— Бен заболел. Опять, — тяжко вздохнул Генри. — Что не так с этим мальчишкой? Хотя на этот раз ясно, что не так…

Тут к ним подошла ещё одна женщина: миниатюрная кудрявая блондинка с холодными неприветливыми голубыми глазами и чересчур длинным носом. Длинным, кажется, во всех отношениях. Она ни слова не сказала Генри и сразу накинулась на Голда.

— Простите, сэр! — заявила блондинка. — Но здесь сидеть нельзя! Здесь…

— Сэнди, тише! — успокоил её Генри. — Это мой…

— Дядя Руперт, — пришёл на помощь Голд.

— Да, это мой дядя Руперт. Знаешь, Сэнди, я сделаю перерыв на обед.

— Хорошо! — согласилась Сэнди, недобро посмотрела на Голда и отошла от них.

— Пойдём, дядя Руперт, — ухмыльнулся Генри. — Тут этажом выше есть неплохая закусочная. Я угощаю!

В закусочной, которая и правда была весьма приличной, Голд настоял на обратном. Расплатившись за пару сэндвичей и две чашки кофе, они сели за столик у окна с живописным видом на соседний торговый центр и некоторое время молча расправлялись с едой, думая каждый о своём.

— Так что там с Беном? — напомнил Голд.

— Что с Беном… — проворчал Генри. — Пневмония. Доигрался. И сказал не сразу, как себя до этого довёл. И знаешь, он так спокойно нам врёт. Только глаза становятся всё больше и больше и занимают уже половину лица, когда мы из жалости прекращаем допрос. Как правило.

— Ты тоже не умел врать.

— Да, — улыбнулся писатель и продолжил: — В общем, когда ему стало совсем плохо, он рассказал нам всё. Со слезами. Так жалко его сразу стало. Оказалось, что он свалился в огромную яму с грязной водой, а потом вымылся и переоделся у приятеля, чтобы Вайолет не заметила, и долго скрывал, что ему нехорошо. Он умеет это делать. Чёрт, я даже не представляю, где он умудрился эту яму найти! Мой маленький… Я испуганный и злой до сих пор, потому не могу подобрать приличное слово.

— Понимаю, — ободрил Голд. — Дети… Вот они, кажется, сидят рядом, а через минуту ползают в грязной луже.

— Да уж, — улыбнулся Генри. — Кстати, о детях. Мы с мамой вчера вечером навестили Роланда и Коль. Девочка — само очарование.

— Это верно!

— В общем, я тебя поздравляю. Ты теперь дважды дедушка.

— Скоро буду трижды.

— Келли забеременела?

— Нет. Ребёнок будет у Альберта.

Генри несколько секунд на него озадаченно смотрел, а потом покатился со смеху. Голд также не смог удержаться.

— Я думал, что он параноик, — сказал Генри, когда успокоился. — Как же так?!

— Тут особый случай.

— Неужели? Никак влюбился?

— Сам не понял, — пожал плечами Голд. — Но его доверия к ней хватило, чтобы снизить защиту. И, если задуматься, то он с ней дольше всех.

— Теперь он с ней на всю жизнь!

— Не обязательно. Он может в итоге ограничиться только общением с ребёнком.

— Ну, да…

— То, что ты сказал той женщине…

— Слегка сорвался, — ответил Генри. — Иногда они мне жутко надоедают, спрашивают одно и то же, потому что не могут придумать другой вопрос. Но я понял, на что ты намекаешь. И согласен, что это частично обо мне. Я чувствую себя жутко бесполезным. Видишь ли, я никогда не мог быть мужчиной вроде Дэвида или Киллиана, и уж тем более кем-то вроде Роланда. Но раньше я был им полезен, и они принимали мою помощь, посвящали меня в такие серьёзные дела, а на этот раз мамы прятали меня, как несмышлёныша. Ты бы видел, какими глазами смотрела на меня Эмма, когда я приехал в Сторибрук…

— Представляю.

— И в тот день, когда мы вернулись, Реджина прочитала мне целую лекцию!

— Просто они тебя любят.

— Знаю… Просто, может быть, я правда такой…

— Какой такой? — нахмурился Голд.

— Ничем не могу помочь, никого не способен защитить, — грустно сказал Генри. — Даже собственного сына уберечь мне не под силу.

— Осенью я встретил Эмму в Бостоне.

— Что?

— Осенью я встретил Эмму в Бостоне, — повторил Голд. — Там была презентация твоей книги. Она приезжала, чтобы попросить тебя о помощи, но сперва она поговорила с Реджиной. Они решили всё от тебя скрыть, чтобы тебя уберечь. И я был с этим согласен.

— Ясно…

— Ты не бесполезен, Генри, — Румпелю не хотелось говорить и даже вспоминать о Сторибруке, но сейчас это нужно было сделать. — Если бы не ты, то я не сообразил бы взять колокольчики. И мы все были бы в опасности, а я, вероятно, был бы уже мёртв. И ты определённо не хуже Роланда или Дэвида, потому что бросился на выручку сразу же, как только узнал. Мне понадобилось два месяца, чтобы решиться. Больше двух месяцев. А если бы Роланд не уехал, то я вряд ли сдвинулся бы с места.

— Понятно…

— Ты — отличный парень! Твой отец гордился бы тобой. Но он и так гордился.

— Спасибо, — тихо сказал Генри, помолчал с минуту и с улыбкой спросил: — Значит, любишь Роланда?

— Как родного, — ответил Голд. — И тебя я тоже люблю. И мне жаль, что раньше я отгораживался. Полагаю, все эти годы мне было сложно кое-что принять.

— Что?

— Кое-что. Всё! Я и так разоткровенничался тут с тобой!

— И я рад, — честно сказал Генри. — Мне стало легче.

— Хорошо.

— А опасность всё ещё есть?

— Я ни в чём не уверен, — покачал головой Голд. — Возможно. Но я надеюсь на лучшее. Я узнаю, если что-то пойдёт не так.

Больше о Сторибруке они не говорили, поболтали ещё немного, допили остывший кофе и попрощались. Генри вернулся в книжный, а Голд решил побродить по торговому центру, выбрать парочку безделиц в подарок на Рождество. В их семье не обменивались подарками, но если задуматься, то это была не такая уж плохая идея, да и для Дженни её родители наверняка будут соблюдать все традиции, а значит, и он тоже. Так что почему бы и нет?

И вот, распихивая по карманам несколько маленьких свёртков, он неожиданно столкнулся с Келли и её матерью.

— Мистер Голд… — удивлённо и обрадованно сказала Келли. — А мы тут…

— Кое-что купить зашли, — закончила за неё миссис Лиз Винтер. — Здравствуйте, Руперт.

— Здравствуйте, Лиз, — отозвался Голд и повернулся к Келли. — Тут Генри книги подписывает. Я заходил его проведать.

— Надо будет обязательно к нему заглянуть! — улыбнулась Келли.

— А Генри — это… — не поняла Лиз.

— Племянник.

— Племянник мистера Голда, — нетерпеливо пояснила Келли. — Писатель Генри Миллс. Я же рассказывала тебе, мама! Неужели ты не помнишь?

Голд едва удержался, чтобы не рассмеяться. Разумеется, Келли никогда ничего не рассказывала о Генри, но, зная характер матери и её страх выглядеть невеждой, она могла внушить ей любую мысль.

— Конечно, конечно, — буркнула Лиз. — Что-то такое припоминаю.

Перекинувшись ещё парой вежливых фраз, они разошлись. Голд направился к выходу и остановился, обернулся, чтобы посмотреть на Келли. И вышло так, что и Келли далеко не ушла, тоже обернулась, а потом стремительно подошла к нему и обняла крепко-крепко и как-то отчаянно, словно искала у него поддержки, и он, как умел, поддержал, обнял в ответ, а потом отпустил. Келли ещё раз на него посмотрела, а потом побежала догонять свою маму. Голд же остался стоять и наблюдал за ней, пока она окончательно не скрылась из виду, после чего вышел на улицу и посмотрел на небо. На жуткий красный закат над Нью-Йорком: будто кровь разлили по грязному серому полотну. От этого вида Румпелю стало не по себе, и он перестал смотреть на небо, прыгнул в первое попавшееся такси и поехал домой.

========== Чудо на 87-й улице ==========

Голд не зря купил подарки: на этот раз все решили ими обмениваться. Ещё одна простая радость, ещё один шаг к обыкновенной жизни.

— Такими темпами мы скоро будет отмечать мой день рождения, — пошутил Голд.

Был вторник. Голд и Белль ехали в Манхэттенс-Молл, чтобы забрать заранее заказанное и докупить недостающее.

— Мы и так его отмечаем, — усмехнулась Белль. — Только ты этого не замечаешь.

— Завтрак в постель, вишнёвый пирог и секс? Это так мы отмечаем? Ты даже не знаешь, когда у меня день рождения!