- Семен Иванович, пожалуйста, не выходите из машины.

Голос Ивана Федосеевича отрезвил Семена. Он тряхнул головой, будто отгоняя от себя остатки неизвестно откуда пришедшего наваждения. Тем не менее, оставил дверцу открытой.

Из дома вынесли большой портрет покойного, обрамленный траурной лентой. Руков присмотрелся к надписи на ленте одного из венков. Надпись гласила: "Вячеславу Петровичу Мышигину, другу и человеку".

Семен застыл. Так это хоронят того самого Мышигина!!

Внезапно голову Семена пронзила резкая боль, снова навалилось оглушительное безмолвие. Звуки пропали, зато противная вода зажурчала эхом вдалеке, как будто кто-то открыл кран на полную катушку. Семен с ужасом заметил, что крышка гроба начала медленно подниматься, играя матовыми бликами на полуденном солнце. Рукову захотелось заорать от страха, но горло сдавил противный спазм. Крышка поднималась бесшумно и равномерно, как будто петлями, скрепляющими крышку и сам гроб, управлял хорошо отлаженный механизм. Семен даже подумал, что в дорогих гробах так должно и быть, только почему никто из присутствующих участников траурной церемонии не замечает этого? Может быть, испортился механизм и его необходимо срочно исправить? Семен попытался поднять руку, указывая окружающим, что произошло самовключение дорогого механизма. Тем временем, крышка почти полностью открылась, подставляя под жаркое солнце белоснежную внутреннюю обивку, отороченную позолотой и умело украшенную живыми цветами. Уже можно было рассмотреть грузное тело покойного, обряженное в дорогой черный костюм. Воротник костюма охватывал белую накрахмаленную сорочку со стоячим воротничком. Воротничок покоился на пухлой подушке, украшенной цветами. Головы не было. Скрещенные на груди руки покойного медленно пришли в движение. Сначала расцепились пальцы,затем предплечья приподнялись над закругленными краями гроба, и белые с синеватым отливом кисти рук оперлись о полированные кромки. Обезглавленное тело ,как будто нехотя, начало принимать сидячее положение. Семен застыл от ужаса. Он не понимал, почему окружающие ничего этого не замечали. Шли последние приготовления к процессии. Уже оркестр выстроился впереди катафалка, телевизионщики поспешно складывали аппаратуру и торопились к своим автобусам, чтобы успеть на кладбище, люди спокойно расходились по автомобилям, родственники разместились на кузове вдоль гроба, закрывая лица носовыми платками.

Тем временем покойник занял сидячее положение и направил указательный палец в сторону оцепеневшего от ужаса Семена.

- Теперь ты - это я!- сказал покойник, явно обращаясь к Семену. Было непонятно, откуда исходит голос, ведь у тела не было головы!

Семен почувствовал, что по спине потекли противные струйки пота, холодная судорога сковала мышцы.

- Посмотрим, как ты себя будешь вести себя в моей шкуре!- прогрохотал баритоном покойник, потом, утробно захохотав, опрокинулся на спину и сложил на груди руки. И в тот же момент дорогая крышка с гулким противным стуком захлопнулась. Катафалк двинулся с места. Деревья зашумели под внезапным порывом ветра.

Процессия уже скрылась за поворотом, а Семен все еще не мог прийти в себя. Он застыл, как от жуткого холода, только мелкие капли пота продолжали заливать лицо, искаженное гримасой страха, глубокого животного страха.

- Семен Иванович, Семен Иванович, что с вами?

Это был голос Ивана Федосеевича. Семен вздрогнул и опустил глаза. Потом глубоко с удовольствием вздохнул. Ему показалось, что все время, пока его Мерседес стоял возле похоронной процессии, он не дышал. Жизнь на пару минут остановилась, просто перестала существовать. И вот теперь можно было вздохнуть, так вздохнуть, как будто вышел из могилы, погребенный заживо, уже потеряв веру в то, что жизнь и дыхание когда-нибудь возвратятся.

Иван Федосеевич озабоченно смотрел на лицо Семена.

- Все в порядке, Семен Иванович?

- Да, уже все в порядке. Уже все в порядке

- Вы очень впечатлительный. Ну, подумаешь, покойник вам сказал пару фраз, что же теперь от этого, в штаны наложить, извиняюсь за выражение?

Семен разко повернулся и посмотрел на своего собеседника сумасшедшим взглядом..

- Так вы тоже это видели?

- Ну видел, видел, ну и что? Бояться нужно живых, а не мертвых.

- Тогда почему больше никто этого не видел?

- Так ведь вы уже непростой человек, Семен Иванович, вы- Глаз Муджароки. Вы теперь обладаете некоторыми свойствами, как бы это сказать, - Иван Федосеевич кашлянул,- сверхчеловека.

- И вы, стало быть, обладаете этими свойствами?

- И я немножко. Я ведь член коллегии, а это непростое звание.

- И что, я теперь всех покойников буду вынужден выслушивать?

Иван Федосеевич усмехнулся.

- Нет, только тех, кого захотите.

Семен покачал низко опущенной головой.

- И что же мне со всем этим делать? Давайте я вам все передам!

- И при этом умрете....

- Ах да, я забыл... Нет, пока еще не хочется...

- Тогда выбросьте все из головы и выходите из машины. Мы уже приехали....

***

Когда за Кореневым закрылась дверь, Октавиан постарался успокоиться. Снова он победил. Он сумел повернуть практически проигрышную ситуацию в свою пользу. В первый раз за всю свою колдовскую практику он столкнулся с тем, что давно отработанная, непробиваемая программа дала сбой. Совершенно непредвиденный сбой. Оглушающий и невероятный. Кто мог предупредить этого самого Рукова, что связка монет явится паролем ? Судя по словам Валентины, это все было чудовищным, непредсказуемым совпадением. А что, если нет? Но кто и с какой целью подсунул Рукову эти злосчастные монеты? Октавиан обхватил голову руками, медленно провел ладонью по волосам. Какая-то мысль промелькнула в его голове, какое-то воспоминание. И тут Октавиан вскочил со стула и зашагал по комнате. Ну точно, клад! Она ведь сказала о каком-то кладе, и при этом Коренев повел себя как-то странно. Ах ты, старая лиса. Так вот она где, плата за грех и подлость. Что же это за клад такой, что даже железный мэр не смог сдержаться от соблазна завладеть тайной?

Октавин подошел к столу, плеснул себе в бокал коньяку из почти уже пустой бутылки. Залпом выпил, потом снова задумался. А как же его, Октавиана, принципы? Никогда и ни за что не соваться в интересы своих клиентов. Нужны Кореневу мозги Мышигина? На - получи. Осечка вышла, досадная и необъяснимая. Первый раз. Первый!!! Никогда Октавиану не приходило в голову влезть в дела заказчиков. Но неожиданно случился сбой. Теперь никто не мешает ему на равных правах с Кореневым воспользоваться подвернувшейся возможностью. А что? Где профессиональная этика, а? Молчит. Совесть? Тоже молчит. Что же это за клад такой, что даже мэру покоя не дает? И что он там плел на ухо Валенине про какие-то Чертовы Ворота? Ох, не простой это мэр, не простой...

Октавиан решительно набрал номер телефона.

- Бубо, привет, дорогой, как дела?

- Здравствуй, Октавиан. Говори сразу, что случилось?

- Ничего особенного, просто хочу, чтобы ты ко мне приехал.

- Когда?

- Прямо сейчас, немедленно.

- Хорошо, уже выезжаю.

Октавиан набрал еще один номер.

- Привет, Томаш.

- А, Октавиан! Привет, привет.

- Как дела твои?

- Как никогда прекрасно, что случилось, дело намыливается?

- Да, приезжай срочно ко мне.

- Да я тут...- голос на том конце провода зазвучал как-то неуверенно. - Это не может подождать до завтра?

- Нет. - Октавиан заговорил жестко. - Через час жду тебя здесь.

- Октавиан, пожалуйста...

- Через час.- повторил колдун и выключил телефон. Некоторое время он сосредоточенно смотрел на какую-то точку посреди стены, потом лицо его просветлело. Он снова набрал какой-то номер. На этот раз на том конце провода никто не ответил. Октавиан раздраженно бросил телефон на диван.

Спустя некоторое время в дверь позвонил Бубо. Это был худой жилистый негр, неопределенного возраста с серьгой в мочке правого уха и выкрашенными в седой цвет короткими кучерявыми волосами. Он вошел в квартиру широким шагом, сбросил в прихожей легкие китайские шлепанцы и протянул руку для приветствия.