– Не верю, что все так просто, – Поттер покачал головой, он нутром чувствовал, что во всем есть какой-то подвох. – Ведь половина Визенгамота прекрасно знает, что обвинения выдвигались непосредственно в отношении тебя.

– Вот обязательно портить настроение? – Том, невзирая на слова, усмехнулся. – Да, об этом знают, но ничего не смогут поделать против доказательств моего адвоката. И не стоит так удивленно смотреть. Конечно же, в суде меня будет представлять специалист. Так что крючкотворам придется сначала провести расследование, как так получилось, что в моем деле находились материалы на, возможно, другое лицо. Через месяц они, так сказать, докажут, что Волдеморт, о котором идет речь в тех бумагах, это я. Они снова формально откроют производство против меня, но на этот раз все будет контролироваться моим адвокатом и мной лично. А не так, как в прошлый раз – Дамблдор заявил, что я враг магического мира, и все с ним согласились. Теперь любые обвинения мы сможем отмести и предоставить доказательства моей невиновности – показания свидетелей и воспоминания тех, кто уже не способен выступить перед судом, – Том явно имел в виду Грюма, – и никто не отменял допустимости моих признаний под Веритасерумом. Так как на моей совести нет ни одного умышленно убитого, то переживать мне абсолютно не о чем.

– То есть именно тогда всплывет все, что творил Дамблдор? – сердце Гарри бешено заколотилось в груди. – Сколько по твоим подсчетам это займет?

– Так как дело касается событий пятнадцатилетней давности, то срок на вынесение решения не будет ограничен месяцем, как обычно. Но думаю, что к ноябрю-декабрю все закончится, – Том посмотрел на Северуса. – И я наконец-то смогу убрать с твоей руки знак.

– Мерлин… Мне не верится, что скоро все останется позади. Нам нужно постараться, чтобы все прошло наилучшим образом, – глаза Гарри светились решимостью.

– Дамблдора отправят в Азкабан? – было похоже, что Северусу не нравился подобный вариант.

– Таков наш закон, – Том пожал плечами. Ему тоже казалось, что любое наказание будет слишком малым для того, кто, по сути, развязал две войны – ведь то, что происходило сейчас, также было делом его рук. И хотя эти войны не были такими же кровавыми, как маггловские, но ведь и волшебников насчитывалось намного меньше.

– Ну уж нет, мы ему устроим показательный суд – пусть все знают, что он совершил! Каждое его злодеяние будет освещено в газетах. Мы заставим его заплатить за каждый гнусный поступок, – Гарри поймал взгляд Северуса, явно согласного с его мнением. – Я еще не придумал, как, но… Да хоть прикуем к столбу в Атриуме Министерства, чтобы кто угодно мог прийти и плюнуть в его рожу или отстегать розгами.

– Какой кровожадный, – Том улыбнулся. – Но я поддерживаю твою идею о том, что о злодеяниях Дамблдора следует оповестить всех.

– Конечно, я кровожадный! Он меня чуть не заавадил, – Гарри неосознанно дотронулся до лба, на котором уже не было шрама. – Жалко… Жалко, что больше нет отметины, которую я смог бы предъявить в суде, – он постучал пальцем по тому месту, где еще недавно красовалась белая ниточка магического следа в виде молнии.

– Ты вошел в род Певерелл, выполнив свой долг перед ним за твое спасение. Так что теперь нет нужды в «печати» на лбу для напоминания, – Северус озвучил очевидное объяснение причины исчезновения шрама.

– Но он же еще и указывал, куда именно Дамблдор отправил свою Аваду, – упорствовал Гарри.

– Убивающее проклятие не оставляет следов, а в твоем шраме был лишь отпечаток моей магии, – Том покачал головой. – Так что это, напротив, к лучшему, что его больше нет.

– Ты прав, – со вздохом согласился Гарри, сообразив, к чему могло бы привести исследование этой магической отметины. – Мы ведь не сумели бы все объяснить, не опираясь на сведения, полученные от Госпожи, а ее точно нельзя впутывать в наши разбирательства. Мало того что никто не поверит, но тогда придется признаться, когда она рассказала мне о том, почему я выжил. Пусть все считают, что я провел четыре года в полном одиночестве.

– Ты так говоришь, словно скучаешь по тому времени, – Северус заботливо посмотрел на Поттера.

– Даже не знаю, как сказать. Там было скучно, я тосковал и дико жаждал поскорее возвратиться к вам. Но здесь все так стремительно начало развиваться, что я и в самом деле иногда хотел бы спрятаться на Авалоне. Не подумайте, что я страшусь трудностей. Но в той жизни тоже имелось свое очарование. Если бы только не полная изоляция ото всех и осознание, что сам не в состоянии ничего изменить. Когда-нибудь обязательно туда наведаемся, если выдастся случай, – Гарри бросил взгляд на Тома, намекая, что тот теперь сможет провести их и туда, и обратно. – Четыре года – это много. Но отдохнуть там пару месяцев было бы просто замечательно.

– Четыре года… – задумчиво повторил Северус.

– Кажется, я догадываюсь, что ты сейчас скажешь, – Том пристально уставился на Снейпа.

– И что же мне пришло на ум? – Северус вопросительно приподнял бровь.

– Опять вспомнил свою теорию о влиянии цифры четыре на нашу жизнь, – Том кивнул, поняв по ответному хмыканью, что он угадал верно.

– Вы это о чем? – Гарри растерянно переводил взгляд с одного партнера на другого.

– После нашего близкого знакомства с Северусом прошло четыре года до того, как мне потребовалось спрятаться от мира. Еще через четыре года я ему признался, что жив. Еще через четыре – мы отыскали тебя. Конечно, это без учета точной даты и подсчета дней и месяцев, – пояснил Том. – И вот тебе тоже пришлось именно четыре года прожить вдали от нас.

– Через четыре года после встречи с вами я открыл Тайную Комнату, а Северус тогда же стал Защитником Хогвартса, – Гарри, уловившему суть объяснений, понадобилось лишь несколько секунд, чтобы предложить и свой пример. – И сейчас истекает очередной четырехгодичный срок, – он сглотнул, словно пытался подавить свое волнение. – Возможно, Северус не так уж и не прав.

– И ты считаешь, что это не случайность? – Том чуть печально улыбнулся. Он не хотел спорить с партнерами, к тому же в их наблюдениях была доля истины. – Кратность четырем можно найти во многом. Четыре времени года: весна, лето, осень и зима. Сутки делятся на четыре периода: утро, день, вечер и ночь. Да даже жизнь человека имеет четыре поры – детство, юность, зрелость и старость. Но иногда что-то случается лишь потому, что случается. Не нужно искать закономерности там, где их, скорее всего, и нет, и уж тем более не следует подчинять свою жизнь этой зависимости.

– Но и прислушаться к интуиции, если уж она обратила на что-то твое внимание, не будет лишним, – Гарри чувствовал молчаливую поддержку Северуса, который обычно вслух заявлял, что не верит всяким гаданиям и предсказаниям, но не мог просто так отмахнуться от подмеченной цикличности важных событий в их жизни.

– Согласен. Если мне не изменяет память, то когда-то к такому же выводу пришли и мы, – Том улыбнулся Северусу, а затем перевел разговор в другое русло, принявшись обсуждать предстоящие поиски Гриндевальда.

***

В субботу, за три дня до той даты, на которую Гарри взял билеты на самолет до Софии, Люциус через сквозное зеркало передал Тому просьбу Регулуса встретиться для разговора. Пришлось немного пересмотреть планы на выходной день, но отказываться от беседы явно не стоило – все были заинтригованы и жаждали узнать, где же Блэк-младший пропадал несколько лет и кем был избит перед возвращением домой? Именно это и надеялся выяснить Том, отправляясь в Малфой-мэнор.

Регулус, активно шедший на поправку, все еще не покидал гостеприимных Малфоев, опасаясь перебираться домой. Он, зная пусть лишь и о номинальном сотрудничестве Сириуса с Дамблдором, переживал, что его местонахождение станет известно Барти. Предугадать, как тот среагировал на побег любовника, было неимоверно сложно, но однозначно – их встреча ничего хорошего сулить не могла.

Регулус извинился перед хозяином дома, приютившим и помогавшим ему прийти в себя, и попросил оставить его наедине с Риддлом.