***

Получив от Петтигрю записку с просьбой о срочной встрече, Дамблдор хотел сначала ответить, что немыслимо занят – больно уж за живое задело его обвинение в деле с похищением Грейнджер. Однако, будучи прозорливым политиком, он все же решил, что вопиллера достаточно для профилактики дерзких выпадов Питера, и отправился выяснять, что же потребовалось Барти так неотложно обговорить?

Застав в коттедже, где обычно проходили их тайные обсуждения совместных планов, одного Петтигрю, Альбус не удержался от раздражающей мысли, что Крауч слишком много о себе возомнил, раз послал вместо себя Питера. Однако беседа буквально с первых слов приняла конструктивный характер, а ее тема показалась довольно привлекательной для Дамблдора, поэтому он вынужден был признать – Петтигрю за последний год изменился весьма серьезно и стал компетентен не только в делах по обеспечению оравы головорезов едой и одеждой.

Речь шла о намерениях Барти захватить Азкабан и освободить всех узников независимо от совершенных ими преступлений, если они согласятся присоединиться к его армии. Конечно же, имелись в виду те, кто не повредился рассудком от принудительного общения с дементорами.

– Я правильно догадался – его интересуют не одни лишь бывшие единомышленники? – переспросил Альбус, хотя уже прекрасно понял, чего решил добиться Барти – не столько освобождения ортодоксов, как пополнения одним махом своих рядов, заполучив заодно и некоторых благодарных родственников сбежавших узников.

Дамблдору потребовалось совсем немного времени для того, чтобы быстро просчитать собственные выгоды от операции, если он поддержит план Барти. А польза намечалась, похоже, немалая. Прежде всего, это станет знатным щелчком по задранному носу Фаджа, существенно подпортив ему имидж перед выборами и значительно уменьшив его шансы на успех быть избранным на очередной срок, если и вовсе не заставит уйти с поста досрочно и безвозвратно. Во-вторых, это поломает все планы ортодоксам во главе с Малфоем. «Малфоем ли?» – мелькнула на периферии сознания мысль, но ей не было уделено достаточно внимания – на повестке дня стояли более важные вопросы. Барти выступит как бы от имени все тех же ортодоксов, а значит, его нападение в глазах сторонних наблюдателей будет выглядеть как недовольство Упивающихся медлительностью системы по освобождению соратников. А в-третьих, это вполне соответствовало желанию Альбуса внести хаос в стройную систему понимания общественностью окружавшей их действительности. Обычные волшебники запутаются в том, где проходит грань между ортодоксами, которых не так уж давно называли Упивающимися Смертью, и теми, кто сейчас в примечательных белых масках на лицах устроит столь вызывающее нападение на магическую тюрьму, освободив всех преступников.

– Вы с Барти уже разговаривали о силовом варианте достижения цели. Для этого нужны ресурсы – боевики. Так почему бы не воспользоваться удобным случаем и не приобрести надежных соратников, предложив им свободу в обмен на их преданность? – Питер пожал плечами, словно подтверждал очевидность замысла Барти. – Если все провернуть к июню, то к осени, когда станут известны результаты выборов, мы успеем более-менее основательно подготовить новичков – подлечим их и натренируем в боевых заклинаниях. Выискивать новобранцев по одному среди населения весьма неблагодарный труд, – в заключение своих объяснений бросил Питер.

– Мне думается, что ты пригласил меня на встречу не только для того, чтобы ознакомить с вашими планами и получить мое согласие, – Дамблдор заметил мимолетную тень презрительной насмешки во взгляде Питера. И это в очередной раз подтверждало – тот теперь играл на стороне Барти. Альбус почувствовал сожаление, что раньше понадеялся на особенности трусливого характера Питера и поэтому ограничился лишь клятвой о неразглашении предмета их сотрудничества, а не подстраховался, потребовав магическое обещание верности. Несмотря на свою любовь к различным обетам, Дамблдор все же понимал, что всему должна иметься мера, ведь магические клятвы отражаются на свободе действий, что порой приводит к невозможности использовать человека без оглядки на связывавшие его «магические путы».

– Возникла небольшая сложность… – начал Петтигрю, но был перебит язвительным замечанием:

– Если она небольшая, то неужели нельзя было обойтись без меня?

– Ладно… – Питер сдержался от резких высказываний, помня требование Барти не злить Дамблдора. – Согласен – это серьезное препятствие. У нас нет способа справиться с влиянием дементоров. Необходимо достать хотя бы один действующий артефакт, какими пользуются сотрудники Азкабана.

– А пропуск в тюрьму для вашего отряда боевиков в белых масках не надо выписать? Тогда, согласно правилам, вам и артефакты выдадут, – пробормотал на грани слышимости Дамблдор, погружаясь в размышления о возможностях оказать помощь, и Питер решил оставить без ответа его колкость. Минуты через три Альбус пришел к выводу, что в Аврорате можно все же разжиться необходимой вещью, о чем и сообщил Питеру.

– У нас нет соратников-авроров. Ты и сам должен понимать, что нам здесь шпионы без надобности. А своих людей протолкнуть в Аврорат нам еще не удалось, – Петтигрю не стал озвучивать мысль о том, что у них нет никого столь преданного делу, чтобы не сомневаться в том, что он в итоге не пойдет на предательство Предводителя. Именно поэтому сейчас в казармах возле штаба проживали лишь те, кто пришли с первым набором и были связаны надежными клятвами, а остальные боевики располагали минимумом информации об их организации, ее устройстве и местоположении тренировочных баз.

– Ясно… Я достану то, что вам нужно, но лишь на ограниченный срок. Так что пусть ваши мастера не раскачиваются, а сразу же копируют с артефакта все необходимые параметры чар, – предупредил Дамблдор. – Вернуть придется точно в оговоренный срок. Подставлять своих людей в Аврорате я не намерен, – жестко заметил он.

– Как скоро ты сможешь предоставить нам амулет? – Питер воспрянул духом, поняв, что поручение Барти будет выполнено, пусть и с оговорками. – Он нужен срочно, чтобы наши умельцы успели обеспечить надежной защитой всех, кто будет участвовать в акции, – по-деловому пояснил Питер, будто Дамблдор и без этого не догадывался, зачем им понадобилось оградить боевиков от влияния дементоров.

– Ты же не собираешься указывать мне сроки? – рыкнул Альбус, ставя Петтигрю на место. – Как только артефакт окажется у меня, то уж поверь, я не стану играться с ним, а сразу передам вам. Это все? Или есть еще какие-нибудь просьбы?

– Все, – Питер сдержанно кивнул, не желая выдать своего отношения к заносчивости, сквозившей в каждом слове и жесте Дамблдора. Возможно, так было всегда, но именно сегодня Петтигрю почувствовал это столь остро.

– Передашь Барти, что я полностью одобряю его план. Пора встряхнуть этот мир. Надеюсь на успех операции, – не ожидая от Питера ответа, Дамблдор аппарировал в Хогвартс, намереваясь сразу же написать Грюму. Он считал очень удачным тот факт, что сумеет так скоро проверить – действительно ли Аластор продолжит сотрудничество, как обещал, или придется срочно искать способ избавиться от него.

***

Грюм новому заданию Дамблдора не обрадовался, но, оценив собственный риск быть уличенным проверяющими службами Аврората, решил все же выполнить просьбу. Он понимал, что, полностью отказавшись от сотрудничества, стопроцентно выпишет себе билет в путешествие на тот свет. Уже через три дня он передал Альбусу требуемый артефакт, предупредив:

– В середине апреля очередная инвентаризация магического оборудования отдела, и я как начальник несу полную ответственность за его сохранность. Мне непросто было незаметно вынести из Министерства эту зачарованную вещь – понадобилось дожидаться подходящего момента. Так что вернуть ее ты мне должен к десятому числу – не хочу в спешке совершить просчет, – Грюм догадывался, что у Дамблдора снова появился очередной «гениальный» план, но все же подстраховался, заметив: – Надеюсь, тебе и в самом деле для чего-то необходим этот амулет, и ты не планируешь таким способом испортить мне послужной список и поставить на моей карьере жирный крест.