– Поверь, подводить тебя под удар – не в наших интересах. Корнелиус, мы ставим на тебя в гонке за министерское кресло в этом году. Не собираюсь врать, что через пару-тройку лет все останется так же – это будет опять-таки зависеть от твоей готовности улучшить условия существования волшебников в магическом мире. Но сейчас ты нам нужен, – Пий Тикнесс начал с моральной поддержки Фаджа. Сколько бы ошибок тот ни сделал, занимая пост министра, он все же был не только политиком, но и неплохим по сути человеком, мораль и справедливость для которого не являлись пустым звуком. – Так что твоя репутация ни в коем случае не будет брошена под пресс недовольства общества.

– Не представляю, как можно окунуться во все это и выйти без потерь, по крайней мере, поначалу, пока не появятся конкретные результаты, – Корнелиус недоверчиво покачал головой. – Я понимаю, что суд в прошлом допустил промахи, и даже догадываюсь, чем это было вызвано, но как теперь мне – руководителю Министерства – заявить об этом и не остаться в проигрыше? Кому будет интересно знать, что в то время не я был министром?

– Вот поэтому ты повторишь ход, сделанный ранее Дамблдором, – очень серьезным тоном заметил Пий, останавливая заявления неуверенности Фаджа. – Вспомни, что было им предпринято летом 1987 года, через шесть лет после волны процессов над ортодоксами – давай называть вещи своими именами, потому что этикетку «Упивающиеся Смертью» им прикрепил как раз тот самый Дамблдор, о котором пойдет речь, а они себя никогда так не именовали. Не помнишь? Так я тебе расскажу. Давай по порядку, чтобы потом снова не возвращаться к началу и ничего не упустить. Значит, так – еще в 1981 году, когда начались суды над сторонниками так называемого Темного Лорда…

– Почему «так называемого»? – перебил Фадж – раз уж разбираться со своими новыми позициями на политической арене, то нужно было выяснить все детали.

– Потому что так его окрестил Дамблдор, имевший в то время большой вес в Министерстве. Кому, как не победителю великого Темного Лорда Гриндевальда было лучше знать, с кем столкнулись жители магической Британии? – Пий насмешливо и чуть презрительно фыркнул. – Именно поэтому общественность поддержала его мнение и даже не спорила с оценкой действительной опасности, которую якобы представляли ортодоксы. Альбус сказал, что в Британии появился Темный Лорд – и все сразу задрожали и попрятались, даже не пытаясь разобраться, от кого и зачем. Вот что тогда было. Корнелиус, ты читал устав ортодоксов, могу тебе поклясться собственной магией, что он абсолютно ничем не отличается от того, что было раньше. И ортодоксы продолжают заниматься теми же вопросами, что и тогда – пятнадцать лет назад. Скажи – это похоже на работу террористической организации, стремящейся уничтожить всех неугодных и тому подобное? – Пий сделал паузу, ожидая ответа.

– Нет. Может, я не такой уж виртуозный политический игрок, но в том уставе, который мне принес Фоули, не было ничего, кроме условий, на которых собираются сотрудничать ученые и любители изобретать что-то новое в магическом мире. Там содержатся лишь правила, чтобы никто не пытался присвоить себе заслуги другого волшебника, – послушно высказал личное мнение Фадж – он в самом деле хотел разобраться, как именно ортодоксы видят ситуацию, потому что ведь известно – правда у всех своя.

– А в таком случае – о каком Темном Лорде может идти речь? – на этот раз вопрос Пия прозвучал риторически, но Корнелиус все же отозвался на него:

– Я предполагал, что вы сначала оправдаете тех, кто попал в Азкабан, а потом уже возьметесь восстанавливать справедливость в отношении своего бывшего лидера. Но ты, как вижу, решил зайти с другой стороны, по крайней мере, в беседе со мной, – замечание прозвучало достаточно благодушно, чтобы Тикнессу следовало начинать переживать о том, что Фадж откажется от сотрудничества.

– Мне думается, что ортодоксы достаточно пострадали из-за одного-единственного выскочки. Древние магические рода слишком много потеряли в том противостоянии, чтобы продолжать гноить членов их семей в Азкабане только за то, что они защищались, – что-то в тоне отповеди Тикнесса дало Фаджу повод решить, что тот тоже лишился кого-то близкого в прошлой войне, поэтому он не стал больше мешать ему рассказывать о плане, по поводу которого они и встретились сегодня. – В 1981 году, когда начались суды над ортодоксами, Дамблдор настоял на необходимости отказаться от наказания для них в виде Поцелуя дементора, мотивируя это тем, что они должны иметь время, чтобы осознать свои ошибки, – Пий продолжил свои пояснения, сделав вид, что ему не пришлось отступать от темы. – Что его заставило воспрепятствовать полному уничтожению своих врагов – сложно судить. Скорее всего, он просто хотел выглядеть всепрощающим, как маггловский бог. Но это все же спасло жизни тем, кого мы постараемся оправдать в этом году. У них разные сроки, но преимущественно – двадцать-тридцать лет заключения, почти пятнадцать из которых они уже отбыли. Пожизненное лишь у троих, с ними будет сложнее – там понадобится еще доказать, что возможен пересмотр дела, если мы не сумеем добиться полной амнистии, – Пий вздохнул, но его твердый взгляд говорил, что ортодоксы вряд ли отступятся. – А еще пожизненный срок был у Барти Крауча за его дерзость во время суда, но он умер лет через семь после заключения – не выдержал. Жаль, был очень талантливый волшебник, хоть и молодой, к тому же обладал довольно большой магической силой. Зря отец не заступился за него, возможно, сейчас мы и Барти смогли бы вытащить из застенков. Остальные, слава Мерлину, пока живы. Да, некоторые почти в невменяемом состоянии, но живы.

– Вы надеетесь всех своих освободить? – рискнул спросить Корнелиус. После чуть ли не отповеди Пия ему было немного не по себе. Речь шла о сломанных жизнях, которые еще оставалась возможность спасти, так что рассуждать о том, как следовало называть их бывшего лидера, казалось точно неуместным.

– Надеемся, – подтвердил Пий и продолжил: – Летом 1987 года Дамблдор предпринял несколько шагов по закреплению своего авторитета среди общественных масс, хотя не исключено, что он имел и еще какую-то выгоду от собственных действий. В числе разных начинаний он, как пропагандист всего маггловского, призвал присмотреться к их юридическому праву и законам, позволяющим к некоторым бывшим преступникам, осознавшим всю глубину своего проступка, проявить снисхождение и заменить им наказание на более мягкое. Так он вещал со всех трибун и страниц «Ежедневного Пророка». Правда, его слова не подкреплялись никакими конкретными предложениями и проектами нововведений, так и застыв на уровне ознакомительных невнятных речей. Однако он тогда устроил ряд показательных посещений Азкабана, где успел пообщаться со многими заключенными, среди которых были и те, кто отбывал срок за принадлежность к, так сказать, группировке Упивающихся Смертью. Чего хотел добиться Дамблдор – не известно. Его беседы сводились к расспросам о том, как заключенный представляет себе жизнь на воле, если ему выпадет возможность освободиться досрочно. Это якобы должно было помочь в определении степени раскаяния нарушивших законы. Лишь первые из тех встреч проходили в присутствии еще кого-нибудь из Министерства или Визенгамота, но Азкабан не то место, куда приятно отправляться по собственной воле даже с благородной целью наставления преступников на путь истинный. Поэтому уже после третьего визита Альбусу дали возможность одному нести узникам «свет правды и добра». Это охладило и его пыл, поэтому он еще несколько раз пообщался с теми, кто отбывал сроки в Азкабане, и оставил свою затею. Никаких практических действий так и не было предпринято – ничьи дела не пересматривались, никого на волю не отпустили, – Пий замолчал, давая Фаджу возможность самому сделать соответствующие выводы из сказанного.

– И вы хотите, чтобы я тоже отправился в Азкабан вести беседы с преступниками? – Корнелиусу не понадобилось много времени, чтобы понять, чего от него ожидают.