Вид у меня, надо полагать, настолько бледный, что Белов сжаливается. Он ведь знает «прелести» похмелья не понаслы-шке.

Закупаю десять бутылок пива и пересаживаюсь в Санин «БМВ». Мою «девятку» оставляем на платной автостоянке. Завтра заберем. В ней же прячем под сиденьем «стечкин». Сегодня ствол больше не понадобится. Объезд точек – занятие вполне мирное. Коммерсанты (особенно Кривчиков) встречают нас с угодливым радушием. Мы не дерем с подопечных три шкуры. Каждый платит в меру сил, и нам в прибыль, и себе не в убыток. Понимают отлично, повезло им с «крышей». Среди братвы разные люди попадаются: иные от жадности да по глупости оберут коммерсанта до нитки, разорят, а потом сидят на бобах. С голого-то взять уже нечего! Объезд завершается около пяти вечера. Я к тому времени накачиваюсь пивом под завязку. Похмелье будто рукой сняло, но вот беда – ноги заплетаются и язык ворочается еле-еле. Саня привозит меня домой. Опять в квартире проклятый «гололед». Так, аккуратненько, по стеночке, по стеночке… Не раздеваясь – плюх на диван… Вика, любимая, сходи в палатку, купи мужу пивка! Вот спасибо, моя радость! Чученька! И ты здесь, кис-суля! Давай поглажу… Уф, устал. Спать хочется. Выпью пару бутылочек да на боковую.

Доставив захмелевшего друга по назначению (прямо до дивана), Александр вернулся домой, загнал машину в гараж, поужинал, затем, наполнив ванну, с наслаждением погрузился в горячую воду и прикурил сигарету. Что ж, день прошел удачно, с В-скими договорились полюбовно, как и подобает нормальным пацанам. К сожалению, в нынешнее время далеко не все нормальные, особенно те, кто балуется наркотой. Стоит перед тобой обкуренный отморозок, глаза стеклянные, морда чугунная, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Такому без толку что-либо втолковывать. Недавно подобный субъект едва не прикончил Белова, благо у Александра реакция оказалась быстрее. Он успел выхватить оружие первым и всадить две пули в правое плечо придурка. Щенок взвыл и выронил волыну. При этом воспоминании Белов поморщился. Он не любил прибегать к насилию, но иногда приходилось. Ничего не поделаешь! Хорошо хоть не убил долдона, не взял лишнего греха на душу, а позагорать пару недель в больнице мудаку полезно. Авось прорежутся в закостенелом мозгу извилины…

Пролежав в ванной часа два, Александр оделся и решил пойти прогуляться по близлежащему лесопарку. Его постоянно мучила бессонница, сказывалось нервное перенапряжение. Вместе с тем Белов старался не принимать сонника[62], на которые, кстати, плотно подсел Андрюха Воронов. Горстями глотает, без них вообще не спит. При его-то здоровье! У Воронова прострелена грудная клетка, пробита плевра, чуть выше печени застрял во внутренностях заряд волчьей картечи. Свинец периодически окисляется, и парня крутит от боли. Пахан бригады, где раньше работал Воронов, предлагал свести с врачом экстра-класса. Сделать операцию. Андрюха отказался. Александр посоветовал ему не злоупотреблять колесами[63].

– Угробишь себя, Андрей, – сочувственно-укоризненно сказал тогда Белов.

– Плевать! – отмахнулся Воронов и перевел разговор на другую тему. Похоже, свою жизнь он ни в грош не ставит. Угнетает что-то Андрюхину душу.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил как-то его Белов.

– Можешь! – серьезно ответил Воронов. – Пристрели! – И, заметив вытянувшееся лицо друга, криво усмехнулся: – Шучу, шучу…

На улице почти полностью стемнело. Моросивший на протяжении дня дождь прекратился. В очистившемся от туч небе сияла холодная луна. Легкий ветерок лениво перебирал верхушки деревьев. Александр неторопливо брел по присыпанной крупным гравием дорожке. Было тихо, лишь перекликались в ветвях ночные птицы. Неожиданно издалека донеслись приглушенные голоса. Подгоняемый неясным предчувствием, Белов убыстрил шаг. Вскоре он увидел синюю «восьмерку» с потушенными фарами. Возле нее толпилось несколько фигур. Судя по всему, ситуация среди присутствующих оставляла желать лучшего. Александр подошел поближе.

– Мальчики, не надо! – всхлипывал девчоночий голос.

– Последний раз повторяю, бери в рот, – отвечал нахальный визгливый фальцет, принадлежащий особи мужского пола.

– Я не хочу!

– Куда ты денешься, сучка?! Шампанское пила с нами в баре? Пила! Покататься согласилась? Согласилась!.. Соси в темпе, твою мать… Бесплатных пирожных не бывает!

– Я не думала… не знала! – плакала девчонка.

– Гы-гы-гы!

В груди Белова всколыхнулось негодование.

«Паршивые выродки, – с отвраще-нием подумал он. – Сексуально озабоченные скоты!!!» Александр вовсе не от-личался целомудрием и уже не помнил, со сколькими женщинами успел переспать, – их общее количество давным-давно перевалило за сотню, – однако он никогда никого не насиловал. Белов признавал секс исключительно на добровольной основе. Если симпатичная женщина тебя хочет – милости просим в койку, не хочет – скатертью дорога! Другую найдем!

Между тем атмосфера около машины накалилась. Обладатель визгливого фальцета извлек из кармана нож, тускло блеснувший в лунном свете.

– Уши отрежу! – проверещал подонок. – Мое терпение иссякло!!!

– Мое тоже, – приблизившись к нему вплотную, спокойно сказал Александр. – Убери перышко, детка, порежешься!

Трое бритоголовых парней удивленно воззрились на него.

– Убери перышко! – повторил Белов. – Или у тебя со слухом проблемы?

– Ты кто такой?! Чего лезешь?! Оборзел?! – пробасил старший из компании насильников, лет двадцати трех, с толстой свиноподобной рожей и цепочкой из дешевого турецкого золота на запястье.

– Ага, оборзел, – согласился Александр и жестоким боковым ударом свернул свиноподобному челюсть.

Державший нож имел глупость замахнуться. Белов молниеносно провел заученный до автоматизма еще в военном училище прием. Раздался дикий звериный вопль. Третий пытался убежать, да не тут-то было! Белов редко поддавался чувству гнева, но если поддавался, то становился опаснее разъяренного тигра…

Драпать собрался?! Не выйдет!.. Подсечка… Болевой захват (за руку и за волосы одновременно)… Пару раз мордой об капот. Готов, пидор!.. Слышь, ты, хозяин ножичка, перестань верещать!.. Ах, тебе больно!.. Ладно, я добрый… Получи порцию наркоза… Удар ребром ладони в основание черепа. Затих, отключился… Вот так-то лучше, сопляки! Впредь не обижайте беззащитных девочек и не хамите незнакомым дядям!

Спасенная девочка смотрела на Александра с собачьей преданностью. «Придется довести до дома, – с неудовольствием подумал Белов. – Да в придачу выслушивать поток благодарностей! Может, пригласить к себе на запасную хату?[64] Неохота, к тому же она не в моем вкусе…»

– Пойдем, – вслух сказал он. – Провожу на всякий случай…

С трудом отделавшись от беспрерывно тараторящей и чуть ли не признающейся в любви девицы, Александр возобновил прогулку.

– Развелось недоумков на белом свете, – ворчал он. – Не дадут спокойно подышать воздухом, расслабиться перед сном. Эх, жизнь-жестянка!..

С минуту поразмыслив, Белов направился в сторону кладбища, рассудив, что мертвецы вряд ли попытаются кого-либо изнасиловать или затеять драку.

На кладбище действительно царила тишина. Александр вздохнул с облегчением. Православный, отнюдь не суеверный человек, он, разумеется, ни капли не верил смакуемым скандальными газетенками «сенсационным» материалам насчет воскресших покойников, вылезающих из могил вурдалаков и прочей дребедени.