Он взял лист пергамента и быстро набросал указания Петтигрю, решив на этот раз не тратить время на встречу и бессмысленные разговоры. Альбус дважды подчеркнул строчки: «Ваши ребята должны уметь развлекаться, не убивая. Думаю, она придется им по вкусу. Запомни – нам труп абсолютно ни к чему!» Он хотел напугать Поттера, показать ему, чем тот рискует, отказываясь присоединиться к Ордену Феникса, а заодно и наказать за его болтовню комиссии. Зачаровав письмо от любопытных глаз, Дамблдор отправил его со школьной совой, а буквально через полчаса получил в ответ всего два слова: «Понятно. Сделаем». Настроение сразу стало лучше.

========== Глава 71 ==========

На следующий день после окончания работы комиссии Попечительского совета Дамблдор, наконец-то немного успокоившись, подверг критическому анализу свое положение в условиях ограничений, полученных им за «халатное игнорирование возможной опасности для жизни и здоровья студентов», и пришел к выводу, что все не так уж и плохо. Теперь практически вся ответственность по принятым решениям будет лежать на Попечительском совете. Так что он мог спокойно вернуться к тому, что его на данный момент интересовало гораздо больше, чем управление Хогвартсом.

В «Ежедневном Пророке» сообщили, что дело миссис Лестрейндж передано на пересмотр, а после дополнительного следствия его направят в суд для вынесения постановления о возможности смягчения наказания, назначенного ей ранее. Уж эти слушания Альбус пропускать не намеревался. Беллатриса Лестрейндж – это не какой-то там МакМиллан, отсидевший семь лет вместо ушлого Конорса. Нужно было срочно подстраховаться и поговорить с Грюмом. Слова Блэка о том, что каминная связь с Хогвартсом вполне вероятно отслеживалась людьми министра, крепко засели в голове Дамблдора. Поэтому он не стал вызывать Аластора к себе в кабинет, как сделал бы буквально месяц-другой назад, а отправил ему записку, предлагая увидеться в пабе «Кабанья голова», оставив за ним право самому назначить время встречи.

***

Грюм, несмотря на загруженность на работе, все же старался приходить домой, чтобы поесть. В каких бы натянутых отношениях с Блэком он ни находился, но обедать рядом с ним ему было комфортнее, чем с кем-либо из своих коллег, только и говоривших об Упивающихся Смертью – о тех, за которыми они гонялись по всей Британии, и о тех, кого с легкой руки министра скоро выпустят из Азкабана. Даже зная, что Дамблдор в некоторых случаях поспособствовал основательному ужесточению принятого Визенгамотом решения путем не очень честных манипуляций с материалами следствий, Аластор все равно считал всех ортодоксов недостойными свободы. Грюм упрямо не хотел разбираться, почему Фадж вдруг стал благоволить этим «ядовитым змеям». У него давным-давно выработалось отвращение к любым попыткам защитить древние традиции, особенно его не устраивал порядок наследования в роду – не по уму и способностям, а по праву рождения и какому-то просто-таки мифическому решению Магии. Поэтому любое свободное общение с коллегами выливалось в недовольство руководством магической Британии, а это было чревато как минимум увольнением. Да и Сириус просил его не выступать против Фаджа и не мутить воду, и все потому, что политика верхушки министерской администрации была на руку Блэку – все, похоже, шло к тому, что скоро и он сможет оправдаться, если повернет дело с умом.

Как бы там ни было, но сова от Дамблдора застала Аластора дома.

– Письмо недостойному супругу хозяина, – Кричер вручил запечатанную записку Сириусу.

– И что он от тебя хочет? – прочитав пару строк от Дамблдора, Сириус отдал послание Аластору. Никакие чары конфиденциальности на корреспонденции Грюма не являлись преградой для его партнера – специфические узы брака разрушали их без напряжения. Так что Дамблдору понадобилось бы посерьезнее зачаровать письмо, если он хотел что-то утаить.

– Могу только догадываться. Начали следствие по делу Лестрейндж, – Грюм не видел причин скрывать свои догадки – все равно Сириус выпытает, если пожелает.

– А ты там замешан? – Сириус бросил внимательный взгляд на супруга, отвлекаясь от сочного куска мяса, который разрезал на тонкие полоски.

– Я ее задерживал, – не вдаваясь в подробности, поставил в известность Грюм.

– И в чем подвох? Ведь не стал бы Альбус тебя по пустякам вызывать. Кстати… Ты в курсе, почему он тебя к себе не пригласил? – глаза Сириуса радостно загорелись. – Нет? Так я скажу! Он пытался из студентов сколотить себе отряд – Армия Фоукса называется, но его вычислили попечители и прижали к стенке. Мне Гарри вчера сообщил, – похвастался Сириус своей осведомленностью.

– И что тебя больше забавляет: то, что Альбус уже ищет себе соратников среди детей, или то, что ему помешали? – Аластор обрадовался смене темы – он слегка переживал по поводу дела Лестрейндж. Все-таки они там многовато ей приписали в обвинении.

– Меня радует все, что приведет Альбуса к падению. Никогда не прощу ему смерти Поттеров! Так что там с моей кузиной? Я уже сидел в Азкабане, когда ее арестовали, так что я не имею представления, что там и как. Рассказывай, пока я не стал слова клещами из тебя тянуть, – Сириус оказался достаточно наблюдателен, чтобы понять – Аластор то ли пытался что-то скрыть, то ли просто хотел умолчать о чем-то.

– Альбус частично сфальсифицировал ее дело, – Грюм отодвинул пустую тарелку и решил и в самом деле не дожидаться, когда начнут поступать однозначные приказы. – Мы задержали ее дома – метки на руке было достаточно, чтобы не возиться со всякими бумагами. Беллатриса не пыталась никуда сбежать. Как позже стало понятно – она сидела в родовом гнезде, потому что готовилась стать матерью. Срок не очень большой был, так что мы не поверили, когда она объявила, что беременна. Ну а на допросе в Аврорате – не помню точно: кажется, на втором или третьем – она ребенка и лишилась. Прямо там – в кабинете. Фрэнк перестарался, – Грюм закусил губу. Как бы он ни ненавидел всех Упивающихся, все же этот случай ему долго снился потом ночами, заставляя просыпаться от страха. Мать, носившая под сердцем дитя, была священна даже для таких черствых вояк, как Аластор.

– Почему ее сразу не показали колдомедику после того, как она вам сказала о своем положении? – Сириус почувствовал, как мурашки побежали по телу – ему было жаль Беллатрису, а еще – он до дрожи захотел отомстить тому, кто ее обидел. И не только как глава рода или кузен, а просто как нормальный человек.

– Моя вина. Я же руководил задержанием, – Аластор покачал головой, и по нему было видно, что он не гордился своим поступком. – Не поверил я ей тогда, думал – пустые отговорки, чтобы уйти от ответственности. А потом было поздно.

– И что дальше? – Сириус решил не устраивать разборок, а сначала узнать как можно больше фактов от Аластора, а потом сообщить обо всем Люциусу. Он мысленно удивился, почему это Малфои не попросили его раньше расспросить Грюма? Они ведь должны были знать, что тот замешан в деле Беллатрисы.

– Ее отправили в изолятор при Аврорате, а оттуда в больницу под охраной, – послушно продолжил Аластор. – Ее супруга мы к тому времени еще не задержали. Он каким-то образом узнал о случившемся и вместе с братом и еще одним дружком отправился мстить Лонгботтомам. Что они там делали с Фрэнком и Алисой – не имею представления. Альбус нашел тех в невменяемом состоянии и сказал, что это результат множественных Круцио.

– А что врачи? Они же должны были разузнать все об обстоятельствах получения повреждений и поставить диагноз? – Сириус задавал по ходу вопросы, направляя объяснения Грюма.

– Ничего определенного они не выяснили. Причину записали со слов Альбуса. Вроде следы от Круцио действительно обнаружили на Лонгботтомах, с виду полностью потерявших память о себе взрослых – словно вернулись в детство. Но что-то у них там повредилось в головах, и они теперь не могут обучиться всему по новой. Их случай регрессии признали редким и абсолютно не изученным, – Грюм замолчал, ожидая реакции Блэка на его слова.