— Мы еще не в Высшем Мире, — объяснил он. — Мы между мирами. Халдрагар родился заново, и алый дракон-создатель желает присоединить его к Высшему Миру. Конечно, его надо восстановить для начала. Битва слишком потрепала его…

— Междумирье… — Раальдор сел на большой кушетке и обхватил голову руками. — Мне стыдно за свои воспоминания. Низший мир слишком изменил меня, я совсем забыл о том, кто я в Высшем Мире. Простишь мне мои высказывания?

Иллигеас склонил голову набок. Тут он имел иной вид, почти свой истинный, на первый взгляд мало отличимый от предыдущего, если бы не тело. Оно состояло из энергии. По жилам текла не привычная кровь, а иная субстанция, и чувствовало оно все по-иному. Иллигеас будто светился изнутри, и свет этот был мягким и чистым.

— Мне тебя не за что прощать. Я знаю, что миры меняют сознание, — сказал он.

— Благодарю… — Раальдор встал и пожал ему руку, отчего та засветилась. — Мы из одного мира…

Он вспомнил и это приветствие. В Высшем Мире, для их обитателей, это означало многое. Рожденные в одном мире, чувствовали его, как свое собственное тело.

Вздохнув всей грудью, Раальдор вышел из белого шатра. Прямо над его головой горели яркие звезды и купола других миров. Здесь гулял особый ветер, а босые ноги чувствовали прохладный камень тропы Междумирья, который искрился и переливался мягким светом. Закинув руки за голову, Раальдор подставил лицо магическим потокам. Как же давно он не ощущал этого тела, настоящего, не зависящего от пищи, не истекающего кровью от ран. Он стоял между мирами, на великом распутье, и не мог налюбоваться, лишь потом, вспомнив об остальных, о тех, кто сражался с ним в последнем бою.

Словно в ответ на его мысли, из другого шатра вышел босой гном, растерянно озираясь по сторонам.

— Эй! — зычно гаркнул он, и тут же перешел на тихий шепот. — Где мы? Где все?!

Его глаза искали хоть что-то знакомое, и наткнулись на Раальдора. Борода гнома встопорщилась, взгляд выразил облегчение, но сделав следующий шаг, Барвор замер, и стал ощупывать себя.

— Ты в пространстве между мирами, на тропе, — сказал эльфийский король. — Не стоит бояться! Это тело твое истинное, настоящее, без крови, без хрупких костей. Это энергия. У каждого своя, но вместе единая…

— Нет костей?! — Барвор с опаской схватил себя за руку. — Но моя рука…как и прежде рука и я не выгляжу призраком! Что за чары?!

— Ты привыкнешь! — Раальдор улыбнулся и похлопал его по плечу. — Энергия имеет и твердость и мягкость.

— Он сам все познает, — сказал Иллигеас.

За его спиной возник арт, только что очнувшийся ото сна. Новое тело поразило и его. На гладкой коже, сотканной из энергии, не было шрамов, не болели раны, и тело за один вздох наполнилось чем-то легким. Из одежды, как и на всех остальных, на нем была длинная рубаха из странной материи, а за спиной развивались белые волосы, не собранные, как прежде, ремешком.

— Неужели, я стою там, где я думаю? — тихо произнес он. — Тропа между мирами? Белые камни…

— Она самая, — кивнул Иллигеас.

— Мир погиб? — повернулся к нему Хардарра. — А Тира?

— Нет. Мир восстанавливает первый из двенадцати драконов-создателей. Скоро он присоединиться к Высшему Миру, — ответил тот. — А белая драконица еще спит. Слишком уж много сил ушло на ту борьбу. Не могу сказать, что напрасно…

— Но? — вздернул бровь Раальдор. — Договаривай, что начал.

— Черный дракон уснул долгим сном, — вздохнул Иллигеас.

— Это был его план… — чуть помолчав, сказал он. — Хитрая задумка. Теперь я вижу это. Он мог порешить нас на том поле. Что же дальше?

— Мне неведомо…пока неведомо, — ответил тот. — Из кратких прикасаний к сознанию Тиры, я знаю лишь то, что черный дракон скрыл свое сердце. Без него его нельзя убить.

— Даа… — протянул арт, садясь на белый камень и свешивая ноги в прохладную звездную пустоту. — Дракон уснул, былой мир разрушен, народов наших не вернуть…

— А ведь и правда… — согласился Барвор, на что в глазах Иллигеаса мелькнула хитрая искорка.

— В Высшем Мире есть те же народы и благодатные земли, есть и многие другие народы, — сказал он.

— Там есть мой народ, — Раальдор глянул в самую даль, на миг, позабыв о битве и черном драконе.

Все думы о прошлом тут казались зыбкими, а разговоры не серьезными. Память уносила его к другим землям, где светили разные солнца, было несколько лун и цвели золотые леса. Там была настоящая жизнь.

— Ну да, кому то сразу королем на трон сесть, а мне…там мастера уж точно половчее найдутся, — услышав слова Раальдора, гном нахмурился.

— Каждому место найдется, — Иллигеас задумался и о себе.

Его ждал Орден Наблюдателей. Примут ли его обратно, сделал ли он свое дело, эти думы терзали его, пока в соседнем шатре не раздался шорох.

Там просыпалась Тира. Сон, которым окутал ее алый дракон, рассыпался, и глаза драконицы медленно открылись. Поначалу, белую навесь шатра она приняла за снег. Но сонное видение прошло, и за пологом она увидела яркие звезды и свет Междумирья. Пошевелившись, она приготовилась ощутить боль от ран, а вместо этого тело отозвалось силой и легкостью. С первым же осознанным вдохом после сна, оно наполнилось пьянящим неизвестным чувством. Отбросив покрывало, Тира села и коснулась мягких ковров босыми ногами. В лицо повеяло ветром, странным и вместе с тем знакомым. Встав, она по-новому ощутила себя. Под тканью ее платья не осталось и следа от ран, а кожа на ощупь показалась слишком уж гладкой и светилась мягким светом.

Откинув полог шатра, Тира выглянула наружу.

— Проснулась? — Иллигеас встретил ее мягким взглядом, но было видно, что ему не терпелось задать многие вопросы насчет битвы.

— Где мы? Живы все? — она огляделась, и, увидев встопорщенного Барвора, еще не привыкшего к новому пространству, невольно улыбнулась.

— Живы, — не совсем уверенно кивнул тот. — Как сказал маг, мы на тропе между мирами.

— Междумирье, — сказал Иллигеас.

— Странное чувство, будто тут все настоящее, а в том мире была всего лишь иллюзия, — Тира взглянула туда, где сверкали другие миры.

— Так и есть, — Иллигеас взял ее за руку, пропустив мимо скрытое возмущение Раальдора, и подвел ее к краю тропы. — Только наш дом еще дальше, намного дальше и выше. Это та бухта, куда суждено вернуться каждому, Высший Мир. Конечно, есть миры еще выше него…

— Каждому? — она глянула вдаль, которая и правда выглядела манящей, и веяла чем-то родным.

— Я знаю, о чем ты думаешь, но не могу обещать, — тихо сказал Иллигеас.

— Они гибли зря… — вздохнула драконица.

— Не скорби по друзьям, не думай о грусти, — сказал он.

— Я знаю, алый дракон говорил мне об этом, — Тира глядела на миры, и взгляд ее вернул былую твердость. — Ты знаешь, даже отсюда, я чувствую своего брата. Сердце что-то говорит мне.

Она взглянула туда, где светился Халдрагар. Там, под его куполом переливалась жизнь. Алый дракон старался изо всех сил, чтобы этот мир стал благодатным зерном для Высшего Мира, чтобы его присоединили великие силы. Одного он не мог сделать, убрать гору. Эта громада была тут лишней, она тяготила пространство, но, сколько он не пытался, на ней не дрогнула даже пылинка. Будучи могущественным магом, он не знал, что делать. Гора стояла, укрывшись в цепи скал, и от нее тянулась какая-то нить, которую проследить не удавалось.

— Надо собирать совет… — проговорил сам себе алый дракон. — Собрать старейшин…

Он стоял напротив этой громады, а рядом с ним незримо присутствовал лесной хозяин. Присутствовал он уже давно и терпеливо ждал. Наконец, усталый взгляд метнулся и в его сторону.

— Говори… — тихо бросил алый дракон.

— Я побывал во всех живых мирах. Искал сердце, как ты и просил. Я не нашел, — сказал он.

— Такого не бывает, — покачал головой тот. — Не бывает. Мне же ведомо это, у меня ведь есть сердце! Может, мертвые миры?

— Я не могу проникнуть в них, великий дракон. Я несу жизнь, — лесной хозяин вздохнул, пахнув смолянистым запахом елей. — Мертвых осколков много. Кто осмелиться на них ступить? Ведь даже ты не можешь.