Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Второй рукой маг обратился к войскам, унимая их распри. Тонко, неощутимо, он проник в их сознания и заставил успокоиться. Это было очень тяжело, струйка крови из его рта, уже потекла по его шее. Уняв боль, маг продолжил.

За щитом уже зрела атака. Тэларийцы шли на смерть. Магия закручивалась могучим вихрем. Удар. Он разлился в обе стороны. В одно время и Иллигеас и Аргелор ощутили его своими телами. Сознание черного дракона сжалось. Его боль оказалась мимолетна, а вот мага она согнула вдвое. С трудом удерживая щит, он упал на колено. Капли крови покатились на землю. Щит затрещал, его белая стена качнулась, как призрачная толща стена воды, и все же выдержал.

— Иллигеас! Ты убьешь себя! — шатаясь из стороны в сторону, к нему шел Хардарра, белый, как снег.

Его плечо с глубокой раной сильно ныло, несмотря на все усилия целителя. Арт едва волочил ноги, на полпути он едва не упал. Дойдя до Иллигеаса, он без слов опустился рядом и влил остаток своих сил в щит.

За спасительной стеной шел короткий и очень жаркий бой. Магия билась о щит с невероятной мощью, и каждый раз маг встречал эти удары своей кровью.

Далеко от них, в своем зале, Аргелор зарычал. Но не от ярости, что его армия рушилась под какой-то горсткой отчаянных смельчаков, а от боли. Магия била и его. Била сильно и очень метко. И это только укрепило его уверенность в своем плане. Этот мир и это время были не его местом. Его армия рушилась, но Аргелор не обращал на это внимания, он даже не сожалел, что такие труды тритрагдорских магов гибли под стрелами пустынных воинов. Тэларийцев было мало, но каждый из них стоил доброго десятка воинов Аргелора. Те рассыпались один за другим от огненных стрел, падали черной пылью с пеплом на лед.

Аргелор сжал кулаки. Архимаг сделал слишком много упущений в его обучении. Боль от магии пробиралась глубоко и колола очень больно, и, вместо тонкого удара умелого мага, Аргелор, который был уже не в силах выносить боль от магии, обрушил мощь неуклюжего молота, от которой содрогнулись стены самой Академии.

Иллигеас захрипел. Кровь хлынула через нос, окрашивая землю в алый цвет. Побледнел и арт. Руки у него дрожали, но он стоял. Щит содрогнулся, а потом наступило молчание. Удар прошел. Стало тихо.

— Мир им… — прошептал Хардарра.

Тэларийцев больше не было. Иллигеас ощутил жуткую скорбь и к крови примешались слезы. Они катились из его глаз, а боль, теперь уже боль потери, рвала его грудь.

— Лесной дух… — еле выговорил маг. — Он рядом…

— Держись, Иллигеас! Без тебя мне этот щит не поднять и не удержать! — Хардарра вкладывал все, что мог, но и его силы были не бесконечны.

Маг ему не отвечал. Каждая крупица его магии сейчас имела огромное значение. Иллигеас держался, и все же время утекало, а помощь не спешила. Вокруг стоял холод, который пробирал до костей, и тишина, гнетущая и тяжелая.

Посреди этого, как никчемные глупцы, стоял воинства разных народов. Удерживать их согласие сделалось невозможным. Нить делалась все тоньше и слабее, пока с громким звоном не лопнула. Толпа, а не стройная армия, сорвалась. Лица Высших эльфов исказили ухмылки, а спустя миг, все снова замерло. До слуха Иллигеаса донесся звук серебряного рога.

Из ниоткуда, в холодную хмарь, вышло войско Раальдора под своими кровавыми стягами. Белые воины шли ровным строем, на свежих конях, сплошь сотканных из магии, и холод словно отступил от них, боясь их белого серебра доспехов и магии самого короля. Минуя все препятствия, тот правил на Иллигеаса. За его спиной развевался длинный алый плащ, с эльфийским гербом, а в руках сверкал белый лук. Его войско осталось позади, пока король прискакал к Иллигеасу и спешился. Сила тронула короля холодными шипами, но он не отстранился, даже когда на щеке появились глубокие порезы. Он стерпел и протянул руку магу.

— Нет…армия сорвется… — прошептал тот. — Я стараюсь удержать их от распрей…

— Я маг, или ты уже забыл? — раальдор не опускал свою ладонь, и Иллигеас все же дотянулся до нее заледеневшими пальцами.

Раальдор стиснул зубы. Он вынес всю волну боли и скорби, и отдал магу часть своих сил. Они влились в него свежим потоком и щит побелел. Он стал крепче и держать его стало легче. Даже арт вздохнул с облегчением. Его дыхание выровнялось, и внес свою частичку исцеления, которая в первую очередь коснулась Иллигеаса. Кровь перестала бежать по его одежде, и он смог встать с колен.

— Мы вечно его держать не сможем! — проговорил Хардарра. — Рано или поздно щит рухнет! А войск у нас почти совсем нет!

— Я многое видел, однако твоя магия, Иллигеас, превосходит все мной виденное, — сказал Раальдор. — Нужен дракон. Это его битва, а не наша.

— Войско Аргелора надо сдержать! — прошептал тот. — Но ты посмотри на наши силы!

— Разрозненные племена даже перед ликом смерти не ищут мира! — вновь прохрипел Хардарра.

— Надо бить вместо с твоей драконицей! В одиночной схватке никому из нас не выжить! моя армия хоть и свежа силами, но в открытом бою с черным драконом мы продержимся не долго, — король встал рядом, его рука засветилась и погрузилась в щит, отчего тот вспыхнул серебром.

Подняв серебряный рог к губам, он протрубил в него неясную мелодию, и воины Наальдора странно успокоились, да и сам их предводитель туманным взором уперся в пустоту. Раальдор владел недюжинной силой, и всю ее не показывал.

— Тогда приготовься продержаться! — сказал Хардарра, взглянув на затихших эльфов.

— Моя магия тоже не слаба, — кивнул Раальдор.

Следующий магический удар оказался сильнее остальных. Кровь проступила и на губах Раальдора, и все же он не попятился. Он стоял на равных, и магия его уже начинала удивлять Иллигеаса. Сам он знал, что стоять им придется долго, очень долго. Забывая о боли, о том, что скорбь рвала его сердце, он сосредоточился только на щите, на его прочности. Маг вплетал в него тонкие нити своей силы, зашивая каждую брешь. Хардарра и Раальдор немного облегчали его труд.

По одну сторону щита наступала темная армия, по другую томились бесполезные войска.

* * *

Монотонная песнь гномов, будто заново раскрывала мир перед Тирой. Гномы пели длинные сказания о былых временах, о драконах и первых эльфах, о земле и небесах, о рождении лесов и лесном духе. Гномы владели тайнами, и в песнях их узор раскрывался истиной, простой и понятной. Они были великими мастерами, и Тира слушала их, а кузнецы ковали ее оружие.

Мир за стенами будто бы пропал. Сейчас существовала только эта кузница и гномы. Красное от жара лицо Барвора Седобора врезалось в память Тиры. Он сам орудовал не простым молотом, наравне с другими мастерами, и вплетал свои слова в металл.

И все же, несмотря на всю колоссальную магию, что творилась в городе мастеров, боль добралась до Тиры, и ее собственные слезы капнули на раскаленное оружие.

Оторвавшись от работы, Барвор строго глянул на драконицу.

— Их время истекло. Этот цикл не в силах прервать даже самые могущественные маги из Высшего Мира! — его глаза хоть и горели, как угольки, ни и в них скрывалась печаль.

Он снова ударил молотом, и фонтан белых искр обжег Тиру.

* * *

— Надо бить, — сказал Лар. — Положись на мое чутье, черный дракон! Всего один удар!

Он сделал шаг вперед. Его тощие пальцы напряглись, глаза заблестели, а Аргелор даже не пошевелился. Почему-то он успокоился. Войска как будто отошли в его планах на последнее место. Взяв меч, черный дракон вдруг наставил его на Лара. Тот замолчал. Лезвие давило на кожу, и сколько бы маг не сопротивлялся, капли крови окропили металл. Аргелор проник в его магию, а вот мысли так и остались загадкой.

— Ты, как и я, имел не тех родителей, и родился не в том мире, и не в то время, — сказал он, и убрал меч.

Лар поспешно отступил. Руки зажимали тонкий порез чуть ниже горла. Его мысли роились вокруг Аргелора, но что тот задумал, он так и не смог узнать. А черный дракон уже сел на место и убрал меч.

69
{"b":"597560","o":1}