Плутон стоял на четвереньках и раскачивался, низко опустив простреленную голову. Ганнибал брезгливо посмотрел на него, потом сказал, ни к кому не обращаясь.

- От пули не умрет. Очухается. Надо шпагой. - и с этими словами вонзил клинок в темную могучую шею негра.

Плутон попытался поднять голову в последнем предсмертном порыве, но Ганнибал пнул умирающее тело ногой. То, что еще несколько минут назад было Плутоном, свалилось безжизненным тюком с платформы на пути и затихло.

Ганнибал вытер лезвие пучком травы, в изобилии росшей прямо на кромке железнодорожной платформы.

- Молодец, Бица. Спас меня. Теперь нам надо торопиться. Настоящий Руков направляется в Сотинск.

Ганнибал и Бица выскочили на темную, провонявшую гарью площадь и недоуменно остановились.

- А джип- то тю тю. Сгорел нафик. - голос Бицы дрогнул.

- Плохо, Бица, плохо.- Ганнибал закусил губу.

В этот момент вдали, где-то на въезде в поселок, раздались пронзительные трели машин скорой помощи и душераздирающие завывания милицейских сирен.

- Все, Бица, надо сматываться. Машину найдем по дороге. Самое главное, как можно быстрее исчезнуть отсюда.

Снова раздались тяжелые громовые раскаты, и на покрытую гарью площадь упали первые крупные капли. Едва слуги Кляксы успели свернуть в первый попавшийся темный переулок, как вокзальную площадь заполонили кареты скорой помощи, освещая мигалками чудовищную картину. В этот момент небо разверзлось, и густые потоки летнего дождя хлынули на землю.

Никто не заметил в одном из темных переулков одиноко стоящую машину. Юрий Сержевич Коренев, прижав к себе плачущую Веронику, мрачно наблюдал за происходящим. Темнота летней ночи скрывала смертельную бледность его лица.

***

Ярко-красное утреннее солнце уже наполовину выползло из-за горизонта, подкрасив легкие перистые облака розовой каймой, когда Руков въехал на стоянку сотинского аэропорта и остановился. Усталость чувствовалась в каждом его движении. Он вошел в кассовый зал, полупустой в столь ранний час, нашел туалет и склонился над умывальником, обильно брызгая на лицо ледяной водой из-под крана. Тщательно вытер лицо салфеткой и почувствовал некоторое облегчение. Потом нашел небольшое кафе и с удовольствием выпил две чашки кофе, настолько крепкого, насколько только сумели для него сварить. Он уже выходил из кафе, когда обнаружил, что у него развязался шнурок на ботинке. Крякнув от усталости, Руков присел на корточки, аккуратно завязал узелок и внезапно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Первой мыслью было немедленно оглядеться, но вслед за первым импульсивным порывом нахлынуло какое-то спокойствие и хладнокровие. Семен понял, что он не чувствует страха. Более того, захотелось проверить собственную интуицию. Поэтому Руков продолжал наигранно возиться со шнурком, сделав вид, что он случайно завязал на узел, а теперь не знает, как развязать. Пол, еще совсем недавно свеже вымытый моечной машиной, был настолько чист, что Руков отчетливо увидел в отражении темный осторожный силуэт человека, остановившегося в паре метров от него. Семен резко выпрямился. Прямо перед ним, сверкая чернильно черными глазами, стоял давешний негр, попросивший у него огонька на пустынной ночной трассе. Негр вздрогнул и попятился.

- Ну что, коминтерн, опять зажигалка нужна? - Руков уже не скрывал своего раздражения.

- Sorry, I don"t understand Russian. - негр пугливо оглянулся и поспешно скрылся за первым газетным киоском.

Руков потер пальцами усталые глаза и снова попытался вспомнить, где он мог видеть этого человека. Потом тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение, и направился к кассе. Ему быстро удалось выяснить, что ближайший самолет в Хабаровск вылетает поздно вечером. Руков купил билет, предъявив с некоторым замешательством свой новый паспорт на имя Александра Вениаминовича Снежкина. Но все прошло хорошо, никто ничего не заподозрил. Симпатичная кассирша в летной форме, улыбаясь, вернула ему паспорт вместе с билетом.

Семен быстро нашел аэропортовскую гостиницу, заплатил за одноместный номер, потом зашел в гостиничный буфет и с аппетитом позавтракал. После еды усталость усилилась. Семен добрел до своего номера, быстро разделся и упал на постель. Сознание выключилось как экран телевизора. Но не надолго.

Внезапно Руков почувствовал, что его кто-то тормошит за плечо. Ему очень не хотелось просыпаться. Он мычал и сопротивлялся, пытаясь угнаться за остатками сна. С огромным усилием он поднял руку, чтобы отмахнуться от назойливого приставалы, но рука почему-то наткнулась на пустоту и вялой обессиленной конечностью упала на одеяло. Тем не менее, Рукова продолжали тормошить все более настойчиво. Семен, не видя возможности, как еще избавиться от надоедливого гостя, заставил себя открыть глаза и подняться на кровати.

Перед ним на прикроватном стуле сидел Иван Федосеевич.

***

Уадонго Мбоно неторопливо вышел из мрачной подворотни тесно стоявших ветхих домишек. Глубоко вдохнув свежий утренний воздух, смоченный брызгами поливочных машин, зажмурился от нежаркого еще в этот ранний час солнца. Потрогал черные, тщательно отутюженные брюки, поправил строгий серый галстук, оттеняющий безукоризненную белизну новой сорочки. Немного стеснял просторный белый летний пиджак, к которому Мбоно еще не успел привыкнуть - пиджаков он почти никогда не носил. Но в пиджаке были спрятаны бумажник, документы, а самое главное - амулет, с которым Уадонго не расставался ни на секунду. Амулет он снял с шеи, чтобы он не выпирал из-под сорочки. Эту ночь повар провел на квартире своего хорошего товарища, молодого студента, который унаследовал после смерти своего деда запущенную двухкомнатную квартирку в старом доме. Несмотря на ветхость жилища, студент с радостью съехал от своих родителей, потому что уже давно мечтал о своем собственном угле, пусть даже и нефешенебельном, но своем. За короткое время он привел квартиру в порядок, сделал ремонт, а потом был очарован искусством повара, который неизвестно как и откуда появился в их городе. Познакомился он с Мбоно пару недель назад в "Сюрпризе", когда пришел туда со своими друзьями отметить новоселье. Повар с удовольствием согласился учить молодого парня поварскому искусству, а вместо платы пару раз оставался у него ночевать, когда не хотелось возвращаться в ресторан. Снимать квартиру Мбоно боялся - занятие, которое приносило ему больше всего доходов, требовало, чтобы Мбоно знало как можно меньше людей.

Повар провел рукой по гладко выбритому лицу, еще раз осторожно дотронулся до жестких черных волос, чтобы проверить качество прически. Оставшись довольным внешним видом, он прошел через небольшой парк к автобусному вокзалу, где в этот час только начинали продавать самые свежие и самые красивые цветы. Немного поторговавшись, Мбоно купил роскошный букет из девяти огромных сочных роз и отправился на стоянку такси.

В небольшом провинциальном аэропорту было немноголюдно, поэтому Мбоно сразу увидел коляску с Мариной. Девушка была одета в красивый синий костюм, роскошные волосы эффектным пучком уложены на затылке. Возле коляски небрежно поставленные один на другой покоились два больших чемодана. Рядом суетилась неуемная Елена Харитоновна. Марина о чем-то оживленно беседовала с представительным пожилым мужчиной, одетым в строгий элегантный костюм, несмотря на летнюю жару.

Мбоно решительно подошел к девушке.

- Здравствуйте, Марина.

Мбоно не заметил дежурного милиционера, пристально смотревшего на него. Внезапно милиционер что-то вспомнил и со всех ног бросился в дежурку.

Девушка посмотрела на повара, глаза ее потеплели, губы расплылись в легкой улыбке.

- Здравствуйте, Мбоно. Я ждала вас. Хорошо, что вы пришли, а то мне как-то страшновато. Кстати познакомьтесь, это мой папа, Леонид Васильевич.- с этими словами Марина взяла за руку мужчину, с которым она так оживленно беседовала до прихода повара.