- Я отвожу тебя домой, а сама еду к себе.
Коренев могуче задышал через ноздри.
- Ты ничего не поняла. Я даже на секунду не хочу с тобой расставаться. Я хочу спать с тобой вместе, но только спать, ничего более. И никуда мы не поедем. Будем спать здесь, в Крисаново.
- Да ты с ума сошел. Мне же завтра на работу. А сыну я что скажу? Послушай, Юра, это у тебя нервное. Завтра и забудешь обо мне.
Коренев приблизил свое лицо к усталому лицу Вероники.
- Боже, какая ты жадная. Я же тебе дал денег как минимум за три дня твоей работы.
Вероника опустила голову, потерла виски.
- Ну и что? Думаешь, что ты меня купил? Мне же все равно надо на работу!
- Да никуда тебе не надо. Все, давай выруливай на центральную площадь, там должна быть неплохая гостиница.
Вероника подрулила к темной и мрачной гостинице. Коренев вышел из машины и пошел в холл. Женщина, недоуменно пожав плечами, последовала за ним. Еще через двадцать минут мэр и Вероника уже наслаждались преимуществами гостиничного номера, выливая на себя потоки горячей воды в ванне и заказывая завтрак в номер. В такой ранний час кухня еще не работала, но Коренев так расщедрился, что ради них повара разогрели плиту. Потом сытые и усталые одновременно упали на широкую мягкую кровать. Мэр, сжав свои чувства в кулак, отвернулся к стене и попытался заснуть. Каждую минуту он надеялся, что Вероника сдастся первой и начнет к нему приставать. Наконец он не выдержал и повернулся к женщине. Разочарованию не было предела. Вероника, раскидавшись на кровати, уже давно сладко спала. Приевшейся мелодией зазвонил телефон. Коренев посмотрел на дисплей- звонил Ратников.
- Докладываю, Юрий Сержевич. Ваша машинка, превышая все дозволенные правила дорожного движения, мчится по направлению в Сотинск. Я распорядился ее не задерживать
- Хорошо, Андрей Александрович. Хм, дался им этот Сотинск... Слушай, попробуй переслать в Сотинск наводку на Рукова, так на всякий случай.
- Да уже давно сделал. Видели там вашего Рукова. У меня все под контролем.
- Что??? - Коренев соскочил с постели, еле сдерживая гулкое биение сердца. - Ты не ошибаешься, Ратников? Там действительно видели Рукова?
- Да видели, видели, Юрий Сержевич...
***
Уставившись на Ивана Федосеевича, Руков окончательно проснулся.
-Вы? Как вам удалось так быстро? - Семен протянул руку для приветствия. - Рад вас видеть.
Член коллегии посмотрел на Семена грустными глазами, но руки не подал. Руков пару секунд с недоумением рассматривал свою протянутую ладонь, пытаясь понять, почему Иван Федосеевич не ответил на приветствие, потом смущенно отвел руку за голову, делая вид, что ничего не случилось.
Иван Федосеевич печально усмехнулся, потом медленно произнес, тщательно выговаривая слова:
- С того света руку не подают - плохая примета.
Семен похолодел.
- Что значит, с того света? Что вы сказали?
Вместо ответа Иван Федосеевич поднялся со стула и повернулся к большому гостиничному окну, задернутому длинной красивой шторой. В тот же момент окно, шторы и полстены растворились в воздухе, образуя собой широкий белый экран, как будто все происходило в кинотеатре. Экран в ту же секунду включился, ослепляя присутствующих горячей раскаленной вспышкой, которая выплеснулась в комнату гостиницы и накрыла Ивана Федосеевича и Рукова. Семен бросился в ванную, врубил на полную силу холодный душ и залез под него. Потом вылез из ванны, оставляя на полу мокрые следы, наполнил водой мусорное ведро и вбежал в комнату. Кровать и прикроватная тумбочка уже горели во всю. Со всего размаху Руков выплеснул воду на кровать и снова помчался в ванную. Наполовину сгоревшая кровать зашипела, под потолок взметнулся густой вонючий пар. Руков снова вбежал в комнату и выплеснул воду на тумбочку, потом бросился открывать окна , но их на месте не оказалось. Вместо них был огромный черный экран, в котором горели машины и деревья, освещая багровым сполохом площадь перед вокзалом в Крисаново. Не успев вовремя остановиться, Руков всей тяжестью своего тренированного тела вывалился в экран и шлепнулся на разогретый, устланный пеплом и гарью асфальт. При этом сильно ударился плечом и животом. Завыв, как раненное животное, Руков отжался на руках, перевернулся и сел на асфальте, схватившись за больное плечо. Вокруг него метались фигуры милиционеров в разорванной и полусгоревшей одежде, полыхал огонь из черных выгоревших каркасов автомобилей. Все кричали, стонали. Присутствия Рукова никто не замечал. И вдруг в этот момент Семен ощутил, что он не один. Это чувство трудно было передать словами, просто он осознал, что кто-то есть рядом, голова заболела невыносимо, как будто некто залез в черепную коробку и ковырялся в сером веществе, как в мясной лавке - вот этот кусок твой, а вот этот мой. Схватившись за голову, Руков начал кататься по земле. И снова ему показалось, что он уже не один, более того, тот, который катался вместе с ним, давно уже встал на ноги и с усмешкой смотрел на дергающегося на земле Семена. Руков замер и огляделся. Кроме бешеного пламени и обгорелых милиционеров вокруг никого не было.
- Ну и долго ты еще тут будешь упражняться? - спросил Руков голосом Мышигина, обращаясь сам к самому себе. Сказал и сам не понял, как это случилось.
- Я могу тебе сейчас что-то сказать? - Семен не узнал своего голоса.
- Это я тебе сейчас что-то скажу.- голос Мышигина звучал громче и напористей.
Стена огня, вырывающаяся из горящего бензобака Лэндкруизера, валявшегося на стоянке, расступилась и оттуда, прямо из пламени, к Семену вышел Иван Федосеевич. Держась за раненную грудь левой рукой, Иван Федосеевич подошел к Семену и опустился перед ним на одно колено.
- Извините, повелитель. Я не хотел устроить такой кавардак.
Руков потер свое плечо, потом жестом поднял Ивана Федосеевича с колен.
- Я еще не знаю, что это, но приблизительно уже начинаю понимать. Зачем вы произнесли такое сильное заклинание? Вы хотели уничтожить и Ганнибала?
Иван Федосеевич вызывающе посмотрел на Рукова:
- Я хотел оставить себе маленькую возможность выжить.
- Зачем вы вступили с ним в схватку?
- Ганнибал стремится завладеть силой Муджароки уже много лет. Аривонда знал об этом и неоднократно обращался к Кляксе, чтобы нападки прекратились. Но Клякса не препятствовала подобным выходкам своего легата. В свою очередь Аривонда всеми силами хотел избежать конфликта. То, что произошло в Крисаново, говорит скорее о том, что и Муджароки устала от подобного отношения легата. То, что произошло не вызвано заклинанием, а является следствием демонстрации силы скалы. Скалы ведь не могут пойти в суд и обратиться к прессе. Они могут только то, что могут....А вступить в схватку я был обязан - ведь на тот момент для всех я был Семеном Руковым, Глазом Муджароки.
Руков завороженно наблюдал за сражением Ивана Федосеевича и Ганнибала
- Вижу вас на платформе. Да и не только вас.
- Это была моя последняя драка, повелитель.- Иван Федосеевич с исказившимся от боли лицом смотрел на сражение. - Если бы я не избавился от опеки милиции, я бы уже никогда не принадлежал самому себе.
Руков увидел, как Ганнибал наносит смертельный удар рыцарю Муджароки. Иван Федосеевич отвернулся.
- Так значит...- Семен махнул рукой в сторону платформы, - так значит...
- Да, повелитель, - Иван Федосеевич присел на обгорелый обломок дерева, который еще продолжал тлеть, - да, я мертв.
Случись такое с Семеном еще пару дней назад, он подумал бы, что сошел с ума, но сейчас он воспринимал все спокойно и адекватно. Жизнь и смерть поднялись на одну и ту же ступеньку пьедестала. Пьедестала, где ступенька была всего одна. И он, Глаз Муджароки, а не Семен Руков, тоже стоял на этой ступеньке и уже ничего не боялся.
- Некисло наломали дров, ничего не скажешь, - снова проговорил Семен голосом Мышигина и в этот момент почувствовал, что не принадлежит голосу, не принадлежит больше той силе, которая управляла им на протяжении двух дней. Он и Мышигин разделились. Чувствовать это было непривычно, странно, но и как-то по-новому любопытно.
