Когда доложили, что Упивающиеся являются не единственными, кто следит за Министерством Магии, Питера это заинтриговало, и он поспешил воочию убедиться в правдивости выводов своих подчиненных. Наученные горьким опытом практически провалившихся наблюдений на площади Гриммо, Упивающиеся теперь, отправляясь на пост, пользовались целым рядом чар и обращались к помощи артефактов. Они не только становились невидимыми, как ранее, но и скрывали ауру волшебника, прятали свой запах и делали шаги, дыхание и биение сердца неслышимыми. Стоило кому-либо применить распознающие чары в непосредственной близости от них, как срабатывал амулет, подавая им знак, и Упивающиеся сразу ретировались, покидая опасную для них зону. Тот, о ком донесли Питеру, оказался дилетантом, судя по всему, не предполагавшим, что не его одного может заинтересовать вход в Министерство Магии.

Увидев неизвестного, который перед самым выходом из зачарованного переулка отменил дезиллюминационные чары, Петтигрю терялся в догадках, кто бы это мог быть и что ему здесь понадобилось. Но очень скоро, меньше чем через час, когда странный волшебник в солнцезащитных очках – и это в хмурый ноябрьский день! – возвратился, чтобы продолжить свое бдение, случай помог Питеру сделать крайне любопытное открытие. Поправляя воротник плаща, неведомый «коллега» по слежке задел свою шапку, и та вместе с «волосами» съехала на бок, заставляя перекоситься и очки, предъявляя внимательному взгляду Питера, затаившегося буквально в трех ярдах, желтый глаз знакомого оборотня. Рассекреченный Люпин тут же стал невидимым, а Петтигрю не осмелился искать того чарами, на которые реагировал его собственный артефакт, болезненно припекая кожу. Гораздо разумнее было дать себе время обдумать ситуацию и схватить Ремуса, когда тот снова соберется отлучиться.

***

Люпин узнал Петтигрю за миг до того, как его насильно утянули в аппарацию. Сам Ремус отказался от подобного способа перемещения из-за опасения появиться возле Министерства в неподходящий момент. Кроме того он был в курсе, что магический фон на территории около входа отслеживается соответствующими службами, поэтому практически регулярное возмущение, вызываемое аппарацией, могло привлечь внимание. Очутившись в лесу, Люпин на мгновение подумал, что Питер просто решил с ним поговорить. Однако когда с него сорвали шапку вместе с париком и очками, отобрали волшебную палочку и заменили сковывающие чары на обычные магические веревки, плотно обмотавшие его тело и дававшие возможность лишь посмотреть по сторонам, он понял, что ошибся. Сообщение в «Ежедневном Пророке», похоже, не соврало – Петтигрю являлся Упивающимся Смертью, таким же, как и те маги, которые чуть поодаль проводили что-то вроде занятия, преодолевая высокую деревянную стену, взбираясь на нее с помощью заклинаний.

– Нравится? Может, присоединишься к нам? – циничным тоном поинтересовался Питер. Запоздало сообразив, что путы на ногах помешают Люпину идти, он снял их и подтолкнул того в спину, задавая направление движения.

– Ты – предатель, – Ремус не имел представления, что ответить. Он ни на миг не допускал мысли о себе как об Упивающемся, но страх не позволил ему сразу же сказать об этом.

– Тоже мне – новость. Ты опоздал, мой друг. Об этом теперь знают все волшебники в магической Британии, – Питер постарался, чтобы его заявление прозвучало с гордостью. – Но что это ты от меня нос воротишь? – заметив гнев во взгляде Люпина, Петтигрю ощетинился. – В конце концов, мы оба служили одному и тому же хозяину – Дамблдору. Так что ты ничем не лучше меня. Вот сейчас Альбусу и объяснишь, почему так упорно избегал встречи с ним. Вынудил нас напасть на несчастных волков… – Питер ликовал, легко вычислив по недоумению, перешедшему в ужас, отразившемуся на лице Ремуса, что тот не подозревал о причине их атаки на стаю. – Твой папаша-оборотень еле остался в живых, – продолжал давить на больное место Питер, пока вел задержанного к административному корпусу базы, надеясь застать там Барти и Дамблдора.

– Вы – убийцы, – от злости Люпин скрипел зубами.

– А сам? Мы хоть боремся с идейными противниками, а ты соратника в Арку Смерти закинул. Ремус, ты такой же, как и мы, только все время пыжишься и пытаешься доказать, что ты не зверь. Сколько я тебя помню, ты притворялся человеком, – Питер надменно скривился.

– Ты подставил Джеймса и Лили! – бросил последний аргумент Люпин. Слова Петтигрю мучительно ранили, будучи абсолютной истиной.

– А ты – Сириуса. И не говори, что не догадывался о его невиновности. Ты знал, что он крестный поттеровскому щенку, так что прекрасно понимал, что Сириус не сделал бы ничего, что навредило бы тому. Так почему же не пошел в суд и не сказал правду? Волчишка струсил, что ему не поверят и отправят к палачу за ложь? – Питер втолкнул Люпина в дом и зычно крикнул: – Альбус, я тебе гостя привел!

– Что ты так орешь? – в коридор выскочил Барти и уставился на связанного оборотня. – И зачем ты притащил сюда эту падаль? Не мог в клетку посадить? Теперь будет в доме псиной вонять, – он злобно оскалился, заметив, с каким ужасом взирал на него Люпин.

– Питер, как ты гостей встречаешь? – из своей комнаты вышел Дамблдор. Его глаза, ничем не прикрытые, как раньше, довольно мерцали. Он после побега не видел необходимости носить бутафорские очки, настоящие-то с зачарованными стеклами Поттер заставил вернуть в Гринготтс. А зрение, слава Мерлину, пока не подводило. – Зачем все эти веревки? Ремус же нам не чужой. Так ведь, мальчик мой? – Альбус нарочито заискивающе посмотрел на Люпина. – Ты же не станешь делать глупости? Чаю будешь? А то что-то ты совсем отощал, как я погляжу, – Дамблдор подал Питеру знак развязать пленника и направился в гостиную, где сразу же принялся колдовать над чаем. Петтигрю выполнил команду, а затем вполголоса кратко обрисовал Дамблдору обстановку, поясняя, как ему удалось поймать Люпина.

– Что вы от меня хотите? – Ремус, насупившись, стоял возле двери, не спеша проходить в комнату.

– Попей чайку со стариком, – Дамблдор жестом пригласил его присесть за стол. Питер и Барти заняли свои места чуть поодаль, с любопытством следя за разговором. – Заодно расскажешь, где ты был все это время и почему скрылся. Разве я не обещал тебе защиту?

– Вы и себя-то не можете защитить. Вон в бега ударились, – буркнул Люпин, но от чая не отказался – завтрак был давно, а придется ли пообедать, он не знал.

– Ты не прав, мальчик мой. Я не сбежал, а перешел к решительным действиям. А министру, спевшемуся с Томом Риддлом, это не понравилось. Неужели ты не смог оценить нашу армию, пока проходил по территории лагеря? Тебе тоже здесь нечего опасаться. Никакой Аврорат тут до тебя не доберется, – Альбус расчетливо уставился на Люпина, и тот моментально сообразил, что от него чего-то планируют добиться.

– Что тебе от меня нужно?

– Вот это правильно, – Альбус удовлетворенно кивнул. – Лучше сразу покончить с делами. Понимаешь… У нас неожиданно возникла одна трудность. Мы никак не можем связаться с Сириусом, чтобы поговорить с ним. Вот я и подумал, что ты в состоянии нам помочь. Вы ведь с ним большие друзья.

– Я сам хотел бы увидеть Сириуса, но у меня нет такой возможности, – Ремус не стал врать, хотя и был уверен, что Дамблдор вряд ли намеревается разговаривать с Сириусом по душам. Судя по публикациям в прессе, тот открыто выступил против Альбуса, чем подписал себе смертный приговор – в этом сомнений не было.

– А что ты делал возле Министерства?

– Я же сказал – хотел увидеться с Сириусом, – Ремус безнадежно усмехнулся.

– Он не отвечает на твои письма? – Дамблдор догадывался, что Блэк отчего-то сердит на Люпина, но об истинном положении дел не имел представления.

– Я не могу с ним переписываться. Сова не отыщет меня, – Ремус и сам не знал, зачем он все это объяснял. Сириуса сдавать он не собирался ни при каких раскладах – уж в этом он был убежден на все сто. Пусть в его жилах течет кровь труса, но он планировал стоять до последнего и, если понадобится, распроститься даже с жизнью, но не предать второй раз того, кого любил.