5 Сколько гордых мужей, изумясь ворожбой этих глаз, Стало слугами ей, вожделений телесных стыдясь! Так бела и румяна, как будто в сияньи зари Птицы жертвенной кровь на нетронутый снег излилась. Я молюсь, лицезреньем своей красоты одари, Только разве слугу хан к престолу приблизит хоть раз? Дух и сердце, терзаясь, все ждут у заветной двери, Только взгляда мятежных очей им в ночи не украсть. Тьма влюбленных к свиданью подарков готовит лари, Но в разлуке и бедствиях держит их рабская страсть. Если с ней не увижусь, умру от страданий любви. Лучше скорый конец, чем печальной разлуки напасть. Ты в плену у нее, о бедняга Сайф-и Сараи, Как ты, «Меч», мог из пламени в черное рабство попасть? Рассветная касыда Орел зари, раскрыв крыла средь золотых зыбей, С небес спугнул созвездья прочь, как стаю голубей. Завоевательница-ночь пережила разгром, Как натиском сирийских войск поверженный Ромей [83]. Ланцет зари по сердцу тьмы скользнул — пошла ручьем В таз неба кровь, и горизонт вдруг сделался красней; Очнулись птицы, ощутив, что брезжит окоем, Хвалу Аллаху вознесли средь листьев и ветвей. Мир, наподобье райских кущ, вдруг вспыхнул серебром; Влюбляясь в землю, небосвод пустился в танец с ней. От благодатного питья в собрании своем Цветы в садах и цветниках хмелели все сильней. Испив из пиалы зари, вся озарясь огнем, Явила роза красоту — и ахнул соловей. Трель прозвенела в тишине, и, пробужден певцом, Нарцисс задумчиво вздохнул в невинности своей. Подобный деве кипарис слегка повел плечом, Рукою трепетной поймал мерцание лучей; Благоуханья потекли, несомы ветерком, Душистый аромат цветов явя вселенной всей. И очевидец я тому, как в блеске золотом Внезапно солнце вышло в сад, сверкая все щедрей; Узрев блистательную стать, цветы всем цветником Вплели весенний аромат в сверкание огней. Заря, касыду вдохновя, весенним стала днем, И солнца свет напомнил мне о славе наших дней: Александрии государь, в радушии своем Затмив Хатама [84], сам ты стал щедрейшим из людей. Душой Хамза [85], ты — как Рустам [86] в борьбе с бесчестным злом, Нет равного тебе в миру среди живых царей, О века нашего Махди [87], прославленный добром, О праведный источник благ для преданных друзей! О рыцарь конный, ты грозишь врагам своим мечом, Стрелой из лука ты сразишь и льва, царя зверей; Кто в нарды-шахматы судьбы играл с тобой вдвоем, Тот проигрался в пух и прах и тотчас стал трезвей! Зухра [88] держала свой покров на том пиру твоем, Где месяц подавал вино, а Марс — поднос сластей. Я ж, Сайф-и Сараи, воспел твой царский труд стихом — Арузом чистых жемчугов и дорогих камней. Твой нрав веселием пьянит хмельнее, чем вином, Дух, полный благородных свойств, чужд склочных мелочей! Хвалой касыду завершил я лучезарным днем, Не зря кинжал зари рассек покров густых ночей. Осыплет ли весенний ветр соцветья в водоем Иль разукрасит бедствий вихрь мир тысячей скорбей, Пускай гарцует гордый царь в величии своем, Пускай из уст его звучит язык богатырей! * * * Хоть с неба пролейся живая вода — Фруктового с вербы не снимешь плода. Вовек не держи черной злобы в душе — Нет сласти медовой в сухом камыше. * * * Коль хочешь, к истине спеша, Науку счастья [89] изучать, Беги от радостей мирских, Познай смиренья благодать. Стократно в жизни постигал Я мудрость праведных речей О том, что стойкость бедняка Превыше счастья богачей. О поэтах Поэты, вы — розаны сада любви, В стихах вы и вороны, и соловьи. Кто, как попугай, любит грызть сахарок, Кто праведным словом прикроет порок, Кто бережно чувствует слог и размер, А кто недостойного хвалит сверх мер. Кто, чушь сочинив, вознесется главой, Кто репы очистки считает халвой, Кто, строчку поправив, в ней выявит суть, А кто невпопад наплетет что-нибудь. Сайф-и Сараи среди вас так убог, Он — пыль под подошвами ваших сапог. Но знайте, к себе уваженья полны: Свет звезд не затмит света полной луны! вернуться Хатам-и Тай (Абдуллах Аттаи) — доисламский арабский поэт-воин, персонаж, прославленный своей щедростью и великодушием. вернуться Рустам — герой иранских сказаний и «Шах-наме» Фирдоуси. вернуться Махди — Последний Вестник, который, по преданию, наделит мусульман неслыханными сокровищами. вернуться В оригинале стоит «химия счастья» — ясный намек на суфийский труд аль-Газали «Алхимия счастья». |
