- Вячеслав Михайлович, не мешайте пока, дайте я договорю...

- Ох ни фига себе, наконец-то. Так ты кто такой, салага? Я уже почти неделю не могу понять, куда я попал.

- В меня вы попали, прапорщик. Только я этого не хотел. Потом поговорим, хорошо? У меня тут дело.

- Да какое дело, борзота? Я тут самое главное дело! Я! А ну быстро мне объясняйте, что со мной случилось?

Весь этот диалог произносился Руковым. Со стороны казалось, что человек сам с собой ругается и несомненно представляет из себя кандидата на тяжелобольного в психиатрическую больницу.

Иван Федосеевич, вытирая платком изрядно вспотевший лоб, сказал низким голосом:

- Мышигин, ты разговариваешь с Глазом Муджароки.

- Что? - голос Мышигина стал тише, - Ты хочешь сказать, что я обитаю в Глазе?

- Именно так.

- А где же Аривонда?

- Нет больше Аривонды, и меня больше нет. - Иван Федосеевич тяжело вздохнул.- А Глаз есть. И ты, Мышигин, в нем. Поэтому...

- И я в одном теле с Глазом Муджароки и при этом он еще и русский?

Зависла тишина. Никому не хотелось отвечать. Семену не хотелось, потому что он еще наслаждался победой над самим собой. Ивану Федосеевичу не хотелось, потому что он уже не принадлежал этому миру, в котором остались его амбиции, планы на будущее, осталось все. И он задавался вопросом, а была ли оправдана та жертва, которую он принес на алтарь ради какого-то Рукова. Но изменить уже ничего было нельзя...

Семен повернулся к Ивану Федосеевичу.

- Вы, по-моему, здорово перегнули палку в Крисаново.

- Согласен. Но у меня не было выбора. Со всех сторон одна милиция, да еще этот колдун прицепился.

- Что? Какой колдун?

- Да Октавиан.

- Октавиан? - Семен вспомнил свой разговор с Пашотом. - Тот, который зарабатывает на продаже мозга?

- Он самый. Не знаю, что с ним случилось, но он , по-моему, решил нарушить свои принципы.

- Какие принципы?

- Принципы невмешательства в дела заказчиков. Он обеспечивал пересадку, или, если правильно выражаться, съедение мозга заказчиком. Получал за это деньги и все. На этом сфера его интересов заканчивалась. В вашем случае он заинтересовался еще чем-то.

- Да кладом моим он заинтересовался, к гадалке не ходи.- Руков опять непроизвольно стал Мышигиным. Но только на секунду. Он уже научился управлять своей раздвоенностью.

- Каким кладом? - как- то живо отреагировал мертвый Иван Федосеевич.

Руков поднял с земли выгоревший сучок дерева, резко сломал его об колено, проговорил мысленно, стараясь не срываться на мат: "Вячеслав Михайлович, да помолчите вы..." В ответ раздалось невнятное мычание, потом Мышигин пробормотал: " Точно, фигню сморозил, лучше действительно помолчу"...

- Ладно, Иван Федосеевич. С Крисаново я еще попробую что-то сделать. Не знаю, как вас отблагодарить за то, что отдали за меня жизнь. Просто не знаю. Ну и сказать вы что-то мне хотели? Или я ошибаюсь?

Иван Федосеевич хлопнул себя по лбу.

- Действительно хотел. Пошли назад.

Руков и Иван Федосеевич нашли кромку экрана и ввалились обратно в комнату гостиницы. Стена в ту же секунду встала на свое место - снова было окно, через которое виднелась гостиничная стоянка с длинными тенями от встающего над горизонтом солнца, снова висели шторы, слегка колеблемые свежим ветром, проникающим в комнату через приоткрытую форточку.

- Ну вот, теперь вы все знаете, Семен Иванович. - Иван Федосеевич постоянно морщился от боли, зажимая свою рану, но помочь ему Руков ничем не мог.

- А сказать я хотел следующее, - Иван Федосеевич выпрямился и смотрел на Семена немигающим взлядом, - уходите в Круг. То, что хотел от вас Пашот, скорее всего неосуществимо. Вы преследуетесь милицией по обвинению в убийстве Мышигина...

- Ай, ай, ай, какое свинство, - просипел Руков голосом Мышигина.

- ...У вас на пятках Ганнибал, который жаждет получить силу Муджароки, Октавиан, который хочет, чтобы вы ему передали какую-то тайну.... Уходите в Круг...

Семен уронил голову на руки, застонал:

- И при чем здесь я? Я ведь ничего этого не хотел!

Иван Федосеевич поднялся, еще раз посмотрел на Рукова, будто прощаясь, вышел через окно и пошел по воздуху, не оглядываясь, низко опустив голову.

- А ну встань!!! - колокольным звоном прозвенело у Рукова в голове.

Он неожиданно встрепенулся, не в силах понять, откуда исходит звук.

- Встань, рыцарь!!! Не подобает тебе пребывать в унынии...

- Это кто? - Семен испуганно смотрел по сторонам. - Кто это?

- Муджароки, рыцарь. Восстань и докажи, что ты достоин быть моим Глазом!

Метаясь в промокшей от пота простыне, с заплаканным лицом Руков сел на кровати. Он проснулся.

***

Весь сон Семена продолжался часов пять, не больше. Тем не менее, он себя чувствовал полным сил и решимости. Он вышел из гостиницы и снова лоб в лоб столкнулся с негром, который просил у него подкурить на трассе. Это уже начинало действовать на нервы. Рукову уже захотелось съездить этой личности по физиономии. Самое интересное, что этот негр был уже не один. Рядом с ним стоял высокий импозантный мужчина, с европейскими чертами лица и смуглой кожей. В тот момент, когда они почувствовали, что Руков их заметил, они, как по команде, отвернулись и начали что-то оживленно обсуждать.

-Вечер перестает быть томным, - подумал Семен, -А просьбу Пашота я все-равно выполню. Выбора-то нет. Как я попаду в Круг без чаши? Бедный Иван Федосеевич, он же не знал расклада.

Руков шел по широкой, вымощенной бетонными плитами, площади в сторону аэропорта. Он еще не представлял, что он может предпринять, но уже несколько раз заметил на себе пристальные взгляды милицейских патрулей. Они, как осы на мед, кружили вокруг Рукова. А, может, ему это только казалось? Внезапно Семен остановился. Он опять почувствовал яростный натиск Мышигина, исчезли шумы окружающего мира, зато появились звуки , вызывающие тоску и страх. Кто-то вдали косил траву, мычала корова, гулко капала вода из недозакрытого ручного умывальника.

- Эй, Глаз. - осторожно произнес Мышигин, - ты здесь?

Руков вдруг вспомнил, что во сне мог нормально общаться со своим нежеланным двойником. Голова потяжелела, потемнело перед глазами, но Семен справился.

- Привет, Вячеслав Михайлович, хреново мне, правда, от твоего присутствия, но от судьбы не уйдешь.- при этом Руков изо всех сил старался сохранить самообладание, чтобы снова не стать Мышигиным и не перестать контролировать свои поступки.

- Ну ты хоть скажи, как тебя зовут?

- Семен Иванович.

- Ну вот и хорошо. Я же тоже не по своей воле к тебе попал. Теперь хоть какой-то контакт налажен.

К горлу Семену опять подкатила тошнота, прошиб пот.

- Вячеслав Михайлович, если бы ты знал, как это неприятно....

- Что неприятно?

- То, что ты во мне....

- Не знаю, но а мне-то что теперь делать? В привидение превратиться? И вообще, скажи, куда мы хоть теперь направляемся?

- К кладу твоему!

Мышигин зарычал голосом Семена.

- Все с копыт съехали из-за этого клада. Тебе что, клад нужен?

- Ну, во-первых, не мне, а нам, коли уж мы в одном теле с тобой живем. А во-вторых, мне только чашка нужна, о чем вы с Аривондой долго и трудно беседовали.

- Все никак не могу привыкнуть, что мы с тобой теперь единое целое. А то, что ты моложе меня лет на десять, так мне только нравится. Согласен, клад теперь принадлежит нам обоим. Только расскажи ты мне про эту чашку заговоренную.

- Расскажу, Вячеслав Михайлович, подожди. Время у нас еще есть. Только чашка мне нужна уже вчера, а без тебя я ее не получу.

- Роджер, Семен Иванович. Полностью согласен. Не будем вдаваться в подробности, летим за кладом. Из Сотинска как раз малые тушки до Хабаровска ходят.

- Что значит, малые тушки?

- Ну, Ту-134. Очень хороший самолет. Был когда-то...

- Да и билет уже купил. Только не дадут нам с тобой туда прилететь.