В журнале, главным образом, фигурировали даты и порты, минимум информации. Даже то, что есть, было написано скупым убористым почерком. Я открыл новую страницу, достал чернильницу с песочницей, и записал поворот на юго-юго-восток, к Ямайке. Затем посыпал лист песком, чтобы быстрее высохло, и вышел на палубу. Корабль жил своей жизнью, всё шло своим чередом, и я изнывал от безделья.

Добираться до острова пришлось дольше, чем я предполагал. «Мститель», изрядно побитый, тащился со скоростью пешехода даже при попутном ветре, и я, привыкший к скорости моего брига, злился и проклинал испанские верфи и это корыто.

Несколько раз во время пути я видел паруса на горизонте, но, слава богу, обошлось. Никто не проявил к нам интереса, иначе мы стали бы лёгкой добычей.

Порт-Ройал встретил нас знаменитой россыпью рифов в заливе. Город, один из крупнейших на островах Вест-Индии, стоял на длинной песчаной косе, защищённый фортами и пушечными батареями. Стоял несокрушимо и непоколебимо, как знак английского превосходства в южных колониях.

Я по памяти провёл барк между отмелей, прямо в гавань. На берегу я уже видел любопытных горожан, жадных до слухов и новостей. А новый корабль в гавани — это всегда свежие новости и почти всегда хорошая прибыль.

Матросы столпились на палубе, предвкушая славные походы по местным тавернам и борделям, знаменитым на весь архипелаг. Им не терпелось потратить свою долю добычи. А я, как капитан, буду вынужден спустить свою долю на ремонт, доски, парусину, пушки, порох, провиант, и прочие вещи, без которых «Мстителю» нечего делать в море. И неважно, что все моряки выделили денег на ремонт корабля, эти крохи уйдут, как песок сквозь пальцы. В этот раз барк побили слишком сильно.

Барк наконец-то пришвартовался, мы спустили трап, и я, впервые за долгое время, ступил на твёрдую землю свободным человеком и хозяином собственного корабля. Все, кроме дежурных матросов, поспешили тоже сойти на берег. Портовый служащий застыл в недоумении, пытаясь понять, кто из нас капитан судна, и я подошёл к нему сам.

— Ваш корабль, сэр? — спросил он, разглядывая меня и разношёрстную толпу за моей спиной.

— Чертовски верно, — ответил я. — «Мститель», под флагом, храни её Господь и святой Георгий, чёрт побери, Англии.

— А вас как зовут, сэр? — уточнил чиновник.

— Эдвард Картер.

— Добро пожаловать на Ямайку, сэр. — натянуто улыбнулся он. — Портовый сбор заплатите сейчас, или в управлении?

Я оглянулся на своих головорезов, которым уже не терпелось разойтись по кабакам. Шлюхи призывно махали руками из окон, матросы махали им в ответ, но пока красномундирники не увидят, что сбор оплачен — в город никто не пройдёт.

— Сколько? — вздохнул я.

Приказчик назвал сумму, от которой мне захотелось размозжить его голову о мостовую и сбросить труп с причала. Кулаки непроизвольно сжались, а из глотки вырвался сдавленный рык. Чиновник побледнел и снизил пошлину на несколько шиллингов.

— Я дерусь с испанцами не для того, чтоб ты наживался на моей крови, — тихо сказал я.

— С английскими купцами вы тоже не для этого дерётесь? — спросил он.

Проклятье, стоило один раз напасть на английский караван, как весь архипелаг через месяц знал, что я грабил своих соотечественников. А ведь я там даже никого не убил.

Скрипя зубами от бессилия, я отсчитал необходимую сумму. Приказчик, масляно улыбаясь, росчерком пера зафиксировал факт нашего прибытия, и мы отправились в город греха, столицу английской Вест-Индии, и крупнейшее убежище пиратов и разбойников всех мастей.

Я рассчитывал задержаться на Ямайке надолго, поэтому никаких условий для моряков не ставил. Кто хотел уйти — мог уходить, полная свобода. Но я знал, что никто не уйдёт, для многих «Мститель» стал единственным местом, где они могли чувствовать себя нужными. Пьяницы, индейцы, негры, дезертиры и бывшие каторжники могли возвыситься только в пиратской команде.

И уже через несколько минут я остался на причале совершенно один. Матросы разбежались по кабакам, горожане потеряли интерес к новому кораблю, и только стражники в красных мундирах стояли неподалёку, лениво обмахиваясь шляпами.

Я ещё раз посмотрел на «Мстителя», удостоверился, что всё в порядке и дежурные матросы исправно несут службу, и пошёл в город.

Порт-Ройал мог удивлять каждый раз, сколько бы ты не посещал его. Каждый раз можно было найти приключения на свою голову, и каждый раз разные. Вот и сейчас, стоило мне протиснуться на одну из площадей, по пути к торговым лавкам, как я увидел работорговцев на невысоком помосте. Вокруг собрались горожане, разглядывая товар — заросших испуганных негров, недавно привезённых из Африки, неудачливых преступников, военнопленных и обедневших заёмщиков.

Дамы в роскошных платьях о чём-то шептались, разглядывая оборванных грязных рабов, стоящих в трёх шагах от них. Богатые плантаторы намётанным взглядом заранее выбирали самых сильных и живучих, а работорговцы громко выкрикивали цены, ставки и имена.

Я протиснулся через толпу, поближе к помосту. Горожане расступались, судорожно хватаясь за кошельки. Я только посмеялся. В потрёпанной моряцкой одежде, небритый, я был больше похож на одного из рабов, чем на кого-то из местных. Хотя в прошлые разы эти же горожане приветливо кланялись или махали шляпами, завидев меня.

Рабы на помосте смиренно ждали своей участи. Торговцы давно выбили из них волю к сопротивлению. Я присмотрелся к бедолагам, нет ли среди них кого-нибудь знакомого, но их измождённые лица я видел впервые.

Один из индейцев-рабов, длинноволосый верзила, встретился со мной взглядом и отшатнулся так, словно увидел дьявола. Остальные как ни в чём не бывало стояли, ни на кого не обращая внимания. Я подошёл поближе.

— Муэрте! Мертвец! — индеец что-то затараторил на ломаной смеси испанского и английского, но я понял только это.

Если бы не цепи, он наверняка убежал бы. Но деваться было некуда, и теперь он стоял передо мной и мелко дрожал, отводя глаза.

— В чём дело? О чём ты? — спросил я.

— А ну отойди, оборванец! — рявкнул торговец и стеганул индейца плетью. — С рабами разговаривать запрещено!

Торговец замахнулся было и на меня, но щелчок взводимого курка заставил его замереть, как кролика перед удавом.

— Я стражу позову, — произнёс он. Рука с плетью медленно опустилась.

Толпа начала потихоньку рассасываться.

— Не успеешь. Покупаю вот этого, — я указал на индейца. Тот, всё ещё охваченный ужасом, казалось, даже не заметил удара.

— Двадцать фунтов, — мгновенно ответил торговец. После слов о покупке он и его дружки заметно расслабились.

— Ты всё ещё у меня на мушке, дружище.

— Двенадцать, и ни одним песо меньше.

— Восемь, — предложил цену я. — Посмотри, он же сумасшедший. Кто даст двенадцать фунтов за безумца?

— Одиннадцать, — парировал работорговец и двумя пальцами потрогал бицепсы индейца. — Он довольно силён.

— Девять.

— Сойдёмся на десяти?

Я убрал пистолет и отсчитал монеты. Торговец хищно улыбнулся и отстегнул цепь. Индеец никак не отреагировал, по-прежнему стоя рядом с остальными рабами.

— А ну, пошёл! — рыкнул торговец, сталкивая его с помоста.

Я поймал индейца за руку и потащил куда подальше от этой площади, вездесущей толпы и любопытных глаз. Один из переулков Спаниш-тауна, старого района, подходил идеально. Я прижал индейца к стене и ткнул пистолетом ему в живот.

— Теперь говори, — тихим ровным голосом произнёс я.

Индеец испуганно хлопал ресницами, то и дело пытаясь вырваться.

— Помирать будешь долго, — вздохнул я.

— Т-ты уже мёртв! — заикаясь от волнения и отводя глаза, просипел он.

— Живее всех живых, — хмыкнул я.

Индеец снова затараторил, сбиваясь на родную речь.

— Помедленнее, чёрт тебя дери.

Он мотнул головой как лошадь на водопое, с шумом втянул воздух и, наверное, впервые за всё это время, внятно, на чистом английском, произнёс: