После осмотра потерпевших несколькими разнопрофильными экспертами было рекомендовано привлечь к обследованию целителя-менталиста. Услуги таких специалистов стоили неимоверно дорого, особенно учитывая, что в Британии ментальные практики находились почти под полным запретом и следовало обращаться к знатокам за границей. Но министр магии лично дал согласие на то, чтобы француз-менталист поработал с супругами Лонгботтомами для установления истины в интересах следствия.

Вердикт был однозначен – имела место попытка блокирования заклятием Обливиэйт не только воспоминаний о недавно полученной информации, а и более глубоких слоев памяти, что подвластно лишь довольно сильным волшебникам, но из-за действия пыточных чар цепочки связей в сознании оказались поврежденными. На вопрос: «Поддаются ли исцелению такие пациенты?» – менталист ответил, что в подобных случаях до конца восстановить личность шансов практически нет, учитывая, что процесс лечения чрезвычайно сложный из-за полностью утраченных звеньев в сознании потерпевших. В конкретном же случае работать с супругами Лонгботтомами следовало начать хотя бы лет десять назад. Теперь же никто не сможет дать абсолютно никаких гарантий на любой прогресс, хотя попытаться можно.

Целители больницы Святого Мунго, занимавшиеся Лонгботтомами, оправдывали отсутствие даже предположений, что пациенты пострадали от неправильно сработавшего Обливиэйта, тем, что не видели ни единой причины, по которой преступникам понадобилось бы стирать память своим жертвам. Да и вообще упор делался на последствия действия пыточного проклятия Круциатуса. К тому же у британских колдомедиков совсем не имелось опыта по работе с глубинной памятью. Собственно, так же, как и не было целителей-менталистов, которые смогли бы с самого начала поставить правильный диагноз и оказать необходимую помощь. Стражам порядка крыть было нечем – законы магической Британии за последние десятилетия запретили многое из того, что раньше применялось в отрасли колдомедицины.

Кроме Беллатрисы в пытках Фрэнка и Алисы Лонгботтомов были обвинены и получили срок в Азкабане еще трое волшебников – братья Лестрейндж и Барти Крауч. Визенгамот по письменному заявлению миссис Августы Лонгботтом принял решение пересмотреть дела этих узников, по крайней мере тех, кто еще был жив, с целью установления истины. По большому счету все эти три колдуна считались достаточно сильными, чтобы стать подозреваемыми в применении мощного Обливиэйта, но странным казался тот факт, что никто из судей Визенгамота, заседавших во время их осуждения, не мог припомнить, чтобы поднимался вопрос об использовании заклятий, изменявших память.

Дамблдор сидел как на иголках во время допроса экспертов и колдомедиков. И хотя его так и подмывало напомнить всем, что состояние здоровья Лонгботтомов не имеет значения для вынесения решения по делу миссис Лестрейндж, он все же молчал, не желая привлекать к себе внимания. Уж Альбус-то точно знал, что случилось с Фрэнком и Алисой.

Память так и подкидывала ему яркие картинки из прошлого, а Дамблдор не спешил отмахиваться от воспоминаний, заодно пытаясь еще раз проанализировать все произошедшее четырнадцать лет назад и убедиться, что никто не сможет докопаться до истины.

***

Дамблдор раздумывал над тезисами для будущей статьи в «Ежедневный Пророк» о мужестве Поттеров, заплативших своими жизнями за светлое будущее магического мира, когда в кабинет влетел патронус Алисы Лонгботтом и скороговоркой доложил: «Лестрейнджи у нас дома. Нужна помощь». Никуда идти не хотелось, однако было бы исключительной глупостью потерять такой случай – Лестрейнджи, которые значились среди приближенных Риддла, сами шли в руки. Да и не имелось желания отдавать Аврорату лавры по их задержанию.

Со вздохом отложив свои записи, Альбус поспешил к камину, но связь с домом Лонгботтомов, как и ранее, оказалась закрытой – Августа перестраховывалась.

– Позвать-то меня позвала, а камин не разблокировала, – раздраженно пробурчал Дамблдор, аппарируя к защитному куполу Хогвартса, намереваясь поскорее покинуть территорию школы.

Дверь в особняк Лонгботтомов – старого магического рода со средним достатком – стояла настежь открытой, когда Альбус, миновав крошечный сад, накрытый антиаппарационными чарами, добрался до входа в здание.

– Фрэнк! Алиса! Августа! – бегать по трехэтажному дому, разыскивая его хозяев, Альбус не собирался. Старшая волшебная палочка, зажатая в твердой руке, была надежным гарантом, что никто не сможет причинить вред победителю Темного Лорда Гриндевальда.

– Мы здесь! Сюда! – хриплым, будто сорванным голосом отозвалась Алиса из гостиной, расположенной неподалеку. Дамблдор поспешил на зов, желая убедиться, что его лучшие члены Ордена Феникса в порядке.

– Все живы? А где?.. – Альбус тревожно оглядел комнату и не обнаружил в ней присутствия Лестрейнджей.

– Мама повела Невилла на прогулку, – Фрэнк сидел на диване, обнимая за плечи супругу, и даже не попытался встать, чтобы поприветствовать гостя. Да и ответ он словно процедил сквозь зубы. Это несколько насторожило Альбуса.

– Понятно. Но я спрашивал об Упивающихся, – уточнил Дамблдор, вопросительно глядя на Алису.

– Сбежали за несколько секунд до твоего прихода. Меня Крауч застукал, когда я патронус отправляла, и угостил Круциатусом, – пояснила Алиса, осторожно растирая руки, чтобы они не дрожали. И в ее тоне тоже было что-то непонятное, будто присутствие Альбуса оказалось для Алисы неуместным, несмотря на то, что она сама и позвала его на помощь.

– Рассказывайте, что произошло, – Дамблдор без приглашения уселся в кресло, стоявшее напротив дивана, на котором расположились Лонгботтомы.

– Они явно следили за нами. Когда мама вышла, они взломали защиту на входной двери. Я еще не разбирался – как им это удалось. Стоило мне выскочить в коридор, и они сразу же накрылись каким-то щитом, видимо, с помощью артефакта. Родольфус сходу мне заявил, что пришел ко мне, чтобы вызвать на дуэль родов по праву потерявшего наследника от моей руки! – под конец фразы голос Фрэнка сорвался чуть ли не на крик. – Ты знаешь, что это значит?! Совершеннолетние мужчины наших семейств должны будут биться на дуэлях чести до тех пор, пока один из родов не прервется! Им-то что? Они с братом вроде как последние! А у меня Невилл! Я не могу обречь его на подобное!

– Не ори! – рявкнул Дамблдор, пытаясь остановить истерику. – И скажи, наконец, кто конкретно к вам приходил. Алиса упоминала Крауча.

– Были Бартемиус Крауч – младший и Лестрейнджи, – Фрэнк сглотнул, стараясь взять себя в руки, и уточнил: – Родольфус и Рабастан.

– Но какое отношение?.. – Алиса вдруг охнула, поняв наконец, о чем услышала. – Но ты же мне говорил, что Беллатриса пострадала не от твоей руки. Что это Грюм ее довел…

– Да зачем тебе нужно было знать? Это Грюм не вызвал колдомедика, чтобы убедиться, что она в самом деле брюхатая! А теперь я виноват и должен расплачиваться собственным родом?! Все равно изменить ничего нельзя. А все из-за тебя! – Фрэнк ткнул дрожавшим от негодования пальцем в Дамблдора. – Это ты потребовал от меня любым способом выведать у нее, где прячутся ее муж и деверь! Ты приказал, чтобы я не цацкался с этой упиванческой сучкой! «Хоть Империус, хоть Круциатус – но она должна заговорить!» – это твои слова! Я сделал, как ты велел, а теперь… Меня и мою жену пытали сегодня! Мой род под угрозой, а сын в день своего совершеннолетия будет обязан драться на дуэли чести, если я не справлюсь с этими двумя! Да и нет гарантии, что они последние и вдруг не выищется какой-нибудь их ублюдочный родственник!

– Дуэли уже давно запрещены, – заметил Дамблдор нарочито спокойным тоном, судорожно просчитывая в уме, во что может вылиться в итоге эта истерика Фрэнка. Прогноз был очень неутешительным. Если обо всем узнает Августа, недовольная вступлением сына в Орден Феникса и собиравшаяся воспитать внука в традициях старых колдовских семей, то скандала на всю магическую Британию не избежать – это наверняка.