Так и вышло – ни у кого не было сомнений, что самый близкий друг давно в курсе статуса Гарри и ему не терпится теперь поделиться подробностями со всеми остальными. Слизеринцы были любознательными и жадными до светских новостей и сплетен. Некоторые уже прикидывали, насколько выгодным может стать союз их семьи с Поттерами и не захотят ли их родители рассмотреть кандидатуру Гарри в качестве будущего родственника. Другие и вовсе не тратили время на выслушивание скупых пояснений Драко, не желавшего прослыть слишком болтливым, а помчались сочинять письма домой, делясь сногсшибательной новостью и испрашивая совета, как реагировать на это неординарное событие.
А Гарри тем временем преодолевал путь от слизеринской гостиной до директорского кабинета. Именно – преодолевал. Он похвалил себя за предусмотрительность – выйти на полчаса раньше, чем было необходимо для того, чтобы не опоздать на назначенную встречу, оказалось весьма верным решением. Его преображение заметили. Конечно же, в основном курсы старше третьего – малышам такие переодевания со значением были не очень интересны. Самые быстро соображавшие останавливали традиционными пожеланиями и раскланиваниями прямо посреди школьных коридоров. Это было и приятно, и несколько смущающе, ведь столь откровенного следования обычаям ранее Гарри среди студентов не замечал. Да и, честно говоря, поводов для этого не возникало. Теперь же сразу стало видно, что многие придерживаются правил социального этикета. Интересно было наблюдать непонимание на лицах магглорожденных и отдельных полукровок – они реагировали совсем так же, как и Гермиона в свое время. В их семьях вряд ли чтили старые обычаи и приучали к этому детей: кто – по незнанию, кто – из-за не в меру свободных взглядов, а кого-то просто не научили этому их родители, посчитав подобное лишним для детей.
Как бы там ни было, но весь путь Гарри сопровождали удивленные и восхищенные взгляды. А потом за его спиной, не дожидаясь, когда он отойдет на приличное расстояние, студенты начинали довольно громко обсуждать взбудоражившую всех старшекурсников новость – Поттер стал главой рода, превратившись в лакомый приз для большинства волшебных семейств.
***
Альбус целый день готовил себя к тому, что беседу с Поттером следует вести в рамках исключительно делового обсуждения и ни в коем случае не позволять эмоциям взять над собой верх. Это в первую очередь требовалось в связи с предстоящей операцией в Отделе тайн – нельзя было ссориться с Поттером, считай, накануне такого ответственного мероприятия. Настроив мальчишку против себя, сложно было ожидать от него правильной реакции на то, что произойдет по придуманному Альбусом плану. Дерзкий и упрямый характер Поттера и без этого не давал возможности предугадать его действия, остававшиеся слишком непредсказуемыми, а уж рассерженный юнец и вовсе не станет прислушиваться к доводам разума и логики, отвергая все, что ему совсем скоро преподнесут грядущие события.
Однако стоило Гарри войти в директорский кабинет, как жгучая злость, с таким усердием загнанная Альбусом под прикрытие холодного безразличия, стремительно рванула на волю, расправляя свои крылья и застилая все вокруг ядовитой пеленой жажды мести. Лишь железная воля помогла Дамблдору не потерять хотя бы относительный контроль над собственными желаниями. Перед ним предстал не студент, а волшебник, облеченный доверием самой Магии, без малейших усилий получивший от судьбы то, чего Альбус не смог добиться, несмотря на все свои старания и обретенную упорным трудом и десятилетиями опыта мудрость. Не то чтобы Дамблдор надеялся, будто гоблин ему соврал, но воочию увидеть подтверждение его заявлений оказалось гораздо болезненнее, чем предполагалось.
Можно было верить или не верить словам банковского служаки Глазоварса, но перстень на руке Поттера был точь-в-точь как тот, что описан в Своде родовой символики магической Британии. Планируя потребовать доказательств принятия статуса, Альбус специально днем его полистал, восстанавливая в памяти подзабытый вид кольца, когда-то украшавшего руку отца Джеймса Поттера. Сам Джеймс так и не успел примерить на себя роль главы рода – разгоравшееся противостояние и необходимость прятаться от Волдеморта из-за пророчества не оставили ему времени задуматься над подобным. А вот его сын подсуетился и, похоже, далеко не первый раз надел официальные одежды главы рода, очень уж привычно он себя в них чувствовал, да и с крупным перстнем на пальце явно давно свыкся. Дамблдор постарался не размышлять о том, кто уже был в курсе такого положения дел, ибо это вызывало у него глухую безотчетную ненависть. Хотя он и был уверен, что не первый удостоен чести узнать столь значительный факт о Поттере, но прекрасно помнил, что в прессе об этом ничего пока не сообщалось – уж о том, что кто-то в таком юном возрасте возглавил род, обязательно бы написали на первых полосах основных магических изданий. Мысль вдруг показалась перспективной, но Дамблдор еще и сам не понял – чем именно, поэтому он отложил ее в сторону от массы других, надеясь проанализировать, когда появится для этого возможность.
– Проходи, Гарри. Присаживайся, – Альбус махнул на кресло у стола, мысленно похвалив себя – голос прозвучал твердо и довольно благожелательно, в его тон не прорвались нотки, которые могли бы выдать настоящее душевное состояние. – Тебе не кажется несколько неуместным твой наряд в школе? – словно между прочим и не делая ни малейшего ударения на своих словах, поинтересовался он, наблюдая за уверенными жестами знавшего себе цену человека. Это давало пищу разгоравшейся злобе, на которую надели строгий ошейник с острыми шипами из требований необходимости.
– Вы прислали приглашение главе рода, – Гарри пожал плечами, снисходительно фыркнув и неопределенным движением руки указав на свой наряд – мол, чего желали, то и получили. – О чем вы хотели поговорить, сэр? – занимая место за столом напротив директора, невозмутимо спросил Поттер. Он прекрасно догадывался, о чем пойдет речь, но рассчитывал это услышать непосредственно от Дамблдора.
– Не следовало так буквально воспринимать мое обращение. Я лишь постарался быть вежливым. Чаю? – Альбус взмахом волшебной палочки материализовал на столе пестрый чайный сервиз и вазочку с печеньем. Не дожидаясь ответа на свое предложение, он налил в две чашки ароматный напиток и одну из них протянул Поттеру.
– Благодарю, – Гарри принял чашку от Дамблдора и, не рискнув пригубить, поставил ее на край стола. Он всегда старался ничего из рук этого человека не есть и не пить. И теперь не собирался нарушать эту традицию даже в угоду учтивости. – Не могли бы мы перейти к сути? – Гарри выглядел расслабленным и исключительно спокойным.
– Я вчера был в Гринготтсе, – Альбус, также не заинтересованный в долгих предисловиях, начал с главного. – И меня чрезвычайно опечалило то, что ты, мальчик мой, не пришел ко мне прежде, чем писать нелепые жалобы гоблинам. Неужели мы не сумели бы решить все наши спорные вопросы – если они вообще существуют на самом деле – не привлекая внимания банковских служащих? – Дамблдор, изображая на лице крайнее расстройство, покачал головой, осуждая неразумные действия.
– Из вашего полнейшего бездействия я сделал вывод, что вы не расположены идти навстречу моим пожеланиям. Ведь вас много месяцев назад предупредили, что я, как наследник, желаю, чтобы все артефакты рода, взятые из хранилища Поттеров, были возвращены на место. Однако за эти годы вы не соизволили ни одного из них передать гоблинам или мне лично, – предельно безэмоциональная речь Гарри во время объяснения нервировала Альбуса, но он пока что вполне контролировал мстительные порывы придушить зарвавшегося мальчишку, осознавая, что не имеет права испортить основу для своей будущей операции в Отделе тайн. – Поэтому я не стал понапрасну тратить время и отдал дело на откуп гоблинам, – Гарри не отводил твердого решительного взгляда, что доказывало – он четко понимал, к чему ведет его шаг, и представлял всю глубину пропасти, которую явно намеренно создал этим между собой и Дамблдором.
