Наконец, я увидел нужную мне табличку. Тяжёлая дверь из чёрного дерева стояла непоколебимо, будто бы сначала поставили дверь, и только затем вокруг неё вырос целый город. Надпись на табличке гласила, что здесь живёт и работает Ричард Мейхью, торговец пряностями, но я уже тысячу раз покупал у него всё, что можно, и всё, что нельзя. Всё, что угодно, кроме пряностей.

Я постучал условным стуком, два длинных и два коротких. Спустя несколько минут дверь отворилась ровно настолько, чтоб я мог протиснуться.

— Привет, Ричард, — сказал я, отряхивая несуществующую пыль с рукавов.

— Я же говорил тебе больше здесь не появляться! — вместо приветствия зашипел Ричард.

От злости и неожиданности он побагровел и затряс головой, отчего белые букли накрахмаленного парика затряслись, как кроличьи уши. Шитый золотом камзол был расстёгнут на тощей груди, а в руке Мейхью держал короткую дагу, острие которой мелко дрожало. Похоже, я застал его врасплох.

— К чему столько агрессии, Ричард? — спросил я. — Мы же джентльмены.

— В прошлый раз мне пришлось из-за твоей неосторожности платить начальнику форта целых тридцать фунтов!

— Это была и твоя неосторожность тоже, Ричард, — я поспешил его успокоить. — Ты ничего мне не сказал о том, что бухта просматривается из форта. В конце концов, ты же всё уладил?

— Уладил, но теперь он знает, что я якшаюсь с пиратами. А мне моя репутация дорога, — фыркнул Мейхью, но рука с дагой немного опустилась.

— Найди мне того, кто в этом городе не связывается с пиратами, и я дам тебе шиллинг. В этот раз всё легально, дружище, — я улыбнулся самой широкой улыбкой из своего арсенала.

— Никакой контрабанды? — спросил он.

Я сделал вид оскорблённой невинности.

— Ричард, мы же джентльмены.

Он поправил парик и нацепил своё неизменное пенсне.

— Приятно иметь с тобой дело, — сказал я.

— Заткнись, Эд. Оставь свою лесть напомаженным придворным чиновникам.

Я посмотрел на его парик и усмехнулся.

Ричард, как водится, обобрал меня до последнего пенни, предлагая всё новые и новые, несомненно нужные, товары, о которых я позабыл. Я отчаянно торговался за каждую доску, за каждую бочку, но куда мне против матёрого торгаша. Когда я вышел из его дома, мне впору было присоединяться к попрошайкам на улице. С другой стороны, когда всё это доставят на корабль, само собой, в обход таможни, то «Мститель» будет полностью готов к починке и последующему выходу в море.

Я вернулся на борт, скользнул взглядом по кучке новобранцев, сгрудившихся на баке, и прошёл в каюту. Привычная лёгкая качка успокаивала и убаюкивала, я давно уже отвык подолгу находиться на берегу. Я сел за стол и отметил в журнале все расходы, ужасаясь получившейся сумме. Даже с учётом продажи захваченного груза цифры получались запредельные. Где-то меня надули, но я пока не мог понять, где именно. С другой стороны, Ричард всегда продавал качественные товары, заботясь о своей репутации, и за это я мог не волноваться.

— Отплываем завтра с рассветом! — крикнул я, не сомневаясь, что приказ услышат и передадут всем, кто сейчас находился в городе. Мне не терпелось починить судно и выйти на охоту.

Я вышел на палубу и посмотрел на горизонт, где огромное синее небо сливалось с океаном. В груди поселилось щемящее чувство тоски. Где-то там, в море, ходят полные добычи корабли, нагруженные золотом и серебром, которые только и ждут, чтоб их ограбили. Доны, томми, лягушатники, разницы я не ощущал. Золото у всех одинаковое.

Кто-то из новобранцев подбежал ко мне.

— Когда будет обещанный ром, сэр? — спросил он.

Я нахмурил брови.

— Какой ещё ром?

— Ваш офицер сказал, что каждому будет выдана порция рома, — новичок своим видом больше походил на оборванца из трущоб, чем на моряка. Красный нос и багровые прожилки на лице свидетельствовали о том, что он поступил на службу только ради бесплатной выпивки.

— В море, один раз за вахту, — объяснил я. — Ступай.

Пьянчуга удалился с таким печальным видом, будто я только что убил всю его семью. Я пошёл дальше.

На шканцах сидели индейцы, и под чутким руководством Филиппа учились вязать морские узлы и отличать лини от шкотов. Практики у них было много, а теория, наоборот, отставала. Я удовлетворённо осмотрел результаты. У Филиппа были все шансы сделать из этих сухопутных крыс настоящих моряков. Даже при том, что сам Филипп морским волком не был.

Среди индейцев возвышался Джон, который умудрился где-то раздобыть добрую связку амулетов, и обвешался ими, как рождественская ёлка. Остальные последовали его примеру, и соорудили себе такие же талисманы из подручных материалов. Завидев меня, Джон что-то зашептал соседу, и тот не преминул сделать в воздухе жест, отвращающий зло. Скоро по кораблю пойдут неприятные слухи.

— Джон! — я окликнул верзилу.

Он с явной неохотой повернулся ко мне.

— Капитан? — спросил он с чудовищным акцентом.

— Амулеты — за борт.

Суеверные индейцы и негры зашептались в страхе. Остальные матросы прислушались, ожидая развязки конфликта.

— Духи злые будут! Никак нельзя! — ответил Джон, перебирая свои талисманы, которые гремели и звенели при каждом его движении. — От зверя, от злого моря, от дурного глаза!

— За борт.

— Нельзя! Сильный колдун! Духи рассердятся! — в один голос загомонили его дружки. Филипп скривился как от зубной боли и перекрестился.

Я ещё раз посмотрел на высокого индейца. Я не верю в колдунов, духов и силу молитвы, но все индейцы из команды зауважали Джона всего через день. А это многого стоило. И это могло бы помочь мне держать команду в узде.

— Колдун, говорите? — спросил я. — Колдовства на борту я не потерплю.

— Ты сам — колдун! — выкрикнул Джон.

Старая песня.

— Заткнись, — бросил я. — Я не колдун, не мертвец и не восставший из мёртвых.

Индеец фыркнул с видом «мне лучше знать» и отвернулся к своим узлам.

— А если попытаешься заняться своей чепухой на борту моего корабля — я сожру твою душу и превращу тебя в живой труп. Амулеты можете оставить, но только я почувствую хоть попытку колдовать на борту — отправитесь за борт вслед за своими побрякушками.

Джон сделал вид, что не слышит меня, но я заметил, как побледнело его лицо. И как побледнели остальные индейцы.

— Возвращайтесь к учёбе, чёртовы бездельники. Филипп, пусть сплетают канаты и чинят паруса. Завтра в море.

Француз живо отдал приказы. Я огляделся, и заметил весёлые ухмылки на лицах английских моряков. Ухмыльнувшись в ответ, я сошёл на берег и отправился на прогулку.

Следующим утром, в момент, когда «Мститель» отдал швартовы, на борту находилось полсотни новобранцев. Вместе с остальными набралось чуть больше восьмидесяти моряков, и этого как раз хватало, чтобы управлять кораблём без каких-либо трудностей.

Уходить далеко от острова я не стал. Пляж в нескольких милях от города подходил для моего дела идеально — защищён от ветра и волн песчаной косой, достаточно пологий, чтоб вытащить корабль на берег, достаточно близко к Порт-Ройалу, если что-то понадобится, и достаточно далеко, если кто-то захочет сбежать.

«Мстителя» тащили на буксире, на вёслах, а потом пришлось взяться за канаты. На берегу его поставили на брёвна, и днище, заросшее водорослями и ракушками, показалось над водой. Неудивительно, что корабль стоял на воде неуклюже, как отожравшийся гусь.

В тени деревьев тут же выросли хижины из веток, на песке тут и там запылали костры. По берегу потёк густой запах мясной похлёбки. Матросы расположились поудобнее, нежась в лучах жаркого карибского солнца, но мои приказы быстро выбили из них всю праздность. Работы предстояло чудовищно много.

Я и сам принял участие с топором в руках. Пока одна половина команды зачищала днище, мы меняли прогнившие доски, устраняли течи и слабые места, перекраивая судно под нужный мне манер. К счастью, среди новобранцев оказалось несколько хороших плотников.