Совершенно случайно знания Александра, как механика и экономиста, были востребованы начальством, которое в силу своей полу грамотности, а зачастую и просто неграмотности, поскольку управлять Государством рабочих и крестьян может всякая кухарка…, но запускать тепловые двигатели для обогрева теплом и электричеством рабочие кухни были всё же непригодны практически, то вот тогда Александр становится, вдруг, инженером, ему даже выставляется какой — то там срок отсидки и засчитывается сколько — то за сколько — то, но всё это, как он понимал, просто ерунда, а на самом деле втюрилась в него дочь начальника лагеря, а тот проявил к нему сочувствие, поскольку знал, что его жена и отец расстреляны в присутствии этого самого заключенного, вот он и благословил свою дочь на встречи с этим крупным мужиком и от него у начальника лагеря родился внук — Петр. А поскольку с вредителями Александр, по мнению начальника лагеря, не служебных контактов не имел, то был расконвоирован и даже с некоторых пор проживал в его на правах зятя, хотя и числился среди новых родственников "интеллигентом х…". А Александр всё больше молчал. И может быть, это чрезмерное молчание и спасало его от неприятных дальнейших событий. Сразу после начала войны, он несколько раз при поддержке своего высокого родственника подавал заявление "дать возможность кровью смыть" свои прегрешения перед Советской властью. И после неоднократных попыток такое благословение было дано. Так он в качестве капитан — инженера оказался после всяких проверок и перепроверок под гласным надзором особистов, оказался на "Голубом крейсере", как прозывали его лётчики "Юнкерсов" — этот лидер эскадренных миноносцев "Ташкент", корабль, ставший на Черном море почти легендарным, прорываясь в осажденный Севастополь и снова и снова возвращаясь в него для вывоза оборудования и раненых. И вот на обратном пути каждый лишний узел повышает шансы дойти, дотянуть, уберечь корабль от дальнейших ударов. Новая команда: "Турбинам работать до последней возможности!" Но нос зарывается все сильнее. И, несмотря на все меры, принимаемые аварийными партиями, медленно, но неуклонно затапливается первое машинное отделение. — Циркуляционные насосы покрыты водой полностью, — передает Александр, некоторое время спустя. За двести минут на корабль, успешно увернувшийся от противника, сброшено около пятисот бомб, а "Ташкент" всё на плаву и почти все пассажиры невредимы… — Товарищи! Приближаются наши корабли. Они уже видны с мостика!.. — сообщает капитан. Но кто сообщил фрицам о месторасположении "Ташкента" сейчас в доках порта? И, мстя за все неудачи, — 2-го июля 1942 г. "Юнкерсы" делают ещё один заход на беззащитный корабль. На своих постах в глубине корабля встретили смерть свыше 75 человек и в том числе инженер-механик Александр, так и непрощенный своим Государством. Не довелось получить ему орден Красного Знамени. А на кладбище Новороссийска появилась братская могила с надписью на памятнике: "Морякам-героям с лидера "Ташкент". Никому и ничего из большой семьи Александра не удалось узнать о его судьбе. Непрощенный. Но никто не забыт в нашей стране… СТАНСЫ (опыт рефлексии romanzorum) 1 Серебристый звон мотивов " Я вижу оскверненьем не страшит …" Серебристый звон мотивов, бессловесных песен ручеёк дышит гласными строптиво, строф струится их урок. Открывая далей вечность, ближе вижу я Судьбу, в перламутровую млечность начинает в нас игру Дух смирения как силы, где природа колосилась в миражах озерной глади, и в березовом параде ало — красных полутеней и души как светотени. 2 Есть Божий Суд предателям России Есть Божий Суд предателям России, есть Божий Суд расстрела — палачам, и наш народ истраченные силы все соберет. И будет по плечам ему безумной тяжестью та ноша, что возродит народ. Дух явится в нас строже, оценивая слабости, причуды, подаст нам гнев, — и ложь, и бюрократов смена кож, и олигархов тучи блуда, — все взвесит на своих весах наш Вседержитель — Пантократор, и лизоблюдам в гнусных словесах не скрыться от стыда и смрада. 3 Войду в распахнутые двери " когда к Создателю как дым…" Войду в распахнутые двери той черноты, где нет небес, туда, где каждому по вере свет Духа дан и не исчез. И в новом виденье высоком, где Мир разительно не наш, где всеобъятно и глубоко незрим в покое вечный страж смыслоподобия и логик, — там перед Богом все убоги. Богоподобные зарницы колеблят душ влекомый строй, неразичимы дни и лица, и торжествует там покой. 4 Над вечным покоем луны жёлтый лик " когда не только дел и слова…" Над вечным покоем луны жёлтый лик с озерною гладью мне в душу проник, и в травах забвенья минувшие дни выходят из сердца, как их не гони, толпятся и стонут в объятьях лесов, — там прах оседает от виденья снов. Мечты озаряются запахом дней и душу листает звончистый ручей, и смысл благодати на млечном пути таинственно манит. — Туда мне идти? Иль снова вернуться в сует суету и жизнь покуражить еще на лету, отпить и откушать мирского пти — шво, где тешится наше всегда естество? 5 Трава забвения встает из снов души " душа изнывала и млела…" Трава забвения встает из снов души, Трава забвения из средостения, но с милосердием к нам вовсе не спешит в порывах пения. Шлея событий окрыляет, но суетен в нас век и слаб нем слабый человек, а в вековечности одни бесцельно прожитые дни, — так нас стращает супостат, наш голос внутренний, наш кат. Забвенье трав, забвенье снов, — говорунов, а где — то в уголке души к нам счастье вовсе не спешит. |
