Случалось ли вам, читатель, наблюдать, как, если какой-нибудь смельчак решится рассказать в обществе слышанный им от других или бывший с ним самим какой-нибудь факт из сверхчувственной области, то, наверное, вы заметили, что никто не пропустит этого удобного случая весело провести время и, конечно, и сам рассказчик, и весь загробный мир подвергались осмеянию таким неприличным образом, что, глядя со стороны, можно было бы поручиться, что никому из них не придётся никогда умирать и быть именно в том положения, которое с таким истерическим остервенением осмеивается ими.

Сколько раз в интимной беседе, происходящей глаз на глаз, случалось мне слышать рассказ одного из этих ярых насмешников загробного мира в обществе о каком-нибудь происшествии из сверхчувственной области, которое случилось или с ним самим, или в его семействе. С дрожью в теле и со слезами на глазах он рассказывал мне, как сам лично наяву видел своих умерших родителей, которые говорили ему и сообщили и т.д. «Какое же право имели вы, - спросишь его, - с такой яростью осмеивать тогда-то в таком-то обществе совершенно аналогичный рассказ?» - «Да разве в обществе можно поднимать такие вопросы? - отвечал он мне. -Это крайне неприлично, это всё равно, что в общество явиться голым. В обществе мы обязаны соблюдать приличие, как в одежде своего тела, так точно и в маскировании своих чувств; но, кроме того, эти темы священны для нас, и мы не имеем права касаться их открыто всенародно и публично, это значило бы осквернять их и вместе с тем быть неприличным в обществе, которое требует свою известную внешнюю личину во всём решительно, не заботясь о внутреннем человеке. Я, правда, погорячился несколько, наговорил много лишнего и за то я не спал несколько ночей, меня укоряла моя совесть: но виноват ли я в том? Виноват тот, кто осмеливается поднимать такие разговоры в обществе».

Как трудно пробиться истине через заколдованный круг модных толков и запутанностей земной практической жизни; тем не менее истина для угождения им не станет другой. Послушаем по этому поводу слова трёх великих учёных, а именно:

1) Артур Шопенгауэр сказал:

«Чтобы позволить себе насмехаться над тайными симпатиями или над магическими влияниями, надо признать мир вполне понятным. А это возможно лишь для того, кто смотрит на мир совершенно поверхностным взглядом».

2) Кант, в предисловии к своему сочинению «Сны духовидца», говорит: «Не верить ничему из того, что рассказывают с некоторой степенью достоверности, такой же глупый предрассудок, как верить без критики всему, что говорит общая молва».

3) Дарвин, знаменитый автор «Происхождения видов», писал одному йенскому студенту: «Привычка к анализу и к научным исследованиям заводит человека слишком далеко, пока не заставит его относиться окончательно недоверчиво к одному опытному знанию.... Во всех же вопросах будущей жизни всякий должен искать истину между сомнительными вероятностями и их опровержениями», а следовательно, и возводит их на степень своих положительных знаний.

Тот, кому не случалось видеть видений и не случалось даже проверять или разбирать виденное кем-либо, которому он верит безусловно, сделает вполне правильно, если воздержится от всякого суждения о них; ибо никакая наука, никакая научная логика, или человеческая учёность не в состоянии себе представить то, что может в действительности познать человек и временами совершенно ясно ощущать своими внутренними чувствами, которые до поры до времени таились в самой глубине человеческого существа.

«Одно из условий мудрости, - сказал Сократ (§ XXI), - состоит в том, чтобы не думать, что ты знаешь то, чего ты в действительности не знаешь».

Всякое явление из загробного мира всегда глубоко поражает людей, видевших их и переживших эти ужасные минуты, в течение которых появлялись и исчезали призраки. Они никогда не проходили, не оставив глубоких следов в жизни человека и не принеся ему радикальной духовной и нравственной пользы. Они всегда открывали людям новые чувства и впечатления, а следовательно -новые области природы, познание которых делается положительной потребностью человека.

Самые ярые скептики, которым удавалось видеть видения из загробной жизни, бросали свои материалистические и атеистические убеждения, ибо то, что им приходилось перечувствовать и переживать в течение какой-нибудь одной минуты, было достаточно для того, чтобы увидать, насколько ничтожно и бесцветно их знание и их, так называемые, разумные отношения к природе, в сравнении с истинною сутью жизни - в сравнении с миром чувств.

Человек, вследствие своей природной неразвитости в связи с порочным чувством упорного, научного тщеславия, может, опираясь на свои микроскопические и во всех отношениях шаткие знания, храбриться и оспаривать то, о чём он не имеет никакого понятия, но если глаза его откроются для уразумления этих запрещённых позитивизмом тем, то для него делается очевидным весь его прошлый абсурд, вся его дерзость, и он принуждён покинуть свои фальшивые принципы, в виду подавляющего величия истинной сути жизни.

Выше мы сказали, что многие видения из загробной жизни были удостоверены официальными документами, не допускающими ни малейшего сомнения в их правдивости; здесь мы приведём некоторые из них.

Видение Митрополиту Платону.

В «Московских Епархиальных Ведомостях» помещён следующий случай из жизни митрополита Платона, рассказанный самим владыкою:

«В моей жизни есть один случай, при котором я видел тень другого человека, да притом так живо и отчётливо, вот как вас вижу теперь. Это было в 80-х годах, я был инспектором С.-Петербургской духовной академии, я был молод и деятелен. У нас был в числе студентов Иван Крылов - вот как теперь его вижу! Учился он недурно, был хорошего поведения и благообразного вида. Он приходит ко мне и просит меня, чтобы я позволил ему отправиться в больницу. Я думал себе: верно он истощал, пуст там его покормят курочкою, дадут белого хлебца, и он поправится. Проходит несколько времени; я об нём ничего не слышу; доктор ничего не говорит. Раз я лежу на диване, на левом боку, и читаю книгу, передо мной стоит ломберный небольшой стол. Я отвёл глаза от книги и вижу: за столом стоит Крылов и смотрит на меня так пристально. Лицо его я вижу ясно, - вот как вас, - но тело его было как бы в тумане или облаке. Я опять взглянул на него... Он!.. Меня передёрнуло. Призрак точно понёсся от стола к окну и в окне скрылся. Я ещё недоумевал, что бы это значило?.. Вдруг слышу стук в мою дверь; я надел рясу и вижу, входит больничный сторож и говорит мне: «студент Крылов Богу душу отдал».

- Давно ли? - спросил я в изумлении.

- Да вот минут пять, я только собрался к вам.

- Вот, извольте разгадать эту тайну, - сказал архипастырь, обращаясь ко всем присутствовавшим при рассказе. Все молчали.

- Всё это, - заключил владыка, - несомненно доказывает нам какую-то таинственную связь между нами и душами умерших».

Видение Императора Павла.

В начале января 1798 года, когда Императрица Мария Фёдоровна готовилась быть матерью десятого младенца, Императору Павлу I представлялась в Зимнем дворце депутация петербургских старообрядцев для выражения ему чувств признательности за оказываемое им покровительство. Купец Малов поднёс Императору древнюю икону Михаила Архангела в драгоценной, златокованой ризе. Государь очень милостиво принял депутацию; икона была поставлена в кабинете Государя, и перед нею затеплена лампадка.

В сумерки этого дня Павел I, возвратясь в свой кабинет с половины своей супруги, состояние здоровья которой внушало ему серьёзные опасения, в глубокой задумчивости сел в кресло у стола и устремил свои прекрасные голубые глаза на икону, поднесённую ему старообрядцами. Тихий шорох пробудил его от задумчивости; он оглянулся: у дверей стоял старик в монашеской рясе, с красивым лицом, изборождённым морщинами, с длинною седою бородою, с кротким, приветливым взглядом. Как он попал в кабинет Государя? Об этом Павел Петрович никогда никого не спрашивал.