричарду Брэдфорду. — Сам не знаю. Что ты тут делаешь?

— Меня пригласили, — улыбнулся Ричард в ответ. — Тем более я вложился. То, что задумал Брайант, и правда интересно, а ещё созвучно тому, что лично задумал я, только немного в другой области. Быть может, меня он тоже поддержит, когда придёт время?

— Может быть. Возрождение?

— Возрождение. Выпьем за встречу?

— Почему нет?

Они вдвоём пошли к тому бару, у которого до этого Голд и Белль встретились с Хелен и Билли, взяли по стаканчику и сели за один из свободных столов, которыми был заставлен этот зал.

— Надолго ты здесь? — поинтересовался Ричард.

— Зависит не от меня, — ответил Голд. — Но определённо ещё побуду здесь какое-то время. Тут собралось много наших друзей. До встречи с тобой я даже не представлял, насколько много.

— Что поделать! — театрально вздохнул Брэдфорд. — Нью-Йорк — город маленький.

— Ты с Ритой?

— Рита ждёт меня дома. Почему я и собираюсь допить этот стаканчик и уйти, — он постучал пальцем по стеклу и улыбнулся с неожиданной теплотой. — Сегодня я с другой.

Голд не стал его расспрашивать, и они заговорили на совершенно другие темы и говорили, пока их не прервала Белль.

— Здравствуйте, Ричард, — кивнула она Брэдфорду, после чего обратилась к мужу: — Так вот куда ты пропал!

— Не совсем, но потом — да, — улыбнулся Румпель, поднялся на ноги и поцеловал её в щёчку. — Извини.

Тем временем спутница Брэдфорда, о которой он упомянул с такой теплотой, тоже подошла к ним, и Голд с удивлением узнал в ней Микаэлу Уолтерс, повзрослевшую с тех незапамятных времен, но ставшую с годами ещё прекраснее. Она совсем немного поправилась, отчего черты лица стали мягче и приятнее, а улыбка обаятельнее. Сейчас ей должно было быть тридцать восемь, и, разумеется, Голд не думал, что она его помнила, но она помнила.

— Вы будто совсем не меняетесь, мистер Голд! — улыбнулась женщина. — Вы такой же, как и семнадцать лет назад.

Голд слегка поёжился от этих слов и покосился на Брэдфорда, который с невозмутимым видом рассматривал собственные руки.

— Я просто быстро состарился, и с тех пор мне везёт, — отшутился Румпель и приветственно пожал ей руку. — Белль, это Микаэла Уолтерс…

— Харрис.

— Простите, не знал! Мои запоздалые поздравления.

— Спасибо! — улыбнулась Микки и сама протянула руку Белль. — Микаэла Харрис.

— Белль Голд, — представилась Белль. — Чем вы занимаетесь?

— Пьесы пишет, — слегка пренебрежительно ответил за дочь Ричард. — В соавторстве.

— Спасибо, папа! — сказала Ричарду Микки и вновь обратилась к Белль: — Всё верно. Пишу пьесы в соавторстве с мужем. Раньше работала в прессе. Захотелось навестить старых друзей, а тут был шанс встретить всех и сразу, но многие не пришли.

— Очень жаль, — посочувствовала Белль.

Они перекинулись парой фраз о литературе, после чего Микаэла взяла на себя смелость пригласить их к Ричарду.

— Да, мы будем вам очень рады, — поддержал идею Брэдфорд. — Приходите обязательно и приводите Кристофера.

— Если он не будет занят, — смущённо сказала Белль. — Тогда всё возможно.

— Договоримся ближе к выходным, — улыбнулся Голд. — Созвонимся.

— Да… — протянул Ричард. — Созвонимся. Микки, я что-то устал. Ты со мной?

— Да, пойдём, — согласилась она и повернулась к Голдам: — Очень рада встрече. Всего доброго!

Они тоже попрощались, Румпель пожал руку Ричарду, и тот удалился вместе с дочерью. А Белль повела мужа к остальной компании, с которой они провели следующие три часа и разделили поздний ужин, поданный через полчаса после того, как ушёл Ричард Брэдфорд, и через час после бегства Джонатана Брайанта, о котором Голд благополучно позабыл.

Компания состояла из Холлов, Чарли Брайанта и Реджины, Дэниэла Аллена, того самого, который кричал Чарльзу из толпы, и его жены Патриции, неожиданно прокурора Эдварда Мэйна, друга семьи Брайант, и его девушки Дебборы Райт, которая была тоже каким-то деятелем от мира литературы, но Голд не стал даже уточнять каким. Ему она очень не понравилась: заносилась, говорила неприятным голосом и, главное, портила настроение Белль. Да и не только Белль. Если бы Мэйн не был другом Чарльза, то вряд ли кто-то из них терпел бы такое удовольствие. Не замечала её только Реджина: она изо всех сил старалась уводить разговор подальше от деловых тем, которые то и дело пытались затронуть Чарли и Билли, а Дэнни и Голд с удовольствием поддерживали.

— Всё! — слегка прикрикнула на них миссис Брайант, когда это в очередной раз случилось. — Прекратите! Никакой работы! Ты мне обещал, Чарльз!

— Ой, а ведь и правда обещал! — засмеялся Чарли, а потом поцеловал её в губы и сказал, обращаясь ко всем: — Никакой работы. Господа, обсуждаем политику!

— Чарльз! — она легонько хлопнула мужа по плечу. — Лучше пригласи меня на танец!

— Как пожелаешь!

Чарльз и Реджина пошли танцевать, и Голд, недолго думая, тоже пригласил Белль. Чудесный вальс под прекрасную старинную мелодию, сыгранную с любовью и мастерством, редким для наёмных музыкантов. Впрочем, это впечатление могло оказаться ошибочным ввиду его хорошего настроения и близости любимой женщины, чьё настроение немножко улучшилось.

— Тебя будто задевает эта женщина, — заметил Голд. — Не обращай на неё внимания.

— Совсем нет, — приврала Белль. — С чего ты это взял? Всё хорошо, Румпель.

Он с ней согласился, а про себя подумал, что ему не стоит сегодня ни на минуту оставлять её одну, и потом всё равно оставил, когда немногим позже пошёл танцевать с Реджиной. Чарльза отвлекли те самые бесконечные дела, Белль отвлекла Хелен, а Голду и Реджине хотелось приватно поговорить о том, что их объединяло прежде всего: о Сторибруке.

— Они ещё не восстановили связь, но там и правда теперь всё в полном порядке, — сообщила Реджина. — Эмма передала мне записку с Нилом. Ей нелегко пришлось, но она справилась, разобралась с твоими заклинаниями, нашла нужное и победила.

— Я рад.

— Но ты не рассчитывал, что она справится.

— Если бы не рассчитывал, то ей бы не доверился, — веско произнёс Голд. — Я ей дал всё необходимое. Кстати, сам я бы не додумался до этого без Генри.

— Я уже поняла это, — печально улыбнулась Реджина. — И в итоге самым равнодушным и бесполезным человеком оказалась я.

— Брось! — не согласился он. — Эмма была не так уж неправа, когда не хотела собирать в городе людей, когда-то продавшихся тьме. Мы с Зеленой заслужили их особое внимание и выдержали страшное давление. Тебе это не нужно, поверь.

— Потому что я бы не выдержала давления?

— Потому что я никому не желаю таких страданий. И тебе в особенности.

— Спасибо, — улыбнулась Реджина и сочувственно сжала его руку.

Больше о Сторибруке они не говорили, и он надеялся, что эта тема исчерпана навсегда.

После этого танца они забавы ради протанцевали ещё один и затем вернулись за общий стол, куда ещё не вернулся Чарльз, и где сидела помрачневшая Белль. Источник её раздражения, Деббора Райт, всё ещё разглагольствовала, утомив насмерть Хелен, Билли и своего любовника. Аллены, разбавлявшие атмосферу своим добрым нравом и исключительным чувством юмора, ушли.

— Мисс Райт, вас искали, — соврал Голд. — Некий мистер Хаусман. Вы его знаете?

— Нет, — нахмурилась Дебби Райт и провела рукой по своим коротким волосам цвета мокрой соломы. — Пойду выясню.

Дебби ушла, а Белль, зная, что он соврал ради неё, благодарно сжала под столом его руку и ногой прижалась к его ноге.

Деббору это заняло на долгое время, за которое успел вернуться Чарльз и, прихватив Реджину, скрыться в неизвестном направлении, Билли и Хелен успели поспорить, несерьёзно поссориться и нежно примириться, Эдвард Мэйн, кажется, успел выспаться, а настроение Белль вновь начало улучшаться, и потому, когда мисс Райт всё-таки вернулась, не найдя никакого Хаусмена, Голд увёл жену прочь, бродить по залу.