Особенно много их появилось за последние недели, как только приступили к скрупулезному расследованию по делу Волдеморта – Тома Риддла. Доказательства и свидетельства, предоставляемые адвокатом и самим Томом, шокировали все сильнее и сильнее. Судьи даже дали дополнительную коллективную клятву о неразглашении сведений по выявленным фактам до того момента, когда начнется открытое следствие, опасаясь, чтобы ненароком что-то не выдать непосвященным. Казалось, что пятнадцать-двадцать лет назад все магическое общество было под основательным Конфундусом и не соображало, что творилось под самым его носом. Члены Визенгамота, занимавшие свои посты еще с тех времен, не хотели верить, что они были так слепы. Поэтому любые слова и факты, которые могли служить оправданием действий Риддла, подвергались исключительно тщательной проверке. Когда в очередной раз приходилось признать их обоснованность, лица почтенных магов становились все более замкнутыми, губы крепче поджимались, а во взглядах все ярче разгоралось желание отомстить за то, что их так нагло обвели вокруг пальца. Оно и ясно – расписываться в своей прошлой некомпетентности было слишком неприятно. Зато в каждом из судей росли здоровая злость на Дамблдора и стремление вывести его на чистую воду.
Теперь вот Скримджер пришел за разрешением открыто приступить к расследованию всех этих случаев подлога документов, подтасовки сведений, обмана и введения в заблуждение Визенгамота. По сути, требовалось лишь сменить на папке титульный лист – в ней было полно свидетельств и доказательств. Если бы речь шла о заурядном члене магического общества, то он уже давно давал бы показания в Аврорате, но с великим волшебником Скримджер не решался связываться без одобрения министра.
– Руфус, и что мне делать? – Фадж знал, что Дамблдор был крепким орешком, и их правосудию придется непросто, даже имея на руках столько, казалось бы, неопровержимых фактов.
– Не представляю. Честно, – Скримджер побарабанил пальцами по столешнице. – Все собранные нами материалы говорят о его виновности, но мы не поймали его за руку. И это все затрудняет. Веритасерум к нему нельзя применять еще лет двадцать, если не все пятьдесят, учитывая посты, которые он занимал. По совокупности здесь, – он указал на папку, – как минимум лет на пятнадцать заключения. И я так догадываюсь, что это только начало. Риддл явно придерживает какие-то козыри. Его можно понять – ему нужно сперва выиграть свой процесс, а потом уже обвинять Дамблдора. Однако мы не имеем права не обращать внимания на эти сигналы.
– Давай подождем немного. Раз ты уверен, что Том еще что-то нам подкинет, то, полагаю, стоит повременить. Требовать от него выложить все сразу и прямо сейчас, как ты сам говоришь, было бы несправедливо. Мы все в какой-то мере виноваты, что позволили Дамблдору вертеть нами, как ему самому хотелось. Он никуда от нас не денется, если мы не вспугнем его. Отдел образования уже по-тихому подыскивает замену на место директора школы, – Фадж закрыл папку и протянул ее Скримджеру. – Как только появится что-то достаточно серьезное, чтобы его арестовать, так и заводи дело. Ты же в курсе, что если мы не лишим Альбуса свободы – он снова выкрутится, а мы еще и окажемся клеветниками и обидчиками.
***
Геллерт Гриндевальд внимательно выслушал предложения Тома по процессу возврата Бузинной палочки. В общих чертах задумка была неплохой, но из-за невозможности заранее побывать на месте предстоящей встречи с Дамблдором оставались некоторая неуверенность и опасения, что все же придется слегка импровизировать, ориентируясь по ходу действий. Помолчав несколько минут, оценивая план, Геллерт начал задавать уточняющие вопросы:
– Почему не вызвать Альбуса куда-нибудь подальше от людей? Вдруг что-то пойдет не так, как мы рассчитываем, и он затеет магическую схватку?
– Дамблдор предпочитает не покидать надежных стен Хогвартса, беспокоясь за свою драгоценную жизнь. Как я догадываюсь, у него пунктик на этот счет, – высказался Северус, который лучше всех изучил Дамблдора за годы работы в школе.
– Да, он и в молодости был исключительно предусмотрительным. Помнится, дружок предлагал ему совместное путешествие в поисках знаний и развлечений, как было принято среди юношей того времени, так Альбус выказывал сомнения – есть ли необходимость настолько подвергать себя опасности. И это несмотря на то, что ему безумно хотелось повидать мир. Я об этой его черте знаю, но… – Геллерт развел руками. – Вы же понимаете, что мне придется отступиться, если он попытается завязать бой? Я не стану рисковать детьми. Я, может, и Темный Лорд, но даже Бузинная палочка не стоит таких жертв.
– Уверяю, нам удастся избежать подобного хода событий, – продолжил пояснять Северус. – Как уже упоминалось, ни я, ни Гарри не имеем права напасть на Альбуса на территории Хогвартса – таковы законы магии замка в отношении директора. Именно поэтому с нами отправится Том – он позаботится об обездвиживании Дамблдора и лишении его возможности говорить. Гарри удалось разобраться с основными защитными чарами, которыми директора обеспечивают амулеты, так что обойти их не составит труда. К тому же мы не задаемся целью убить или покалечить, что упрощает задачу, – решено было не сообщать Геллерту, что и Гарри приложит руку, усиливая колдовство Тома, используя свой дар. Раскрывать все карты могло быть опасно.
– Полагаете, он совсем не владеет невербальной магией и не скинет заклятие? – Гриндевальд с сомнением покачал головой.
– Во-первых, ты сразу же заберешь у него Старшую волшебную палочку, так что она не поможет ему. А во-вторых… Три, а считая тебя – четыре менталиста не смогут подавить его мысленные способности настолько, чтобы он не сумел задействовать магический потенциал? Отец, ты ищешь просчет там, где его точно не может быть, – Гарри испытующе посмотрел на Геллерта, ожидая возражений на свое замечание.
– Ладно, скорее всего, в этом вы правы, – нехотя согласился тот, догадываясь, что он и сам вряд ли справился бы с объединенной направленной атакой трех менталистов. Это сложное и опасное умение влиять на сознание людей без видимого контакта с ними, хоть и доступное не всем мастерам, как раз и заставляло обычных волшебников побаиваться тех, кто владел ментальными практиками. Проводником воздействия в данном случае должен был стать Том, как самый опытный из триады. – И вы уверены, что Альбус не сможет сбежать от нас?
– Как директор, он волен аппарировать на территории школы почти без ограничений. Недосягаемыми остаются личные помещения обитателей замка и некоторые особенные или секретные комнаты. Но я тоже не последний человек в Хогвартсе, я – его Защитник. Это не пустой звук и не синекура. У меня есть вполне реальные возможности воздействовать на защитные свойства замка. Так что о том, чтобы ни Альбус, ни кто-либо другой, – Северус сделал явное ударение на заключительном слове, – не смог физически сбежать, аппарировать или использовать портключ там, где мы устроим ему ловушку, я побеспокоюсь заранее.
Снейп явно был убежден в своих способностях, и это оказало на Гриндевальда должное впечатление. Он задал еще несколько вопросов, выясняя детали, а затем подвел итог:
– Что ж, если вы полагаете, что все продумали, то я согласен попробовать. К тому же вы даже намерены дать мне шанс высказаться Альбусу, – Геллерт криво усмехнулся – этот особо отмеченный пункт в плане его позабавил, хотя и говорил о том, что с ним считаются и заботятся о его желаниях и потребностях. Он и в самом деле хотел бы кое-что объяснить своему бывшему любовнику и так и несостоявшемуся соратнику в походе за властью. – На какое число собираетесь назначить операцию?
– Ровно через две недели все будет готово. После этого мы подкинем Аврорату информационную «сахарную косточку». А там – по обстоятельствам, – по-деловому доложил Том. – Я буду отслеживать обстановку – как только министр решится на арест, мы тут же провернем свою часть «встречи на самом высоком уровне» с Альбусом. Раньше нельзя. Нарушать правила магического мира и незаконно удерживать его мы не можем. Это наказуемо. Зато при запланированном раскладе вполне получится выдать все за содействие по его поимке.
